Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря - Вольфганг Викторович Акунов

о справедливости обвинений, выкрикиваемых в адрес «Великого» толпами голодных римских простолюдинов по указке демагога Клодия.

Чтобы все-таки заполучить под свое командование войска, Помпей стал ратовать в сенате за восстановление на престоле эллинистического Египетского царства изгнанного александрийцами, дружественного римлянам, египетского царя Птолемея Авлета. После долгих и ожесточенных дебатов сенат все-таки постановил, вопреки всем усилиям Помпея, что римлянам не следует вмешиваться в дела Египта. Время, мол, еще не созрело…

Таким образом, сенатской партии удалось сравнительно легко одержать несколько побед над Помпеем, который, рассорившись с Крассом, все-таки пытался проводить компромиссный курс на примирение и, по возможности, сближение с сенатской олигархией.

Марк Туллий Цицерон не умолкал ни на мгновение. Под его влиянием в сенате участились открытые нападки на триумвиров. У Клодия были связаны руки вследствие постоянных стычек его собственных «штурмовых отрядов» с «штурмовыми отрядами» Милона (в одной из этих уличных баталий едва не был убит брат Цицерона — Квинт). «Оптимат» Домиций Энобарб (или Агенобарб), подав свою кандидатуру в консулы, во всеуслышание заявил, что намерен лишить Цезаря армии и должности. Для Гая Юлия настало время что-то со всем этим делать. Он прекрасно понимал, что промедление смерти подобно.

Но, хотя на счету у Цезаря и было несколько блестящих побед, включая разгром гельветов, бельгов и свевов, Галлия все еще оставалась (не формально, а на деле) наспех, кое-как, замиренной территорией, а не провинцией под прочной римской властью. Возвращаться во главе своих войск из Галлии в Италию было, по мнению Гая Юлия, еще слишком рано.

Весной 56 года Цезарь прибыл в Равенну, город на границе своей провинции, где вступил в сепаратные переговоры с Крассом. Из Равенны оба триумвира направились в Луку (позднейшую Лукку), где к ним присоединился третий триумвир — Помпей. «Встреча на высшем уровне» проходила в торжественной обстановке, явно провоцировавшей следивший за ней из далекого Рима сенат. Не какая-то «мелкая сошка», а почтенные магистраты в присвоенной их рангу красной обуви, мужи консульского и преторского звания, уважаемые сенаторы в нарядных латиклавах и украшенных полумесяцами из слоновой кости черных башмаках на толстой подошве — кальцеях — «всадники» в ангустиклавах, составляли подобострастную свиту самозваных «династов», демонстрировавших таким образом «Граду и миру» свою власть и силу. Приняв в своей претории двоих других триумвиров, Цезарь, со свойственной ему силой убеждения, ловкостью и изворотливостью сумел уладить все конфликты между ними, и прежнее «тройственное сердечное согласие» было восстановлено. Теперь «трехглавое чудище» могло беспрепятственно диктовать Римскому олигархическому государству его (а точнее — свои) законы. Цезарь потребовал для себя продления наместничества в Галлии еще на пять лет и легализации, задним числом, набора им из галлов пяти легионов, сформированных Гаем Юлием самовольно, без санкции сената.

Примиренные (в очередной раз) Цезарем, Помпей и Красс в трогательном согласии подали свои кандидатуры в консулы на 55 год. По завершении срока консульской легислатуры Помпей должен был получить на пять лет под свое управление Испанию, Красс же (тоже на пятилетний срок) — богатую Сирию, где победитель Спартака надеялся не только разжиться деньжатами, но и добиться победных лавров (или пальм), в войне с соседней Парфией, чтобы сравниться с Помпеем, «покорителем Востока» (его-то, Красса, победа над Спартаком, хотя и спасла от гибели олигархический римский режим, все-таки считалась «столпами» последнего «неполноценной», «ненастоящей» — «победой над презренными рабами», за которую, естественно, и триумфа-то не полагалось — не говоря уже о том, что счастливцу Помпею удалось похитить у Красса плоды даже этой «ненастоящей» победы!).

Все опять было в полном порядке. Крассу и Помпею удалось, сломив довольно слабое сопротивление «оптиматов» (Катон к тому времени уже успел возвратиться из почетной ссылки в кипрский «оффшор»), продавить свои решения через сенат и добились консульства. Теперь они могли делать сколько угодно распоряжений в интересах триумвиров. Красс сразу же по истечении срока его консулата отправился в Сирию, снедаемый жаждой добычи и славы.

Помпей вышел из очередного внутриполитического кризиса, значительно укрепив свои позиции. Сенатская партия все еще считала именно «Великого» главой триумвирата. Если бы Магн рассорился с Цезарем, сенатская партия, вероятно, быстро и без особого труда избавилась бы от «героя восточных походов» за ненадобностью. Теперь же Помпей имел под своим командованием целую армию в Испании, укреплявшую его и без того господствующее положение в Риме. Но, не удовольствовавшись этим, Помпей занялся набором новых войск по всей Италии. Причем после приведения набранных им в Италии легионеров к присяге, «герой восточных походов» не отправлял их в Испанию, а давал им временный отпуск. Разойдясь по домам, новобранцы ждали там вызова «дукса» в случае, когда они ему понадобятся. Управляя Испанией через своего легата, Магн пребывал в одном из пригородов Рима, приближая, всеми средствами, день падения власти сената.

Когда плебейский трибун Гай Требоний внес на рассмотрение «державного народа» законопроект о продлении наместничества Цезаря в Галлии и проконсульских полномочий обоих его «коллег» (Помпея — в Испании, а Красса — в Сирии), поднялся большой переполох. Катону удалось затянуть принятие законопроекта на целых два дня. Один хитроумный сенатор, чтобы первым попасть на ораторскую трибуну, вечером накануне голосования спрятался в курии Гостилия. Узнав об этом, Требоний приказал запереть дверь курии снаружи, так что бедняге пришлось просидеть под замком (а точнее — за засовом) один день и две ночи…

Резюмируя мысли и чувства многих политиков Римской олигархической республики в те драматические дни, Цицерон подчеркивал: он не осмеливается писать то, что думает, а то, что думает, писать не хочет. Вот уж действительно: «Умри, Марк — лучше не скажешь!»…

Между тем Цезарь вынашивал на Севере большие планы…

14. Чудо-мост через Рен

Под впечатлением с блеском осуществленной Гаем Юлием «зачистки нервиев под ноль», «варварские» племена, проживавшие на побережье Моря Мрака, на покорение которых был откомандирован Цезарем «магистр эквитум» Публий Красс, вели себя поначалу «тише воды, ниже травы». И лишь в следующем году восстали проживавшие в Аквитании (на территории современного французского полуострова Бретань) венеты (народность не кельтского, а иллирийского происхождения). Венеты были искусными и опытными мореходами. В морском сражении с римской эскадрой их огромные парусные корабли — настоящие колоссы, обладавшие, однако, несмотря на свои внушительные размеры, удивительной маневренностью — поначалу имели неоспоримое преимущество перед римскими гребными галерами, однако внезапно наступивший на море штиль сделал их совершенно небоеспособными. Весь венетский парусный флот попал в руки римлян. На этот раз Цезарь не стал руководствоваться своим всегдашним принципом «клементии», или «клеменции» — милосердия, милости к побежденным. Он приказал казнить