Когда земли окутает мрак - Яна Вуд

недавнего побоища. Волшебный фонарик, отлетевший под сень высокого дерева, всё еще висел там, роняя на землю скорбный тающий свет.

В этом тусклом сиянии тела хоргов сливались с землей, и только приглядевшись можно было различить когтистые руки и ноги, больше похожие на лапы, безволосые головы, остекленевшие черные глаза. Блуждающий взгляд Гэдора наткнулся на тело Брона. Следопыт тотчас рванулся вперед, превозмогая боль.

Волк-оборотень лежал на спине. Глаза его были плотно сомкнуты. На рослом теле, казалось, не осталось места, свободного от ран. Волнистые темные волосы слиплись от крови. Сердце следопыта судорожно сжалось. Он выдохнул хрипло:

– А что он?..

Лицо Харпы помрачнело.

– Ему здорово досталось. Раны глубокие. Он потерял много крови. Сломана рука и несколько ребер.

Гэдор мучительно смежил веки.

– Ты пробовала привести его в чувство?

– Как и тебя, – качнула головой та. – Но, как видишь, безуспешно. Нам бы Хейту сюда. Она бы его живо на ноги поставила.

Лицо следопыта исказила судорога мучительной боли. В голове пронеслось: «Я был в ответе за них! А теперь один лежит изувеченный, а двое сгинули незнамо куда». Гэдор неистово пнул ногой волглую землю.

– Проклятье!

Харпа вытаращила глаза. Она никогда еще не видела, чтобы Гэдор терял самообладание. Их Гэдор. Невозмутимый Гэдор. Премудрый глава отряда.

Схватившись за голову, он вдруг самозабвенно зашептал:

– Это не должно было случиться… не должно… я обязан был собрать их… собрать, а не растерять! Все пропало… пропало… пропало!

Харпа осторожно положила руку ему на плечо. Тот вздрогнул, как от удара.

– Мы здесь, – проговорила она.

Гэдор поглядел на нее в ответ – безрадостно, потерянно, недоуменно.

– Я и Брон, – терпеливо пояснила Харпа. – Нас ты не растерял. А других еще можно вернуть.

И, словно в подтверждение ее словам, воздух огласил громкий, протяжный стон. Остатки наваждения слетели со следопыта как по волшебству. Обернувшись, он бросился к оборотню.

Тот силился подняться, совсем как давеча сам Гэдор, но у него это выходило худо. Не сговариваясь, друзья подступили к оборотню, подхватили под руки, помогая сесть. Приоткрыв заплывшие, в синяках глаза, Брон смутно огляделся. Пробасил хрипло:

– Мы их одолели?

Следопыт и девушка тревожно переглянулись. Но оборотень этого не заметил, недоуменно покрутил головой.

– А где Хейта? И Мар? – Он потянул носом. – Куда подевались?

Гэдор судорожно сглотнул, открыл было рот, но не проронил ни звука. Харпа поняла, что отвечать придется ей. Не ведая, как лучше сказать, девушка решила не ходить вокруг да около:

– Хейты и Мара здесь нет. Их забрали хорги.

Сперва Брон глядел на нее безо всякого выражения, осмысливая услышанное, потом лицо его стало белее хлопка.

– Что-о?! – Он вскочил с земли, неловко вывернув поломанную руку.

Поморщился от боли. Недоуменно воззрился на непослушную конечность, прошипел сквозь зубы:

– Вот дрянь!

Решительно топнул.

– Не важно. Я готов. Можем отправляться немедля!

Харпа поглядела на него недоверчиво.

– Отправляться куда?

– К хоргам, конечно, – был ответ. – Высвобождать Хейту и Мара.

– Ты в своем уме?! – воскликнула девушка и тут же, пораскинув мозгами, добавила: – Как видно, нет. Мы чудом остались живы, когда сражались впятером и были полны сил. А сейчас нас трое! Ты едва на ногах стоишь, и Гэдор немногим лучше! Думаю, с хоргами придется повременить.

– Нет, не придется! – упрямо возразил Брон. – Тебе, может, и всё равно, а мне нет!

Харпа насупилась и грозно сверкнула глазами.

– Это с чего еще мне всё равно? Они, знаешь ли, тоже мои друзья! И Хейта! И Мар! – Она вдруг побелела от гнева. – Клянусь всеми светилами небесными, если хоть один хоргский выродок посмеет приложить к нему свои грязные лапы, я ему их самолично оттяпаю!

Эта неожиданная вспышка ярости отрезвила оборотня. Он сник и потупился.

– Прости, я не хотел.

Харпа отмахнулась.

– Пустое! Просто помни, нам всем тяжело. А некоторым так тяжелее других. – Она устремила на безмолвного Гэдора испытующий взгляд. – Потому как склонны вину за любые злосчастья сваливать на себя.

Брон лишь теперь приметил, в каком плачевном состоянии находится следопыт. Оборотень приблизился к нему, поглядел в глаза, произнес без колебаний:

– Ты виноват не больше нас. Ты не мог знать, как обернется дело. Никто не мог. И ты сделал всё, что было в твоих силах.

По лицу Гэдора прошла судорога, глаза его были горче полыни.

– Вы ведь… вы ведь мне стали совсем родные.

Брон легко сжал здоровой рукой его плечо.

– И ты нам стал родной. Как отец. Но ты не тянул нас сюда помимо воли. Мы сами пошли. И как бы сильно ты нами ни дорожил, не тебе решать, как нам жить и как умирать.

При этих словах лицо следопыта дрогнуло.

Харпа закатила глаза.

– Ладно-ладно, пока никто еще не умер. Не думаю, что хорги приложили столько сил, чтоб утащить Хейту и Мара лишь затем, чтобы их на досуге сожрать. – Она нетерпеливо качнула головой. – Пойдемте уже.

– Толку спешить, – опустошенно обронил Брон. – Хорги ушли.

– Хорги-то ушли, – возразила девушка. – Да помимо них в Сумрачном лесу еще немало тварей водится, а мы сейчас – легкая добыча.

– Харпа права, – кивнул Гэдор. – Надо уходить.

– Хотела бы я знать, как эти гады нас выследили, – скрежетнула зубами девушка. – Мы ведь как тени шли.

– Никак, – будничным тоном заметил Брон. – Это была засада.

Гэдор вдруг замер, скованный ошеломляющей догадкой, и сдавленно прошептал:

– Гул Верный.

Харпа изогнула бровь.

– Глава? Но мы не говорили ему, каким отправимся путем.

– Ему нет, – ответил следопыт. – Но Формэра точно всё слышала. А теперь подумай, кто нас к ней определил на постой.

Девушка скрежетнула зубами.

– Вот паскуда! Но какой зуб на нас у Гула?

– Пошли спросим, – сверкнул глазами Брон.

И объятые слепой яростью, искалеченные, убитые горем, они двинулись в обратный путь. Корявые ветви зловеще поскрипывали над головами. Старые деревья хрустели костями, беспокойно ворочаясь в своих кошмарных снах. Жухлые листья встревоженно перешептывались, передавая из уст в уста бессчетные, темные секреты Сумрачного леса, говоря голосами тех, кому не суждено было вернуться из него живым.

VII

На этот раз ворота деревни Торэй распахнулись перед ними без промедленья. Уже давным-давно рассвело, и главная улица была полна народу. Люди оживленно переговаривались, спорили, воинственно грозили кулаками. У многих в руках были вилы, косы, топоры, палицы. Завидев странников, все мгновенно притихли.

Вид у троих друзей был тот еще. Перемазанные кровью с головы до ног, своей и чужой, грязные, исцарапанные, смертельно уставшие, но с яростно горящими глазами. Как будто с того света вернулись.

Никто не посмел к ним приблизиться. Люди явно избегали