Крылья ворона - Элейн Каннингем

— Это дом Станислора-мясника, — сказал Фиодор. — Стало известно, что он специально сбивает весы, чтобы обманывать покупателей. Он живет здесь, отдельно от остальных поселян, с тех пор, когда я был еще мальчишкой.

— Почему?

— Говорят, что о мужчине судят по трем вещам: его мечу, его детям, его словам. Ложь любого рода прощают нелегко.

— Значит, не нужно попадаться!

— Дело не в этом! — горячо сказал он. — Даже если никто другой не знает, что это ложь, я сам знаю. В этом знании и есть бесчестие.

Дроу озадаченно покачала головой. Это было нечто новое для нее — опасно новое. Ясно было одно: Фиодор ужасно рисковал, решив разделить ее судьбу. Если ее разоблачат, его сочтут предателем, и она даже представить до конца не могла, что это будет значить для него.

Они остановились перед воротами, высокой аркой с массивными деревянными дверьми, украшенной той же странной резьбой, что и Лодка Колдуний. Лириэль заметила основные узоры: единорог, олень и охотничьи собаки — по краям, изображения же гор и поселков были вырезаны таким образом, что казались объемными. Тяжелые двери были закрыты, как и забранные ставнями окошки почти на самом верху стены.

— Оставайся здесь, — шепнул Фиодор Лириэль. — Не слезай с лошади, что бы ни случилось. Не твори заклинаний, не обнажай оружия. Здесь нет опасности.

Он приставил ладони ко рту и набрал побольше воздуха.

— Я слыхал, что в Дерновии есть мужчины! — взревел он. — Кто забился за эти стены, словно цыплята в курятник?

У Лириэль отвисла челюсть. Несмотря на предупреждение Фиодора, ее рука сама потянулась к кинжалу, спрятанному в башмаке.

Резные ставни со скрипом распахнулись, и молодой чернобородый мужчина высунул голову из окна. Лицо его скривилось в свирепой ухмылке.

— Хочешь войти в логово Черного Медведя? Давай, давай! Мы как раз нагуливаем жирок для зимней спячки, а ты, похоже, такой нежный, что тебя можно есть ложкой!

Вместо ответа Фиодор изобразил, будто звонит в колокольчик к обеду. Оконце с треском затворилось, зато распахнулась дверь. Бородатый человек бросился на Фиодора, будто потревоженный медведь. Еще несколько мужчин, все в грубых шерстяных штанах и кожаных или меховых жилетах, выскочили из обнесенного стеной поселка и кинулись к ним.

Они окружили лошадь Фиодора и стащили воина на землю. К изумлению Лириэль, бородатый заключил его в крепкие объятия, хлопая по спине. Несколько мгновений спустя они отпрянули друг от друга на расстояние вытянутой руки, скаля зубы, как дураки.

— Хорошо выглядишь, Касперги, — сказал Фиодор. — Даже удивительно.

Второй мужчина фыркнул.

— Я и всегда был красавчиком. Кабы не борода, женщины бы весь день глаз с меня не сводили, и кто бы тогда пек хлебы?

Фиодор оглянулся на Лириэль, словно боялся, что это замечание вызовет ее гнев, которого не удостоилась дружеская потасовка. Бородатый проследил за его взглядом, и на лице его возникло выражение полного недоумения при виде женщины с серебряными волосами, какой казалась сейчас Лириэль. Он коснулся ладонью лба в знак почтения.

— Это Лириэль, прежде называвшая себя Сайлуни, колдунья из Долины Теней, — осторожно сказал Фиодор. — Она приехала учиться у Зофии.

До Лириэль дошло, что мужчины все еще загораживают им дорогу. Любой мужчина в Мензоберранзане, осмелившийся выказать такое неуважение жрицам, был бы без долгих рассуждений убит. Колдуньи же, совершенно не намеренные оскорбляться, лишь улыбались, глядя на эту встречу.

— Потом поговорим. — Фиодор хлопнул Касперги по плечу.

Нечто похожее ожидало их, когда они проехали через городок. Фиодор остановился возле каких-то чистеньких построек. Он соскочил с коня и свистнул на особый залихватский манер. Несколько детей побросали свои занятия и кинулись к нему с таким пылом, что напомнили Лириэль неприятные минуты недавнего нападения кобольдов.

Крепкая молодая женщина вышла из дома посмотреть, что случилось. Она радостно вскрикнула и кинулась к Фиодору так, что черные косы разлетелись по ветру. Она с жаром обняла его, а дети прыгали вокруг и громко требовали внимания.

Фиодор повернулся к Лириэль, все еще обнимая женщину за талию.

— Моя госпожа, позволь представить тебе мою сестру Васти. Некоторые из этих детишек ее. Я только забыл какие, — добавил он, лицо его сделалось унылым, но глаза смеялись.

Маленькие человечки подняли восторженный протестующий вой, заставивший Лириэль озадаченно улыбнуться.

Женщина присела в низком реверансе.

— Вичларан, — вежливо произнесла она, обращаясь сразу ко всем трем сидящим на лошадях женщинам.

Лириэль сообразила, что такое представление было единственно возможным или необходимым. Сестра Фиодора увидела лишь черное одеяние, маску, висящую на поясе, и решила, что все понятно и так.

Зофия положила ладонь на руку Лириэль.

— Ты должна поприветствовать сестер, потом я покажу тебе, где ты будешь жить. Никто из чужеземцев не вправе войти в Долгий Дом Колдуний. У тебя будет собственный домик за его стенами. Там ничего не изменилось с тех пор, как Сайлуни жила среди нас. Фиодор тоже будет находиться там, но эту ночь он должен провести с собратьями. У них новый фирра, и им есть о чем поговорить.

Фиодор поднял самого настырного постреленка на руки. Он подошел к Лириэль, взял ее руку и поднес к губам.

— Только позови, и я приду. Голубые, как зимнее небо, глаза его сестры, такие же, как у брата, изумленно расширились.

— Ты стал Стражем?

Он кивнул, и Васти счастливо вздохнула.

— Тогда тебе не нужно отправляться в казарму вместе с остальными мужчинами! Замечательная новость! С самой середины лета я заманиваю детей в постель только посулами твоих историй.

— Я должен доложить фирре и, скорее всего, останусь там на ночь. Но для одной-двух сказок время найдется. Остальные прибережем на потом.

— Петияр будет рад тебя видеть в казарме. Пока тебя не было, он успел получить меч.

— Петияр, мой двоюродный братишка? — недоверчиво переспросил Фиодор. — Маленький Петияр?

— Он уже выше тебя, и ест так, словно хочет за десять дней стать и шире тоже.

Когда Лириэль уезжала, брат и сестра продолжали радостно болтать. Она была заинтригована таким странным приемом. Фиодор говорил, что для рашеми семья очень важна. Теперь это стало очевидно. За эти несколько минут она узнала о нем больше, чем за месяцы странствий, боев и близости, более тесной, чем дроу осмеливалась даже мечтать.

Корни его глубоко вросли в эту землю. У него было достаточно родни, чтобы заселить целый замок Бэнр, были друзья, встретившие его с дурацкой радостью, было место в этом обществе. Ясно, что он являлся любимцем детей. Даже отсюда Лириэль слышала, как его басистый голос затянул какую-то глупую песенку.