Созидательный реванш - Юрий Поляков

— Я слышала, что Костромской драматический театр имени Островского тоже, возможно, поставит «Одноклассницу». Это правда?

— Да, вопрос сейчас решается. Если такой замечательный и старинный театр, который даже старше «Литературной газеты», поставит «Одноклассницу», я буду очень рад и с удовольствием приеду на премьеру.

Я литератор и воспринимаю нынешний кризис как явление скорее социально-нравственного порядка. Экономисты же, комментирующие этот мировой финансовый сбой, напоминают мне порой гинекологов, взявшихся рассуждать о тайнах любви. Беда, по-моему, заключается прежде всего в глобализации гедонистического образа жизни, о чем в свое время предупреждал философ Александр Панарин. Если опустить межрекламные паузы на ТВ и суммировать вдалбливаемое, то окажется, что у человека в жизни нет никаких других проблем, кроме как: купить свежий автомобиль, навороченный мобильник, отдохнуть у моря, подобрать правильный крем после бритья и надежную гигиеническую прокладку…

А ведь бездумный гедонизм верхушки, крошками которого по нисходящей питались все остальные слои общества, погубил уже не одну цивилизацию. Не случайно механизм кризиса был запущен именно в США, самой потребляющей стране, где все, начиная с Белого дома, живут в кредит, явочным порядком взятый у остального человечества. Есть выражение «красиво жить не запретишь!». Но не исключено, что вскоре мировое сообщество будет вынуждено принять какую-нибудь хартию о запрете красивой жизни, ибо тающие ресурсы нашей планеты уже сейчас напоминают холодильник российского пенсионера. Боюсь, «конец истории» закончился, и движущей силой бурного XXI века станет борьба за красивое выживание. Кстати, одно из значений греческого слова «кризис» — «поворот».

Конечно, в этой ситуации меня больше всего беспокоит судьба России. Во-первых, это моя страна, а во-вторых, кризис нас настиг в тот момент, когда мы, как говорится, от ворон отстали, а к павам не пристали. В самом деле, та общественно-экономическая модель, которая была навязана нам в 90-е не без помощи традиционной для отечественной истории пальбы по правительственным зданиям, по-настоящему так и не заработала. «Капитаны большого бизнеса» (сколько надежд на них возлагалось!) оказывались зачастую обычными пиратами. И не случайно по всем законам психоанализа их неудержимо влечет к обладанию яхтами, способными, судя по стоимости, нести на борту ядерное оружие. О какой социальной ответственности олигархов можно говорить, если добиться от них финансирования социально значимых проектов власть может, лишь пригрозив отобрать партбилет, сиречь контрольный пакет акций! Вероятно, я наивный человек, но мне не понятно, почему гражданин России на деньги, заработанные в нашей стране, да еще не самым законным образом, строит в Турции гостиничный комплекс, по сравнению с которым Тадж-Махал — просто отельчик с двумя звездами. Да, разразился скандал… Но это потому, что застройщик оборзел да и кризис в стране. А если бы не кризис, а если бы не оборзел? Москва так бы и жила с мягким шанкром «Черкизона» на белокаменном теле?

Есть и еще одно тревожное обстоятельство: большинство россиян, привыкнув к ценностям «сувенирной демократии», так и не приняли нового социального устройства страны и не смирились с чудовищным расслоением, не ведомым ни одной из «цивилизованных стран», на которые мы равняемся так, что аж трещат геополитические позвонки. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, чтобы соплеменники забыли, как сытно жили в Египте (см. «Исход», гл. 16, ст. 1–3). Нас уже без малого двадцать лет водят по зыбучим пескам монетаризма и барханам бюджетного предпринимательства, но скудные социальные гарантии и относительное равноправие советского социума еще в памяти десятков миллионов. Что ж, осталось всего-то лет двадцать помыкаться.

Однако чем глубже экономический кризис, тем ясней историческая память народа! И поверьте мне (ведь писатель — это социальный соглядатай): та нелюбовь, которую советские люди испытывали к партократам, — всего лишь легкое раздражение в сравнении с тем, что сегодня большинство испытывает к обитателям Рубляндии и ее филиалов по всей стране. А ТВ, как нарочно, опять взахлеб сообщает о новом российском миллиардере в списке «Форбса». Так в 30-е годы прошлого века «Правда» торжествовала по поводу пуска новой ГЭС. Кстати, второе значение греческого слова «кризис» — «исход».

И вот что мне, бестолковому, еще не понятно. Почему даже в тучные нефтяные годы мы не восстановили хоть отчасти реальную экономику? Сельское хозяйство, например? Почему кризис мы встретили фактически на тех же руинах, оставленных нам младореформаторами? Неужели все «Форбсу» досталось? Я постоянно следую совету Гоголя, а он рекомендовал собратьям по перу «проездиться по России». Вот недавно побывал в одной русской губернии. Поехали в историко-культурный заповедник, в глубинку. Дорога такая, точно по всей трассе старательно отбомбились «мессеры». Обочь пустые разрушенные коровники и свинарники — памятники советской колхозной архитектуры. Ни одной новой сельхозпостройки и единственное стадо буренок на сто километров! Налево и направо не золотые хлеба, а желтые одуванчики, море одуванчиков. Я спросил сопровождавшее лицо: «У вас теперь только одуванчики?» «Почему же? — обиделось лицо. — Сойдут одуванчики — пойдут колокольчики. Тоже очень красиво!»

Ей-богу, я не шучу! И не до шуток мне вовсе. Что-то явно не срастается в Отечестве… Если свободные фермеры, допустим, не сумели воплотить аграрные грезы комиссаров умного рынка, то кто должен этим озаботиться? Компартия Китая? Или Госдеп, который давно уже намекает на то, что русские оказались неэффективными собственниками одной седьмой части суши? Мне кажется, в нашей стране теперь два кризиса. Первый, общемировой экономический, подкрался недавно. Второй, хронический, кризис тянется давно, и называется он «государственная недостаточность». Два кризиса в одной стране — не много ли будет? Кстати, у греческого слова «кризис» есть еще и третье значение — «решение»…

«Круглый стол» в «Комсомольской правде»

«Мы пережили множественный перелом»

— Юрий Михайлович, вообще ваши «Одноклассники» — пьеса неправильная.

— И хорошо, что неправильная.

— Совсем неправильная! У вас там в мэры города идет олигарх, к тому же большой негодяй Чермет. Разве все чиновники — олигархи и негодяи, что ли?

— Почему все? Я ж не говорю, что все.

— Но получается, что это типичное явление?

— Это вы делаете такие выводы.

— Но вы же должны жизненные проблемы поднимать!

— А что, это не жизненная проблема? Разве у нас нет мэров и губернаторов, по которым, скажем, тюрьма плачет?

— Но не настолько много, чтобы их вот так на сцену выводить.