Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут

Ликвидность ценится. Форсированные продажи могут сбить цены. Или привести к несвоевременному уходу с рынка. Ни один фонд не захочет продавать «Яху» за пару дней до того, как «Майкрософт» предложит премию в 62 процента, чтобы выкупить эту компанию.

Сьюзен Торп затребовала возмещения своих денег 5 марта. Меня заинтересовало, не стала ли наличность Бетти и другого инвестора источником средств для выплаты Сьюзен. Все от этого выиграли – Сьюзен, Бетти, тот парень – и Чарли. «Келемен Груп» незачем ликвидировать имеющиеся инвестиции. Все счастливы.

Все, кроме меня. Я же завелся. Чарли рассчитывал вклад Бетти. Но использовать здесь расчеты было бессмысленно. Чарли знал, что у нее 250 тысяч долларов. Он видел ее заявку. Она доверилась ему. Они говорили о Фреде. Чарли вник в ситуацию парнишки и подрядился на роль его суррогатного опекуна. Наверное, консультировал Бетти по поводу налогов. Они были настолько близки к инвестициям Бетти, что не могли не войти в расчеты. Чарли знал. Знал наверняка.

Сьюзен Торп.

Выступая членом когорты, она заодно стала «зависимой ячейкой» в электронной таблице Чарли. Что связывает ее с Бетти и другим инвестором? Сьюзен отозвала свой взнос, и я ломал голову почему. Показатели были блестящие. Она наварила на «Келемен Груп» 500 тысяч долларов – доходность 50 процентов.

Замечательно.

Я довольно долго ломал голову над уравнением. 250 тысяч долларов Бетти. 1,5 миллиона долларов Сьюзен. 1,25 миллиона долларов того парня. Контингент «Старбакс» сменился уже дважды. Стильная нью-йоркская пара с прогулочной коляской взирала на мой столик с вожделением. Я жестом пригласил их садиться. Ребенок срыгнул.

И в этот момент мой собственный желудок скрутило жуткое ощущение. Я уповал, что это от кофе. Но распознал болезненный пинок скверных предчувствий изнутри. Я убрал со стола, забрал свой ноутбук и направился на улицу, чтобы позвонить Сьюзен Торп. Совершенно ясно, что Чарли собирал средства – деньги Бетти, – чтобы совершить платеж. Иных объяснений расчетам попросту не было. Это-то меня и тревожило.

Уж больно аккуратные цифирки. Где это слыхано, чтобы заработать в хедж-фонде ровно 500 тысяч долларов? Пара-тройка шекелей непременно упадет на ту или иную сторону – скажем, 497 631,04 доллара или 523 781,93 доллара. Объяснение может быть только одно.

Чарли стряпал отчетность.

Сьюзен Торп – 67-летняя вдова. Мужа – президента сети суперзоомагазинов – она лишилась десятью годами ранее, когда он слишком уж перебрал на торжественном открытии в Австралии. Пока Дункан Торп блевал в раковину в своем отеле, смертельно ядовитый сиднейский воронковый паук (Atrax robustus) провозгласил войну против его глотки. И в мир иной его сопроводили не только паучьи токсины, но и текила. Служанка нашла его труп лишь назавтра. Сьюзен Торп стала необычайно богатой вдовой.

Годы были к ней добры. В свои шестьдесят семь она выглядела чудесно. Ее копна седых волос напомнила мне фланелевый костюм – ставший уютным от времени и теплым даже в самую лихую погоду. Ее зеленоватые глаза сияли. Ее кожа выглядела ни на день не старше пятидесяти пяти. Не считая волос, Сьюзен перестала стариться с того самого дня, когда Atrax robustus запустил свои смертоносные клыки в горло Дункана.

Меня удивило, что она не вышла замуж вновь. Хотя мужчины по-прежнему оборачивались Сьюзен вослед, на суаре Чарли она избегала компании пожилых вдовцов. Их рассказы о яхтах, сублимированные мартини и повторами, наскучили ей до невозможности. Она отшивала все попытки ухаживаний, находя убежище в кругу женщин. Дункан был ее единственной любовью.

Окружающий шум манхэттенских улиц заставил меня напрягать связки при разговоре по сотовому. Годы улыбок и бесконечных звонков научили меня тому, что прежде чем подобраться к сомнительной теме, собеседника надо малость разогреть.

– Это Гроув О’Рурк.

Звонок Сьюзен субботним утром был в порядке вещей, но все равно в диковинку. Мы никогда особо не ладили. Повинен в обоюдном безразличии, пожалуй, был я. У обоих нас жизнь отняла любимых до срока, и я держался осторонь. Симпатия через смерть чересчур губительна.

– Вот так сюрприз, – ответила Сьюзен – сердечно, но без теплоты.

– У вас найдется для меня пара минут?

– А что это вам вздумалось?

Вот тебе и разогрев аудитории.

– Сэм Келемен просила меня о помощи.

– Сожалею о Чарли, – сказала она.

– Я тоже.

– Какого рода помощь?

– По большей части финансовая, – пояснил я, – касающаяся имущества Чарли и «Келемен Груп».

Сьюзен промолчала. Я ждал какого-нибудь замечания, какой-нибудь реплики, пусть даже малозначительной. Ничего. Настроение переменилось – быстро, почти мгновенно. Первоначальная сердечность уступила место отчужденности. И как это я настолько быстро забрел на запретную территорию?

Ой-ей.

– Я нашел электронную таблицу, где значатся ваши инвестиции в «Келемен Груп».

И снова Сьюзен промолчала. Разговор о деньгах может расстроить даже самую приятную беседу, но столь разительная перемена поведения чуть ли не противоестественна.

– Сьюзен, не хочу вмешиваться в личную жизнь, но можно задать парочку вопросов?

– Давайте попробуем, там видно будет, – проговорила она. В голосе ее не осталось и намека на добрые чувства. Я прямо сквозь трубку увидел, как стерлась ее улыбка.

– Вы получали аудированную отчетность от «Келемен Груп»? – Я скрестил пальцы.

– Конечно. Я храню всю эту дребедень.

– Вы не припоминаете, не было ли среди этой отчетности списка хедж-фондов, входящих в портфель?

– Могу проверить, но сомневаюсь.

– Почему вы так говорите? – У меня сложилось впечатление, что Сьюзен и так помнит. Очень уж немногие обращают внимание на почту Уолл-стрит.

Когда-нибудь из-за наших бумаг леса на планете сведут под корень.

– Я бы, наверное, заметила, – сообщила Сьюзен. – Мне принадлежит толика хедж-фондов, – от нее исходила уверенность, как от матерого зрителя «Си-эн-би-си Бизнес».

– В таблице сказано, что вы заработали 500 тысяч долларов.

– Все до цента, – подтвердила она, довольная барышом и не догадываясь о моем скепсисе.

Не бывает такой вещи, как доход ровно в 500 тысяч долларов.

– А почему вы изъяли средства?

– Чарли всегда присылал мне письма. Всякий раз, как я проверяла почту, там непременно что-нибудь да было – записка, письмо, какой-нибудь подарок вроде последнего бестселлера… Всегда приходили приглашения провести время в компании Сэм и его самого. Может, оно и звучит странно, но больно уж это было задушевно.

– Слишком задушевно? – переспросил я сократовским эхом, пускаемым в ход всеми топ-продюсерами, чтобы разговорить потенциального клиента.