Чаша судьбы - Алан Григорьев

было между нами… кажется, это уже случилось так давно, правда?

Ему на мгновение показалось, что он ощущает, как время бежит и уходит, словно вода в песок. Дурные или светлые — каждое из них бесценно, но рано или поздно всё проходит.

— В другой жизни, — Маэна поднялась, легко поклонилась ему. — Спокойной ночи, Рик.

Бард проводил её взглядом, удивляясь, что под лёгкой поступью эльфийки не скрипнула ни одна ступенька на старой деревянной лестнице.

— Да, в другой жизни, — эхом повторил он и допил последний глоток эля.

Эта чаша наконец-то была пуста.

* * *

На исходе следующего дня путники обогнули королевский холм со священным кругом камней на вершине и увидели впереди подкрашенные закатом стены Каэрлеона. Облака выглядели опалёнными, и Элмерик невольно поёжился, задрав голову: ему не хотелось думать, что небесный огонь является предвестником того, что и сам город вскоре запылает. В свете уходящего солнца лазурная черепица на крыше королевского дворца казалась тёмно-фиолетовой, а флаги с золотыми коронами приобрели кровавый оттенок. Зрелище и впрямь было потрясающее — красиво и жутко одновременно.

Мост подняли сразу за их спинами. Столица уже не первый день готовилась к осаде. Повсюду сновали стражники — их стало примерно вдвое больше, чем зимой, а мирные жители попрятались по домам. Вокруг царила необычная для такого большого города тишина («Затишье перед бурей», — подумалось Элмерику) — ни детского смеха, ни окриков возниц, ни возгласов вечерних зазывал. Окна в домах были плотно занавешены, а кое-где даже заколочены. Когда наступили сумерки, зажглись редкие огни, но темнота не рассеялась. Двери многих трактиров так и остались закрытыми — Каэрлеон как будто вымер. И лишь пара запоздалых торговцев («лучшие стрелы и наконечники для стрел, отменная тетива, самые крепкие просмолённые верёвки!») до сих пор не закрыли свои лавки.

На крепостной стене — там, где прежде зияли бреши, которые всё недосуг было заделать, — красовалась свежая каменная кладка. Главная улица оказалась перегорожена сваленными в кучу бочками и гружёнными доверху телегами, поэтому до Соколиного гнезда — особняка, служившего штаб-квартирой Соколов, — пришлось добираться в объезд, по самому дальнему мосту через реку Аск.

Когда они доехали до дома, на город уже опустилась тьма. Соколы как будто никого не ждали — Шону пришлось самому открывать ворота с помощью магии. Они спешились во дворе возле конюшни, и заспанный конюх в куртке с королевским гербом принял лошадей.

— А что, Его Величество давно здесь? — поинтересовался Мартин, отстёгивая от седла сумку и клетчатый плед.

— Да, почитай, с самого обеда, милсдарь, — скучающим тоном отозвался конюх и удалился.

До чуткого слуха Элмерика донеслось: «Вот не жалеют лошадушек господа хорошие, а случись что — кому отвечать? Мне. Охохонюшки… Эй, Джимми, бездельник этакий, а ну поднимай свою тощую задницу. Кто лошадей водить будет? Я что ли?»

На втором этаже особняка распахнулось окно, и оттуда выглянул встревоженный мастер Патрик.

— Кто это там приехал? — крикнул он, подслеповато щурясь в темноту.

— Свои, — отозвался Шон. — Давно не виделись.

— Да уж, давненько. Вас только за смертью посылать. Давайте живо в гостиную! Все давно собрались, только вас и ждали.

— Если ждали и дождались — зачем ворчать? Радоваться надо, — усмехнулся Мартин.

Мастер Патрик в ответ успел буркнуть:

— Нечему тут радоваться! — а потом до него дошло, и старый алхимик раскрыл рот от удивления. — Это правда ты, братец? Я же не выжил из ума?

Услышав заверения, что с его рассудком всё в порядке, Патрик повеселел и даже заулыбался:

— Ну слава богам! Хоть одна хорошая новость за сегодня…

В гостиной у камина и впрямь собрались все Соколы, а также Его Величество Артур Девятый, но первой Элмерик всё равно заметил Ллиун, сидевшую на полу у самого огня. Лианнан ши, завидев его, махнула рукой и продолжила кидать в огонь еловые шишки — похоже, ей нравилось смотреть, как те с искрами и треском прогорают. Несмотря на близкий Бельтайн, дом не был украшен к празднику, и от этого Элмерику стало совсем грустно. Даже город, готовящийся к осаде, не произвёл на него такого гнетущего впечатления, как отсутствие венков, цветных лент и свечей из зелёного воска.

После недолгих приветствий Шона, Мартина, Элмерика и Маэну усадили за стол, и Розмари поднесла каждому кубок вина с дороги, посулив, что ужин тоже вскоре будет — сразу после того, как закончится «этот-к-бесам-совет».

— И о чём вы тут советуетесь? — Шон по привычке устроился на подлокотнике командирского кресла — правда, сидел в нём сейчас не Каллахан, а Фиахна, а под его ногами крутилась чёрная кошка. Элмерик не был до конца уверен, что это Майруэн — кто этих кошек разберёт?.

— Да вот решаем, что делать с Лисандром. И я бы не назвал это советом. Это балаган какой-то…

Бард удивился: если даже шутник и зубоскал Фиахна называет происходящее балаганом… что же здесь такое творится?

— Помнится, его хотели обменять на Каллахана? — Шон оглядел всех и остановил взгляд на короле.

— Хотеть-то хотели, — вздохнул Риэган, вертя в пальцах королевский перстень с алым камнем. — Только не вышло. Калэх отказала. Говорит, ей он больше не нужен.

Его Величество выглядел неважно — так, будто не спал уже несколько ночей кряду. Он тщетно старался не клевать носом и, похоже, даже не притронулся к своему кубку — тот был полон вина до самых краёв. Элмерик понимал почему — его самого от вина тоже обычно клонило в сон.

— А я считаю — убить его — и дело с концом. Тут мы, кстати, с Эллифлор заодно, — судя по вытянувшимся лицам окружающих, мастер Флориан уже не впервые выражал своё мнение столь яростно.

— Вы всегда с ней заодно, ничего нового. А мы не станем убивать безоружного пленника. Не по чести это! — Орсон в запале стукнул кулаком по столу.

Элмерик, признаться, отвык от его громкого голоса,