Берсеркер: Безжалостный убийца - Фред Томас Саберхаген

В глубине души у человека было смутное, но очень сильное ощущение, что он дал какое-то обещание и что его предложение, должно быть, было принято. Правда, никто при этом не произнес ни единого слова, но такая мелочь не имела значения. Воплощенный ужас оставил его в покое, поскольку был удовлетворен тем, что теперь человек в каком-то смысле слова принадлежит ему.

И только благодаря этой дьявольской сделке человек до сих пор был жив.

Правда, условия сделки еще следовало обговорить и придать им окончательную форму. Рано или поздно это должно будет произойти, а пока что придется оставить все как есть. Сейчас окружающий мир казался выжившему человеку нереальным. Когда человек все-таки позволил себе опустить веки, перед глазами у него все равно стояла одна и та же картина: линзы, в которых отражался он сам. И хватка этого взгляда сжимала его все сильнее и сильнее.

Три стандартных часа спустя выжившего человека нашли люди-спасатели, которые были облачены в скафандры, вооружены и передвигались на быстроходных послушных машинах. Человек лежал почти на том же самом месте и почти в той же самой позе. Некоторые шарнирные сочленения его скафандра все-таки вышли из строя, и потому человек не мог встать. Спасатели отыскали его среди руин лишь по слабому излучению все еще живого тела.

В течение нескольких часов, прошедших после кажущегося чудесного спасения, уцелевшего человека осмотрели в полевом госпитале, наспех развернутом на одном из относительно мало пострадавших участков поверхности планетоида, и оказали медицинскую помощь. В этих условиях человек вскоре обнаружил, что является всего лишь пациентом, и счел этот факт очень многозначительным.

Множество людей расспрашивало этого невероятного счастливчика о том, что с ним случилось, и на большинство вопросов он старался дать ответы. Правда, когда счастливчика спрашивали, как к нему попал спасший ему жизнь тяжелый скафандр, он отвечал достаточно уклончиво. И еще он ни словом не упомянул о том, что творилось у него внутри в те последние ужасные мгновения, когда берсеркер подошел вплотную, чтобы убить его. Он ничего не рассказал ни об отражении в линзах, ни о странном ощущении возникшего взаимопонимания с врагом.

Лежа на больничной койке, под пластиковым куполом с комнату размером, и иногда по команде медиробота переворачиваясь с боку на бок, человек прислушивался к доносящимся снаружи странным звукам. Выжившие люди пытались восстановить атмосферу планетоида. Кроме того, человек вслушивался в шаги тех, кто проходил мимо его комнаты, — так ходят только представители власти, — и думал: а может, стоит стащить кем-то беспечно забытый на соседнем столике скальпель и припрятать его так, чтобы он находился под рукой? Но вскоре человек решил, что этого лучше не делать.

Кроме того, человек с благоговейным ужасом отнесся к тому факту, что из нескольких тысяч человек, проживавших на поверхности Иматры к моменту нападения, в живых к нынешнему времени остался лишь он один.

Но это еще было не самым странным. Он не просто оказался единственным выжившим, что само по себе уже было достаточно странно. Он оказался не только единственным выжившим человеком, но почти единственным уцелевшим представителем какого бы то ни было биологического вида, пережившим нападение. Похоже, налет берсеркеров не пережили даже микробы, если не считать тех, которые находились на теле и одежде человека и вместе с ним укрылись под броней скафандра.

Когда человек оставался наедине со своими мыслями, уникальность его положения и возникающие в связи с этим вопросы неотступно жгли его. В реальности все сводилось к одной-единственной проблеме: каковой же была истинная природа безмолвной сделки, заключенной между ним и машиной?

Между ними, несомненно, должно было произойти что-то реальное, нечто такое, что позволило ему остаться в живых.

Что же такого берсеркер мог увидеть в нем, узнать о нем, расслышать в его голосе, что оно заставило машину так необычно обойтись с человеком?

Потом у человека появилась новая идея, привлекательная, но, как все по-настоящему привлекательные мысли, несущая привкус серьезной опасности. При этой мысли человек — он отличался поразительной красотой и был несколько старше, чем можно было бы предположить по внешности, — расхохотался. Правда, смеялся он практически беззвучно, так что со стороны это было почти незаметно. Он давно уже научился смеяться именно так. Присутствовавший при этом врач удивился: что вдруг так развеселило его пациента? Но ситуация и вправду была такой забавной, что человек не мог не рассмеяться. Он подумал: а что, если вдруг у машин, так давно и тщательно терроризирующих человечество, существует свой кодекс чести? Судя по известным ему сведениям, такое предположение не было совсем уж нереальным.

Во всех ветвях, на которые разделилось человечество, давно уже существовал некий термин, некое название для людей, сотрудничающих с берсеркерами. Изначально его дали этим людям сами машины. И в большинстве ветвей соларианского общества — да в любой скорее всего — это название было хуже любого бранного слова.

Доброжилы. Вот это омерзительное слово. Так называли тех, кто совершал самое гнусное из преступлений. Одно из немногих, в которых, по мнению выжившего человека, его нельзя было обвинить.

Во всяком случае, пока что нельзя.

Внезапно он оборвал смех и покачал головой в безмолвном удивлении. Что же такого машина смогла узнать о его прошлой жизни и что именно дало ей основание отнестись к нему как к союзнику?

Или, если перейти непосредственно к делу, — каких практических действий ожидал от него берсеркер?

До прибытия на Иматру человек никогда в жизни не сталкивался с берсеркерами так близко, чтобы у него возникла возможность общаться с ними. Да и желания такого у него не было. Но как могли машины-убийцы, появившиеся из глубин космоса и напавшие на эту планетарную систему, где он никогда прежде не бывал и где никогда не хотел побывать, — как могли эти машины знать хоть что-нибудь о нем? Откуда им вообще было знать, что он здесь находится?

Но как ни посмотри, а он единственный пережил нападение берсеркеров. И это был факт, в котором, при всей его странности, человек мог не сомневаться.

Через день после попадания в госпиталь, когда его уже вот-вот должны были выписать, — он получил лишь незначительные травмы, — выживший человек, к немалому его удивлению, погрузился в запоздалый шок.

Врачи говорили что-то насчет естественной психической реакции. Пациент же не видел в этом ничего естественного. Конечно, ему тут же оказали квалифицированную медицинскую помощь, и химическая терапия почти сразу же избавила человека от самых тяжелых проявлений шока. Но полностью исцелить его при помощи химических препаратов было невозможно, или, во всяком случае, врачи явно не считали такую попытку разумной. Один из них громко высказал сожаление, что не имеет возможности изучить медицинскую карту пациента. Такие карты можно было найти во множестве мест, но все эти места находились во многих днях или даже месяцах пути отсюда, в других планетарных системах.