Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов

-Брат мой Лев,- коротко усмехнулся рыцарь Эд и также коротко выразился: - Года не те, да и плащ не позволяет.

-Какие года?!- искренне ужаснулся Лев Кавасит, и глаза его округлились.- В тебе же, мой Геракл, такой сплав кровей, что даже если ты будешь лежать на смертном одре при последнем издыхании, все равно твой соловей еще сможет спеть такие песни, на которые отовсюду слетятся и самые привередливые соловьихи! Неужто у тебя до сих пор нет на примете достойнейшей из достойных?

Тут у меня кусок застрял в горле, а рыцарь Эд с явным смущением отвечал:

-Лев, если и есть такая, то она вовсе не годится для того дела, о котором ты думаешь. Прошу тебя: не становись бегемотом. Бесполезные и опасные старания.

-Не путай меня, дорогой Парис,- набычился наместник Халдии.- Если есть, то посылай меня сватом. Уверяю тебя, лучшего свата не найдешь даже в Индии. А если нет, то нынче же вылезу из этой проклятой норы и клянусь, что отыщу тебе самую смазливую и невинную птаху там, где прикажешь: хоть в Трапезунде, хоть во Флоренции, хоть в Париже. А что касается ваших уставов, то в Писании, кроме устава Моисеева, я что-то ничего иного не припомню. К тому же сказано: не зарывай талант в землю, а семя, которым одарил Творец и тебя, и твоего отца, разве не талант?

Подороже всякого золота, так и знай, и попробуй мне чемнибудь возразить.

-Сватом посылать тебя, дорогой Лев, теперь уж, как видно, недалеко,- пересилив смущение, отвечал рыцарь Эд в тон своему старому товарищу,- да только делать этого не стоит.

-Все эти ваши загадки,- сердито пробормотал наместник.- Мы, греки, старый народ. Пусть хитрый, зато рассудительный. Все эти ваши игры в прекрасных Дам и драконов кончились у нас еще за тысячу лет до пришествия Христова. О, рыцари! Тело вы отдаете в бою за Христа, а сердце оставляете Даме. И не оправдывайтесь тем, что служите Пресвятой Деве. Все это только робкое покрытие греха. Я вот что скажу: гораздо вернее было бы поступать наоборот, если не можете отдать Богу всего себя разом. Из-за этой путаницы и начались все ваши беды с сарацинами.

-Мудрый змий!- покачал головой рыцарь Эд де Морей.

-Ты мне так и не сказал, что ты собираешься делать и примешь ли мои услуги,- не оставил своих злостных намерений хитрый грек.- Или так и будешь поливать слезами до старости батистовый платочек своей ненаглядной?

"Если бы то был платочек!" - подумал я.

-Если бы то был простой платочек!- усмехнулся рыцарь Эд.

-А что же она бросила тебе с балкона, когда ты на турнире в ее честь повергал наземь противников?- любопытствовал наместник.

-Если я когда-нибудь сумею поймать этот предмет из дамской шкатулки и останусь в живых, то я обязательно покажу его тебе, дорогой Лев,- сказал рыцарь Эд.- И прошу тебя, давай оставим этот разговор до лучших времен.

-Все тайны, тайны,- недовольно вздохнул наместник.- Я слишком стар, чтобы ожидать лучших времен.

Наш разговор, отдалившись от всяких опасных и двусмысленных образов продолжался еще около часа, а потом как бы сам собой наступил черед отдохновения.

Прежде, чем развести нас по опочивальням, наместник доверительно посмотрел мне в глаза и сказал:

-Нашему воинственному Нарциссу я такое предлагать не смею, зная его нрав. К тому же если захочет, то сам возьмет. А вам, мой дорогой гость, я по праву хозяина не смею не предложить. Если вы тоже храните обет верности, то обязаны простить меня. Короче говоря, если желаете обновить свои силы перед дальней дорогой, то любая из этих прекрасных нимф к вашим услугам.

Я весь покрылся потом еще за мгновение до того, как мой взгляд разом объял всех трех арфисток, потупившихся с самой искусительной стыдливостью.

Жар наполнил мои чресла, но я собрал в сердце всю силу своей воли и учтиво отказался, рассыпавшись в благодарностях.

Наместник улыбнулся и не менее учтиво наклонил голову, показав мне свою благородную плешь.

Если посреди Коньи, утопавшей в садах и базарах, полных всякой снеди, капелла Ордена являла собой остров сурового воздержания, то греческая крепость Кигана, окруженная голыми скалами и мрачным безлюдьем, казалась противовесом, брошенным на другой конец северной дороги. Предоставленная мне постель была такой мягкой, простыни так тонки, и с такой изысканной нежностью ласкал дыхание аромат благовоний, что легче было встать и простоять всю ночь на одной ноге, чем отгонять прочь самые искусительные мечты и помыслы. Как ни старался я превозмочь себя, только молитва моя была слишком слаба, и всякое терпение сгорало дотла в жару молодого тела, загасить который могла в ту ночь разве одна лишь горбатая с косой, если бы в Книге судеб был ей на то приказ.

Я переваливался с одного бока на другой, комкал простыни и маялся, и стоило только закрыть глаза, как сразу появлялись прекрасные нимфы. Они кружились передо мной, теряя свои одежды и ленты. Потом оставалась только одна, перебиравшая струны арфы. Арфа в ее руках превращалась в огромную звезду с острыми, как сабли, лучами. Эта звезда вырывалась из рук нимфы и начинала вертеться перед моими глазами, норовя рассечь меня сразу на несколько частей.

Открыв глаза в очередной раз, я увидел перед собой настоящую нимфу, как раз ту, что показалась мне среди трех арфисток самой миловидной. Она сидела поодаль на небольшом тюфячке и как только увидела, что я смотрю на нее, вспорхнула и неслышными шагами подошла к моей постели. Я не двинулся и не проронил ни единого слова. Тогда она осторожно присела на самый краешек. Так птаха, уже привыкшая кормиться из рук, прыжок за прыжком подбирается к зернам, насыпанным на ладони. Я затаил дыхание, и тогда она, запустив руку под простыню, нежно схватила соловья, который уже вытянул шейку и был готов вот-вот запеть.

-Чего желает господин?- коверкая слова, прошептала нимфа на франкском наречии.

Тут я ожил и честно сдался искушению на самых почетных условиях. Зато не успела догореть свечка, как самые греховные помыслы и видения оставили меня в покое.

Вновь открыв глаза - на этот раз оттого, что меня теребили за локоть,- я увидел прямо над собой рыцаря Эда, державшего в руке масляную лампу.

Нимфа вовсе не застыдилась его, а только сладко зевнула и повернулась от огня на другой бок.

-Мессир!- прошептал рыцарь Эд.- Черед новой дороги. Медлить никак нельзя.