Мир вне закона - Илья Новак

– Ладно, приготовьте все, – приказал он офицеру.

– А как ты собираешься отправить нас вниз? – спросил я, беспокоясь о том, чтобы образчик порядочности и честности не предложил нам следовать на землю самым естественным из возможных способов.

– В кресле.

– В кресле?

– Каждый раз опускать-поднимать корабль слишком долго и опасно, тем более над вражеской территорией. Для таких случаев мы используем кресло. Вы садитесь в него, и вас отправляют вниз. Правда, оно рассчитано на одного человека, но цепь выдержит. Вы оба не слишком крупные.

– А ты уверен, что цепь выдержит? – запротестовал я.

– Уверен, – ответил он, ласково улыбаясь. – Идемте.

Мы подошли к левому борту, где возле открытого наподобие калитки одного из ярусов ограждения стояло деревянное кресло, к спинке которого был прикручен конец цепи. Тоже деревянной.

– Капитан, мне не нравится эта цепь! – запротестовал я.

– Она и не предназначена для того, чтобы доставлять эстетическое удовольствие своим внешним видом, – успокоил капитан. – Садитесь.

Я сел, и Лата устроилась на моих коленях.

– Капитан, из какой ты реальности? – спросил я.

– Из Джоки.

– А кем ты там был?

– Директором колледжа для девушек. Спускай их!

Достаточно взглянуть: манеры, стан —

готовый, прирожденный соблазнитель.

Двое в шароварах взялись за рукоять массивной лебедки, на которую была намотана цепь, двое толкнули кресло.

– Эй, а какого-нибудь ремешка для страховки здесь нет? – крикнул я, и тут кресло соскользнуло с платформы.

– Ай! – завопила Лата и вцепилась в мою шею.

Сам я судорожно схватился за подлокотники. Кресло стало раскачиваться по большой дуге, в одной точке этой дуги мы обращались лицами к небу, а затылками к земле, в другой – наоборот. Пребывая во второй позиции, я заприметил пару медленно вращающихся винтов в задней части дирижабля; пребывая во второй, понял, с чего вдруг капитан так легко согласился нас отпустить.

Светало очень быстро, солнце уже целиком поднялось над горизонтом. В его косых лучах было видно, как по петляющей между рощами и лугами дороге двигается отряд, возглавляемый парой велотелег. До Зеленого замка оказалось не так уж и далеко, он вполне четко виднелся позади; синяя лента реки извивалась чуть в стороне от курса дирижабля, обрываясь небольшим пенным водопадом, низвергающимся в лужу-озеро. Картинка, а не пейзаж. Вот только наемники в сером да велотелеги портили общее впечатление.

Кресло перестало качаться, и мы как будто повисли между голубым небом и зелено-желтой землей. Только периодическое поскрипывание цепи, звучавшее, кстати, все громче и громче, свидетельствовало, что кресло опускается. Длина цепи была, конечно же, ограничена, и они там вверху, видимо, открыли какие-то клапаны и слегка стравили газ из емкостей. Дирижабль начал спускаться.

– Боюсь высоты! – процедила сквозь зубы Лата, ерзая у меня на коленях. – Ненавижу высоту!

Внизу велотелеги ускорили ход, наверное, наемники заметили нас.

Цепь начала потрескивать.

– Видишь этих наемников? – спросила Лата.

– Ага. Их заметили с дирижабля, и только поэтому капитан согласился отпустить нас.

Цепь затрещала сильнее.

– Шайтан! – пробормотал я. – Оно точно не рассчитано на двоих.

С каждой секундой треск становился громче, кресло начало неприятно подергиваться.

– Капитан, сукин сын! – не выдержал я. – Подсунул гнилую…

Цепь треснула, и кресло дернулось особенно сильно. Я сказал:

– А ну-ка слазь, – и кое-как извернулся.

Лата съехала с моих колен и в результате уселась боком, прижавшись спиной к подлокотнику.

– Что ты собираешься делать?

– Собираюсь облегчить эти чертовы качели…

Кресло опять с треском дернулось, и я соскользнул вниз, ухватившись за его край.

Загорелые икры Латы хлопнули меня по ушам, потом она раздвинула ноги, и над краем натянувшегося платья показалось озабоченное лицо.

– Прекрасна мысль – лежать между девичьих ног, – авторитетно заявил Советчик.

– Вообще-то я сейчас висю… вишу… между де… девичь…

– Что? – спросила Лата.

Вновь раздался треск, и тогда я разжал пальцы.

Я упал не на крону дерева, не в траву и не в кусты. Натурально там оказалась лужа, и я шмякнулся в нее с плеском, какой мог издать разве что с разбегу обрушившийся в болото могучий самец ящера-заточника.

Я упал на живот, мой подбородок с хрустом ударился о дно, а левая кисть – о лежащий сбоку камень. Из глаз посыпались искры, запястье пронзила боль. До самого неба взметнулся фонтан грязной жижи и накрыл меня с головой.

Взвыв, я схватился за кисть и выкатился из лужи, корчась, фыркая и отплевываясь. Грязь стекала по лбу, бровям и щекам, но ноющая боль и звон в ушах не помешали мне услышать тихое пиканье. Я сел и тут же на меня упала тень: сверху медленно опускалась Лата.

Знакомый звук не прекращался, я медленно повернул руку ладонью вниз.

От удара трещина, наискось пересекавшая зеленое окошко, превратилась в белую паутинку, но цифры в окошке возникли вновь. Видимо, таймер все это время работал, и вот теперь от удара что-то в нем опять перемкнуло, и он выдал результат: 00.16.18.

Шестнадцать с небольшим минут до того, как дефзонд включится и швырнет меня через реальность прямиком в Красные Пески.

– Уиш! – крикнула Лата. – Вот они! Я их вижу!

Из-за деревьев донеслось:

– Глянь, болтается, как колбаска на веревочке. И второй должен быть где-то здесь.

Я поднялся с намерением бежать, но голова закружилась, руку свело судорогой, ноги подкосились, и я опять плюхнулся лицом в лужу. Со всех сторон наползала тягучая звенящая тьма, и последнее, что я расслышал, был голос Советчика, донесшийся откуда-то из этой тьмы:

– И клонится проворное колено.

– Очнись же! – меня потрясли.

– Воспрянь! Уж рок грядет!

Снова тряска, только на этот раз внутри меня, да такая сильная, что глаза распахнулись сами собой.

– Советчик, опять шалишь? – спросил я слабо.

Лата, ухватившись за мокрый воротник, пыталась приподнять меня.

– Они уже совсем рядом.

– Да, да, – пробормотал я, опираясь о ее плечо и медленно вставая. – Сколько я валялся?