Не доверяй мне секреты - Джулия Корбин

Я продолжаю молчать.

– Помнишь, как она любила одну песенку, мы все ее пели? Как же ее… – Она делает вид, что пытается вспомнить. – Народная песня, очень известная. А еще Роза хотела научиться играть на гитаре.

– Я об этом не знал… – Пол вопросительно смотрит на меня.

– Не помню, – говорю я, прекрасно понимая, что Орла лжет, как всегда, но будь я проклята, если стану сейчас с ней спорить, играть с ней в ее игры, она только этого и добивается.

Эд с девочками уже спускаются в сторону пляжа, и я провожаю их взглядом.

– Да… но нам пора, – говорит Пол, поднимая с земли корзину с едой. – Грейс, ты напомнила Орле про воскресный ланч?

– Нет, но сейчас напомню, – отвечаю я и беру Орлу под руку. – Провожу тебя до ворот.

Даю ей пару секунд, чтобы быстренько попрощаться, и веду наверх, в сторону, противоположную пляжу. Моя настойчивость удивляет ее, но мне удается увести ее подальше от ушей моих близких до того, как она делает попытку освободиться.

– Если не возражаешь, – говорит она, отнимая руку.

– Так вот, насчет воскресенья, – говорю я, полная решимости оставить приглашение на воскресный ланч в силе: пусть приходит, но она столкнется у нас дома с Юаном, нас там не будет. – Мы вот что подумали: может, у тебя будут какие-то пожелания? Скажем, что-нибудь вегетарианское… в общем, в таком духе.

– Правда? – Она складывает руки на груди.

– Честное слово. – Я повторяю ее жест. – Так что скажешь?

– Нет пожеланий. Мне все равно. Интересно другое… – Она нервно притопывает носком туфельки. – Ты утащила меня от своих так быстро… Что-то хочешь от меня утаить?

Она снова предвосхитила мои намерения. Несмотря на раздражение, я улыбаюсь:

– Просто мне не понравилась та чушь, которую ты несла насчет пения народных песен в лагере.

– Но прозвучало вполне правдоподобно. И Полу понравилось. Ведь и ты делаешь то же самое, верно? Лжешь Полу, а он на седьмом небе от радости.

– Я никогда ему не лгала.

– Даже случайно? – Она наклоняет голову набок, и волосы ее сползают с плеч. – А часики-то тикают, Грейс.

– Чего ты хочешь? Денег?

– Неужели ты думаешь, что я делаю это из-за денег? – Она презрительно смеется.

– Но тогда почему? Из-за писем, которых я не читала?

Она не отвечает.

Я называю самое тривиальное:

– Совесть нечиста?

Она снова смеется. Нет, скорей хихикает, и нервы мои звенят, едва выдерживая этот отвратительный звук.

– Совесть здесь ни при чем. И вины никакой я не чувствую. Не я же толкнула ее, а ты.

– Тогда почему, Орла? – почти кричу я. – Зачем тебе все это нужно?

Она секунду размышляет.

– Да ни за чем. Просто я могу это сделать, и все.

Она смотрит куда-то в пространство за моей спиной, туда, где пляж, где шумит море.

– В тюрьме у меня было много времени, чтобы подумать. А когда я вышла, сразу приехала сюда, это первое, что я сделала, захотелось посмотреть, как ты поживаешь. И увидела вас с Юаном. Вы шли вдвоем по берегу. И оба такие… – она подыскивает нужное слово, и лицо ее морщится, кривится, в нем появляется нечто маниакальное, и это не может не тревожить меня, – такие вы были… офигенно счастливые.

Я делаю шаг назад:

– Так это, значит, все из-за меня с Юаном?

Она не отвечает. Я продолжаю наблюдать. Она хочет что-то сказать, но тут же закусывает губу. Глаза черные, бездонные. Мысли, похоже, где-то блуждают. Вижу, что в сознании ее всплывают какие-то воспоминания. Понимаю, что сейчас все решится. Если она не заговорит со мной откровенно и честно сию минуту, этого не случится никогда.

– А знаешь что? – Голова ее резко поворачивается ко мне. – Знаешь, о чем я мечтаю? Когда Пол узнает всю правду, он вышвырнет тебя на улицу. А твои дочери откажутся от тебя, не захотят тебя больше видеть. И все от тебя будут шарахаться, как от прокаженной. – На щеках у нее проступают красные пятна. – И еще надеюсь, что раскаяние сгложет тебя и от тебя ничего не останется.

Враждебность ее очевидна, но тем не менее теперь я дышу спокойно.

– Неужели ты так меня ненавидишь?

– Ненависть тут тоже ни при чем. Я тебя презираю. – Капля ее слюны брызжет мне в лицо. – Ты для меня – пешка, ноль без палочки, ничего больше.

Тыльной стороной ладони вытираю щеку и опускаю голову; злость распирает грудь, кипит, ищет выхода.

– Как это я раньше не замечала, насколько ты злобное, мстительное и вредное насекомое. Ведь ты всегда была такой. – Я снова поднимаю голову, гляжу на нее. – Мой тебе совет: остановись, пока не поздно, иначе злоба пожрет тебя.

– Ты что, угрожаешь?

– Предупреждаю.

– Уж не собираешься ли натравить на меня своего Юана?

Она язвительно ухмыляется, а я в который раз удивляюсь, как это ей удается всегда вычислить мой следующий ход.

– И не собирается ли он поговорить со мной где-нибудь с глазу на глаз? А если у него ничего не выйдет, не перейдет ли он от уговоров к менее джентльменским действиям? – Сверкая глазами, она шепчет: – Понимаю! Пришить, мол, ее – и концы в воду!

– Я не хочу твоей смерти, – откровенно говорю я. – Хочу лишь, чтобы ты уехала.

– Все, что Юан ни задумает, у него прекрасно получается.

Она говорит, а сама обходит меня кругом.

– Ты будешь держать, а Юан сделает все остальное. И тогда руки его будут еще грязней твоих. Все эти годы ты жила, имея на совести смерть. Черт возьми! Что мешает прибавить еще одну? Какая разница? Не волнуйся, сопротивляться я не стану. – Она складывает два пальца и крестится. – Обещаю!

И со смехом уходит, напоследок обернувшись и театральным жестом послав мне воздушный поцелуй.

– Для всех вас этот год решающий. Переломный, можно сказать. Пришло время отделять зерна от плевел.

У нас общее собрание. Всем нам скоро исполняется шестнадцать лет. И учебный год у нас выпускной. Классная руководительница говорит минут пятнадцать. Сидеть прямо и внимательно слушать нет никаких сил, но еще две учительницы зорко следят за нами и записывают имя каждого, у кого шевелится спина, кто рассеян и невнимателен.

– Вам всем нужно сейчас приналечь на учебу и трудиться не покладая рук. Никаких опозданий на уроки. Вовремя делать домашние задания. Все поняли?

Все молчат.

– Отлично, – говорит она. – Ну посмотрим, на что мы способны.

Мы выходим из класса и молча движемся по коридору. Поворачиваем налево. Никто не бежит. Галстучки у всех висят ровненько, пиджачки застегнуты на все пуговицы. Авторучки. Тригонометрические таблицы. Число Авогардо. Меня оставили после уроков, за то что я не выучила новые слова на французском, а училка по физике сказала, что «так выполняют задание только кретины».