Злая зима - Ольга Ярошинская

– Зубы чешутся, – призналась Эльза.

– Я видел у него автомат со всякой ерундой. Сейчас сухариков купим, почешешь.

Брун заехал по мосткам на паром, поставил машину на ручник, помог старику закрыть борта засовами. Двигатель, чихнув, заработал, и серая полоса воды между паромом и причалом стала расти.

* * *

Кшистоф взлетел по лестнице и застыл у двери, валяющейся на площадке возле квартиры Бруна. Он присел, потрогал содранные дверные петли, заметив несколько крупинок синего порошка у порога, подцепил их пальцем, понюхав, чихнул.

Мари, стоя позади него, разглядывала квартиру. Ее ноздри дрогнули, зрачки расширились.

– Тут был вампир, – сказала она.

– Понятное дело, – хмуро согласился Кшистоф. – Вампирская девчонка повсюду с ним таскалась.

– Нет. Другой. Старый.

Кшистоф принюхался, шагнул в квартиру. Уши с рыжими кисточками вытянулись, поворачиваясь в стороны, усы встопорщились. Он наклонился над отпечатком ноги на ковре.

– Ну-ка, понюхай, – попросил он Мари.

– Кшистоф! Запахи все равно к уликам не пришьешь! – возмутилась она.

– Так, кто забыл про заявление потерпевшей, убежав на свидание? Если бы не твоя кошачья натура, вампирша Бруна уже сидела бы в башне!

Мари фыркнула, подошла к ковру, грациозно присев, принюхалась.

– Человек, – сказала она. – Женщина. Не вампир.

– Понятно, что ничего не понятно, – пробормотал Кшистоф. – Что у нас есть? Синий порошок у порога…

– Это противоволчий, – определила Мари.

– Да, я в курсе. Сгоревшая церковь голошеих сектантов, с дверью, изодранной медвежьими когтями. А теперь и старый вампир, с женщиной. И, теоретически, охотники, которые только и ждут, когда Брун впадет в спячку. Есть хоть кто-нибудь, кого он не успел настроить против себя?

– Ты? – предположила Мари. – Аурун в больнице, я слышала, его волки выбирают нового вожака. Церковь голошеих сгорела. Брун неплохо справляется со своими врагами.

– Со старым вампиром у него нет шансов, – мрачно ответил Кшистоф.

– Скажи кому-нибудь двери починить, – попросила Мари. – Не станем же мы все так оставлять.

– Думаешь, здесь есть что красть? – засомневался Кшистоф. – Ладно, скажу… Но сначала пробью по базе, куда этот мохнатый балбес запропастился.

Остров, выплывающий из тумана, напоминал старую меховую шапку. Укутанные снегом елки укрывали холмистый берег, серые волны трогали черные валуны, отступали с шипением.

– Если назад соберетесь – звоните заранее, – сказал паромщик, протягивая Бруну визитку. Зябко укутавшись в тулуп, посмотрел на Эльзу. – Гости зимой редко на остров едут. Делать там нечего. Медведи спят. Вот летом бывает веселье, когда чемпионат по этим… доскам с парусом. Туристов приезжает толпа. Тебя я помню, – он кивнул Бруну. – Пару лет назад в призерах был. А потом пропал куда-то.

– Дела, – сухо ответил Брун.

– Виндсерфинг? – удивилась Эльза. – Брун! И доска не тонула под твоим весом?

– Летом я худею, – сказал он. – У меня даже кубики на прессе видно.

Эльза улыбнулась, а потом вдруг погрустнела, и Брун сразу понял, о чем она подумала.

– Но на твоей овсянке есть шанс похудеть еще до весны, – добавил он. – Смотри, вон та гора напоминает голову медведя.

Брун встал позади Эльзы, прижав ее к себе, второй рукой ткнул на округлую горную вершину.

– Вообще не похоже, – ответила Эльза, прищурившись. Она надела солнечные очки, посмотрела снова. – Хотя погоди. Вижу два уха. Одно скорее волчье, слишком острое. А где твой дом?

– В глубине острова, – ответил Брун. – Он тебе понравится.

Деревянный дом в шапке снега, нахлобученной по самое крыльцо, едва можно было различить среди елок. Брун остановил машину на дороге, вышел, провалившись в снег по голень. Озеро сверкало на солнце ледяной каймой, переходящей в непроглядно-черную гладь по центру.

Эльза вдохнула морозную свежесть воздуха и замерла, оглушенная простором и тишиной. Вернее, звуки были. Она различала и птичий пересвист у дома, и дыхание ветра в еловых верхушках, и скрип снега под ногами Бруна, но никакого шума машин, музыки, человеческих голосов… Рыжая белка спрыгнула на нижнюю ветку сосны, бесстрашно уставилась на Эльзу темными бусинками глаз. В середине озера вдруг гулко плюхнулась о воду крупная рыба, круги разошлись по черной воде, всколыхнули лед у берегов.

– Почему озеро не замерзло? – спросила Эльза, поворачиваясь к Бруну, который доставал из багажника вещи.

– На острове бьют горячие источники, – пояснил он. – К дому пешком подойдем, а то машина увязнет в снегу.

– Он и вправду мне нравится, – сообщила Эльза. – Как в сказке.

Бревенчатый дом спал, закрыв ставни. На перилах террасы весело прыгали синички, оставляя росчерки тонких следов на снегу, гирлянда сосулек украшала мансардную крышу, пуская солнечные зайчики. Брун приподнял горшок с треугольной пихтой, взял ключ и взошел на крыльцо, громко топая, чтобы отряхнуть снег.

Открыв дверь, он скрылся внутри дома, и Эльза поспешила следом.

– Ого, – только и вымолвила она. Игрушечный снаружи, дом оказался просторным внутри. Весь первый этаж занимала одна комната, с камином, маленькой кухней в углу, двустворчатым книжным шкафом, диваном и креслами, расставленными так, чтобы было удобно разговаривать, видя друг друга. Казалось, люди, живущие в этом доме, сейчас спустятся по деревянной лестнице с резными перилами, рассядутся и продолжат обсуждать написанное в журнале, забытом на кресле вверх обложкой. Вот только обложка давно запылилась… Эльза поежилась.

– Сейчас протопим, мигом согреешься, – бодро сказал Брун, открывая ставни. Солнечный квадрат высветил бордовый узор на зеленом ковре, лежащем возле камина.

– И тут ковры, – заметила Эльза, разуваясь.

– Погоди, ноги застудишь. – Брун открыл ящик для обуви, пошарив, нашел домашние тапочки, в которых маленькие ступни Эльзы утонули. – Заедем потом в магазин, подберем что-нибудь по размеру.

Он вынес из кладовой охапку поленьев, сложив их в камин, сунул в середину пук щепок и, чиркнув длинной спичкой, подпалил. Робкий огонек заплясал на щепках, подрос, смелея.

Эльза нажала на кнопку телевизора в углу, но тот никак не отреагировал.

– Сперва генератор надо включить, – сказал Брун. Он уже нашел банку тушенки и уминал ее, зачерпывая сухарем.

Эльза поднялась по лестнице на второй этаж, задержала руку на выцарапанной букве «Б» на перилах. Толкнув дверь, оказалась в спальне: огромная кровать и одежный шкаф. Вторая комната больше напоминала кабинет: письменный стол, стеллаж с книжками, тахта в углу. Эльза провела пальцами по корешкам.