Берсеркер: Безжалостный убийца - Фред Томас Саберхаген

«Поцелуй от Дженни пылкий…»

А потом последовал еще один взрыв…

Наконец, более чем через год после спасения, Ник сумел убедить Женни сделать окончательный выбор.

После этого Ник перебрался в скафандр, взял две пробирки с выбранными зародышами и отправился с ними к фрейе Второй. В последний момент его одолели сомнения: а вдруг экспертная система, несмотря на всю возню с ее перепрограммированием, не захочет ему помогать? Любая система, достаточно сложная для того, чтобы ее можно было использовать для интеллектуальной работы такого уровня, должна представлять собой весьма сильный, хотя, возможно, одержимый манией разум. Ник понял, что у него никогда не будет полной уверенности в том, что другой разум будет нерушимо хранить его тайну.

Кроме того, Хоксмур беспокоился, как бы Локи или сам Дирак не обнаружили существование Фрейи Второй и не допросили ее. Исходя из собственного опыта, Ник мог утверждать, что экспертные системы редко делятся информацией по собственной инициативе. Но, естественно, они охотно отвечают на вопросы — собственно, они ведь для этого и созданы, — если только проект, о котором их спрашивают, не проходит под грифом секретности.

Когда он принес пробирки Фрейе Второй, та выполнила приказы Ника без возражений и даже почти без колебаний.

И теперь два человеческих плода развивались под тщательным присмотром соответствующей аппаратуры. Через несколько месяцев они будут готовы покинуть маточные репликаторы. После этого, очевидно, нужно будет настраивать новое оборудование для ухода за ними. У Ника уже было несколько мыслей по поводу того, что можно сделать в этом направлении.

Мозг двух отобранных плодов формировался под воздействием тщательно рассчитанных и строго дозированных микроповреждений. Эта обработка чередовалась с периодами лечения, во время которых клетки мозга подвергались воздействию первичной схемы личности, извлеченной из записей Хоксмура и Женевьевы. Теоретически считалось, что в таких условиях у собственных мозговых структур зародышей не было ни малейшего шанса на развитие.

Но несомненно, это был очень сложный процесс, целиком и полностью экспериментальный. Постоянно существовала опасность допустить какую-нибудь крупную ошибку.

После исчезновения Дирака и его эскадры прошло триста лет. Для Иматранской системы они были по большей части мирными. Сменились поколения. Власть давно уже перешла в руки других политиков. В течение нескольких месяцев после нападения берсеркера местные власти мрачно и решительно планировали усилить оборонительную систему. Строительство было начато и поначалу велось весьма энергично. Но вскоре работы были замедлены — по экономическим причинам, — а через некоторое время и вовсе остановлены. Даже через три сотни лет оборонительная система лишь отчасти была выведена на запланированный уровень, а прочие работы так и были отложены на неопределенно долгий срок.

Примерно в течение месяца после отлета эскадры Дирака в обществе циркулировало несколько очень интересных слухов. В частности, исчезнувшего премьера обвиняли в том, что все это представление с нападением и последующей погоней было инсценировано одним Дираком. Правда, никто из обвинителей не мог внятно объяснить, зачем это вдруг могло понадобиться премьеру.

Само собой разумеется, после исчезновения Дирака политическая ситуация изменилась. Прошли годы, потом десятилетия и века, но о людях, похищенных огромным берсеркером, и о тех, кто отправился за ним в погоню, никто больше не слышал.

Впрочем, слухов от этого меньше не стало.

А потом, примерно через три столетия после исчезновения Дирака и его эскадры, слухи внезапно воплотились в реальность, неожиданно, весомо и страшно. На планетоид Иматру обрушились берсеркеры, и на этот раз — целый флот. В этот раз они не проворачивали никаких загадочных похищений в духе «хватай и беги». Теперь они действовали именно так, как обычно и ожидают от берсеркеров, то есть прилагали максимум усилий, чтобы уничтожить всю жизнь на планетоиде.

«Ну почему, почему так давно планируемые работы по укреплению обороны не были завершены?! — спрашивали себя нынешние обитатели Иматры, прежде чем умереть в своих подземных убежищах. — Или, если посмотреть глубже, зачем людям вообще понадобилось селиться на этом проклятом куске каменистой породы?»

У большинства людей, застигнутых врасплох нападением, вообще не оказалось времени на подобные размышления. Некоторых же этот вопрос и не интересовал. В настоящий момент стальная хватка смерти, безжалостная, словно рушащиеся скалы, вот-вот должна была настичь последнего живого человека на поверхности планетоида и разорвать его вместе со скафандром, после чего он, несоменно, умер бы.

Неумолимая смерть на этот раз облеклась в форму хромого стального насекомого высотой в половину человеческого роста, и в этом облике она и гонялась за выжившим человеком по ныне опустошенной и разоренной поверхности планетоида. Берсеркер гнался за человеком сквозь ревущие вихри, по узеньким мостикам, переброшенным через каналы, с чисто механическим терпением перемещаясь только на четырех из шести ног — две были перебиты. Перебитые ноги пострадали от огня оборонительных батарей планетоида незадолго до того, как эти батареи были уничтожены. Теперь эти ноги как-то странно болтались и мешали берсеркеру, настолько замедляя его движения, что ему было трудно поймать подвижного человека, не потерявшего присутствия духа.

Человек убегал от смерти целую вечность. Правда, если быть более беспристрастным, — около четверти часа после той минуты, как пали последние, бесполезные людские укрепления. Он шлепал по мелким декоративным прудам и озерам, карабкался, падал и снова поднимался на ноги. Человек изо всех сил старался держать себя в руках, но ему не удавалось справиться с накатывающимися волнами страха. Каждый раз ему казалось, что большего ужаса просто не бывает, но каждая новая волна оказывалась ужаснее предыдущей.

Изнемогшие мышцы, почти лишенные биохимической подпитки, если не считать впрыснутого страхом адреналина, несли сухощавое, облаченное в скафандр тело, почти не замечая слабой гравитации. Непривычный груз боевой брони стеснял движения, и человек пробирался по неровной поверхности планетоида, дыша с трудом.

Хотя тяжелый скафандр и замедлял движения человека, он за последний час уже неоднократно спасал жизнь своему хозяину, защищая его от импровизированных метательных снарядов, камней, которые швырял в него преследователь. Эти камни летели со скоростью, не уступающей скорости пули, и не раз сбивали человека с ног, но так и не смогли убить его или нанести такую травму, после которой он уже не встал бы.

Вокруг выжившего человека и его хромоногого преследователя, отстающего ныне от жертвы не больше чем на пятьдесят метров, с пронзительным визгом неслись клубы тумана. Последние остатки искусственно созданной и тщательно лелеемой атмосферы испарялись с поверхности планетоида под повторяющимися ударами мощного оружия берсеркеров. Среди завывающих потоков воздуха маячили остовы разрушенных домов, которые начинали оседать, когда человек бежал к ним, и рушились у него за спиной, когда он, пошатываясь, пробирался через руины.