Хризантема с шипами - Делия Росси

– Ты охотишься один? Разве это неопасно?

Редклиф ответил не сразу. Он внимательно посмотрел на меня, взял за руки, почему-то принялся их растирать, и я только сейчас поняла, что они очень холодные, и лишь спустя минуту произнес: – «Не бойся, Александра. Все будет хорошо». И такая уверенность прозвучала в его голосе, что я почувствовала, как меня отпускает скопившееся напряжение. Действительно, чего я испугалась? Граф ведь не первый раз уничтожает обитателей Дна.

– Идем. Выйдем через черный ход, – потянув меня за собой, сказал муж.

Вскоре мы уже сели в экипаж и отправились в Горленд.

***

Замок изменился. Я поняла это, едва переступила порог. В холле приятно пахло лавандой, высокие окна блестели чистыми стеклами, и даже стены молодцевато подтянулись, словно их камень помолодел на несколько веков.

Дворецкий встретил нас у входа с такой торжественной физиономией, что Редклиф удивленно приподнял бровь, разглядывая старого слугу.

– Добро пожаловать домой, миледи, милорд, – не менее торжественно провозгласил дворецкий и принял у меня из рук накидку.

– А где Генри? – спросил его граф.

– Простите, милорд?

В блеклых глазах слуги мелькнуло недоумение.

– Куда делся мой унылый дворецкий? Что ты с ним сделал?

Редклиф улыбнулся, и Генри опешил, глядя на хозяина так, словно увидел привидение. И я могла его понять. Улыбающийся Черный лорд – должно быть, редкое зрелище.

– Простите, милорд, – запнувшись, произнес Генри, а граф похлопал его по плечу и, не отпуская моей руки, направился к лестнице.

– Что ж, миледи, вынужден согласиться, ваша экономка действительно знает свое дело, – заметил он, когда мы подошли к моим покоям. – Горленд еще никогда не выглядел таким ухоженным. Хороший результат.

– Мне кажется, мы с ней поладим.

Я не стала говорить, что замок и сам приложил немало трудов к восстановлению. Ведь, по большому счету, только совместные усилия хозяев, слуг и духа дома могли принести свои плоды. А Люси, судя по всему, пришлась Ваго по вкусу, вот он и расстарался.

– С ней? – переспросил Редклиф, и его тон показался мне странным.

– Что-то не так?

– Нет, если вас все устраивает, я не собираюсь вмешиваться, – ответил муж и тут же перевел разговор. – Сэнди, вы должны пообещать, что не выйдете из замка, пока я не вернусь, – открыв дверь в мои покои и пропуская меня вперед, сказал Редклиф.

– Вы так и не объяснили мне, как проходит Черная охота.

Я подошла к окну и повернулась, глядя на мужа. Пушок, мирно дремавший у дивана, вскочил и одним прыжком оказался рядом со мной.

– Черная охота осталась в прошлом. Тогда в ней участвовали десятки людей и орхи – специально обученные скальные псы. Они загоняли гверхов, вели их до самого Разлома – места выхода Донных. Кстати, вы так и не объяснили, как один из орхов попал к вам, – посмотрев на прижавшегося к моей ноге Пушка, сказал муж.

– Орх? Вот, значит, кто он такой.

– Да. И, судя по всему, он неплохо подпитался вашей магией, вон как быстро вырос. Так где вы его взяли?

– Я же говорила, щенок пробрался в Бузинный коттедж, а я не смогла его выгнать.

Пес, словно подтверждая мои слова, задрал морду и самозабвенно завыл.

– И почему я не удивлен? – хмыкнул граф. – Вы просто притягиваете всех несчастных и обездоленных. Не иначе, какая-то магия.

Он посмотрел мне в глаза, и я почему-то подумала, что его ведь тоже притянуло ко мне. Магия это или нет, не знаю, но с первого взгляда между нами возникла какая-то непонятная связь.

– Что ж, как бы там ни было, но мне придется взять вашего пса с собой.

– Его зовут Пушок.

– Совершенно неподходящая кличка для орха.

Редклиф усмехнулся и поманил щенка.

– Ко мне, – строго приказал граф.

Пушок посмотрел на него, моргнул, а потом повернул голову и уставился мне в глаза, как бы спрашивая разрешения.

– Иди, дружок. Помоги Черному лорду поймать гверха.

Сказали бы мне несколько дней назад, что я когда-нибудь произнесу эти слова!

– Ты так и не ответила, Сэнди.

Я не успела заметить, как муж оказался рядом со мной, почти вплотную.

– Ты о чем?

А голос срывается. И сердце выскакивает из груди непонятно почему. Оно вообще стало слишком самостоятельным, мое сердце. Совершенно не прислушивается к голосу разума.

– Дай слово, что не выйдешь из Горленда, – потребовал Редклиф. – Я не смогу найти гверха, если постоянно буду думать о том, где ты и что с тобой.

– Хорошо. Я останусь в замке до твоего возвращения.

– Смотри, Сэнди. Ты пообещала, – серьезно сказал муж и, не дав мне ответить, накрыл губы поцелуем. Жгучим, жарким, пьянящим – таким, каким был целующий меня мужчина.

Не знаю, как Редклифу удавалось одним только прикосновением вызывать во мне настоящую бурю эмоций и ощущений. В обычной жизни он казался сдержанным и холодным, и тем горячее была его страсть. И тем сильнее была моя отдача.

– Я скоро вернусь, – оторвавшись от моих губ, хрипло произнес муж, а я только кивнула, не в силах произнести ни слова. Да и ноги меня держали с трудом, подгибаясь самым позорным образом. – И мы продолжим именно с этого момента.

Редклиф подозвал Пушка и вышел из комнаты, а я опустилась на диван и приложила ладони к пылающим щекам.

Он спешился у западной окраины Кранчестерского леса и попытался заглушить эмоции, но те впервые не желали подчиняться. Они бурлили, перехлестывали через край, и Редклиф ничего не мог поделать. Он, который иногда и вовсе забывал, с какой стороны находится сердце, теперь чувствовал его так отчетливо, что и сам не знал, радоваться этому или огорчаться. А перед глазами стояло лицо жены – открытое, нежное, удивительно родное, и он не мог понять, когда успел так сильно прикипеть к чужой еще совсем недавно женщине. Его женщине. Наверное, в этом и заключался ответ. Все, что были до нее, оставались чужими, а Сэнди оказалась его. Совпала с ним. Впечаталась в плоть и кровь так, что не вырвать. Оплелась вокруг души, как вьюнок. И ее чувства вдруг стали важнее своих собственных. И ее боль сводила все внутри такой судорожной яростью, что он готов был голыми руками растерзать этого слизняка, ее бывшего мужа. Редклиф вспомнил, как сжалась Александра, когда он накрыл ее бедра, какой испуг метнулся в ее глазах, как она замерла, застыла, отгородилась от него. Его тогда ударило изнутри так, словно это он был виноват в ее страхах, словно это из-за него она испытала боль. Он и сам не знал, откуда у него достало сил не выругаться. Наверное, даже раздираемый ослепляющей ненавистью к Монту, он не мог напугать жену. Грасс его знает, как удалось сдержаться. И тем отчаяннее была его радость, когда Алекс поверила, когда размякла в его руках, когда стала отвечать на ласки и прикосновения. Кто бы знал, как сложно ему было действовать осторожно, чтобы не спугнуть, не подорвать то хрупкое, что зарождалось между ними, но он знал, что только от него зависит, как у них сложится дальше. Редклиф не обольщался. Быстро приручить Александру вряд ли получится, тут ее бывший муженек, разрази его грасс, хорошо постарался. И тот порыв, что толкнул жену в его объятия там, в подземелье, был продиктован всего лишь ее страхами и радостью от того, что все закончилось. А вот вчерашняя ночь… Он надеялся, что она что-то изменила, что Алекс смогла довериться, смогла отпустить прошлое. И как же между ними все было – остро, горячо, безоглядно, так, словно все преграды в один миг рухнули, оставив их с Александрой один на один. Кожа к коже, губы к губам, с оголенными до предела чувствами и ощущением, что жизнь только начинается.