Злая зима - Ольга Ярошинская

Музыка вдруг оборвалась на высокой ноте, Эльза повернулась к нему. В теплых карих глазах отразилось пламя, пляшущее в камине, и Брун приподнялся, сел, не сводя с нее глаз. Напряжение, повисшее между ними, задрожало, как горячий воздух над огнем. Эльза встала со стула, подошла. Полено в камине треснуло, искры взмыли вверх фонтаном, но они все так же не отрывали взгляды друг от друга.

Эльза медленно села на него, лицом к лицу, разведя бедра. Пальцы погладили колючую щеку, прошлись по шее, расстегнули пуговицу на рубахе. Ногти легонько царапнули грудь, запутались в жестких волосах. Большие горячие ладони осторожно легли ей на талию.

Она наклонилась к нему, но тут же отшатнулась, тронула кончиком языка заострившиеся клыки.

– Брун, я… Я не могу… – прошептала она, ее губы обиженно изогнулись.

– Шшш, тише. – Его руки скользнули под рубашку, ласково погладили узкую спину, задрожавшую под его прикосновениями. Он потянулся к Эльзе, поцеловал шею, уткнулся в ямку над ключицей. – Я сам все сделаю…

* * *

Костыль стучал при каждом шаге, отдаваясь болью в висках, словно в голову вколачивали гвоздь. Вероника толкнула дверь палаты, вошла, опустилась на стул и поставила костыль, оперев его о стену. Когда она лежала в больнице, ее палата ломилась от цветов и мягких игрушек, а на тумбочке всегда стояла ваза со свежими фруктами. На тумбочке возле кровати пастыря были лишь надорванная упаковка таблеток да пустой стакан с липкими отпечатками пальцев.

– Вероника. – Один глаз вместе с половиной лица скрывала повязка, но второй уставился на нее, не моргая. – Ты пришла. Узнала что-нибудь?

– Они исчезли, оба, – сказала девушка, нервно зачесывая светлые волосы на правую сторону лица. Хирург сказал, что после шлифовки шрамов не останется, но надо подождать, пока порезы окончательно заживут. Значит, еще два месяца она не сможет смотреть в зеркало без слез.

– Ты не пыталась их искать? – спросил Марк. Он постоянно упрямо расстегивал больничную пижаму и сдирал повязки, оголяя грудь. Красные мокрые пузыри от ожогов лопнули, подсохли струпьями. Вероника пыталась не смотреть, но взгляд то и дело возвращался к уродливым ранам.

– Что ты мне предлагаешь? Хромать по Звериному кольцу с костылем в надежде наткнуться на Эльзу? Все пропало, Марк. Наш план провалился.

– Пока она не стала вампиром – надежда есть, – сказал он. Глаз фанатично загорелся. А может, это всего лишь отразились моргающие показатели на больничном мониторе.

Вероника расстегнула лисью шубку, повернулась к нему шеей.

– Мои шрамы зажили, – сказала она. – Если бы я стала вампиром тогда, то могла бы соврать, что обращение произошло после укуса Джонни. Он целовал альфу, переливая ему мою кровь прямо в рот. Слюна альфы могла попасть на укус. Мой план был безупречным. А теперь – даже если мы найдем Эльзу и обратимся – что я скажу? Как это произошло? Ее убийство не спустят нам с рук.

– Я лежал здесь, опутанный бинтами и проводами, страдая от боли, словно с меня с живого сдирали кожу… Думал… Предвечный испытывает меня. – Марк прикрыл здоровый глаз на мгновение. – Испытывает мою веру. Я понял, чего он хочет от меня.

– Чего же?

– Бальтазар был богом войны. Ему нужна армия. И я создам ее. Такую армию, против которой никто не сможет устоять.

Вероника с сомнением посмотрела на пастыря, прикованного к постели.

– Эльза смогла удержаться и не завершить трансформацию. И я тоже смогу, – сказал он. – Я буду переливать свою кровь, с благословением вечного, текущим в ней. Я создам армию вампиров. И кто тогда пойдет против нас? Мы – венец творения! Вечные, неуязвимые, страшные в своей силе…

Вероника встала, взяла костыль, оперлась на него.

– Ты – больной мудила, – сказала она. – Вечный? Сильный? Тебе вон утку подносят, сам до сортира дойти не можешь.

– Сдаешься?

– Я буду искать другой выход. Но если у тебя получится, дай знать, – добавила она, закрывая за собой дверь.

* * *

Эльза прерывисто хватала воздух, слезы потекли по вискам.

– Тебе больно? Эльза? – спросил Брун, взволнованно вглядываясь в ее лицо.

Она всхлипнула, помотала головой.

– Почему ты плачешь?

– Не знаю… Просто… Я не чувствовала такого раньше…

Он поцеловал ее в щеку, слизнул соленые дорожки, уронил голову рядом, тяжело дыша. Эльза крепко обхватила его руками за шею, обвила ногами бедра.

– Я давно не чувствовала себя такой живой, Брун! – сказала она. – Я даже думаю, чем черт не шутит, может, Дробовицкий был прав? И вот оно – лекарство от вампиризма.

– Серьезно? – Брун положил руку ей на грудь, прислушался. – Эльза! Да я сейчас залечу тебя до смерти!

– Подожди, – рассмеялась она, отталкивая его. – Дай мне в себя прийти. А тебе? Понравилось? Я ведь даже не могу поцеловать тебя, Брун.

– Твои клыки и жажда крови, конечно, накладывают ограничения, которые меня слегка огорчают, – задумчиво произнес он, разглядывая ее губы. – Но ты такая красивая, такая нежная и так эротично стонешь… Может, ты уже отдохнула?

Эльза, улыбнувшись, перекатилась на него, легла сверху, положив голову на широкую грудь.

– Помнишь, когда мы узнали о смерти Маргери, любовницы Дробовицкого, – прошептала она, водя пальчиком вокруг темного соска, – я сказала, что, наверное, бог отвернулся от меня или его вовсе нет. На меня тогда такая хандра накатила. Вообще все это вампирство – совсем не для меня. Так сложно с ним смириться… – Она вздохнула, помолчала. – А ты упал в сугроб и сделал снежного ангела. И я вот думаю, может, ты и вправду мой ангел? Не в прямом смысле, конечно. – Она смущенно рассмеялась. – Но без тебя у меня не было бы этой зимы. А я очень рада, что все еще человек. Особенно сейчас.

Сердце равномерно стучало под ее ухом, Эльза подняла голову, посмотрела на Бруна.

– Ты что, спишь?! – возмущенно воскликнула она, стукнула его кулачком по груди. Брун причмокнул губами, плюхнул тяжелую ладонь ей на попу. – Вот же медведь, – пробурчала она, выбираясь из его объятий. Помешкав, накрыла его одеялом. Когда только они успели перебраться в спальню? Хотя остановку на лестнице она помнила очень хорошо. Перила в ней сделаны на совесть…

Эльза прикусила губу, сдерживая улыбку, и прошлепала босыми ногами в ванную, открыла вентиль. Подождав, пока стечет желтоватая вода, заткнула ванну пробкой. Зеленый кафель с завитушками выглядел очень старомодно, как и большая ванна на ножках. Душевой кабины не было вовсе. Эльза заглянула в подвесной шкафчик, нашла кусок потрескавшегося мыла, понюхала. Она мельком увидела свое отражение в зеркале и, шагнув ближе, уставилась на себя, будто видя в первый раз. Ее кожа порозовела, глаза сияли, шея была вся исцелована, как и грудь, покрасневшая от щетины Бруна. Эльза забралась в ванну, наполнявшуюся водой, с наслаждением вытянула ноги и откинула голову, улыбаясь.