Очаровательная дикарка - Николь Джордан

— А это значит, — ответил Дэймон, — что нам следует использовать Лаззару в качестве живца? А возможно ли это сделать так, чтобы не подвергать его жизнь слишком большому риску?

— Думаю, что все можно устроить. Дай мне над этим подумать. А тем временем прикажи полицейским не спускать глаз с его слуг и соотечественников.

— Я так и сделал, — сказал Дэймон. — Лаззара, не послушав моего совета, привез за собой свою свиту, и думаю, что они прошли тщательную дополнительную проверку со стороны сыщиков с Боу-стрит. Я также попросил своего лакея понаблюдать за помещениями для слуг. Однако Лаззара наверняка будет в большей безопасности, если ты согласишься смотреть за ним в оба.

Граф ухмыльнулся.

— Я был бы счастлив, оказать ему эту услугу. Было бы неплохо заняться хоть чем-то полезным в течение следующих двух недель.

По правде говоря, я считаю эти увеселительные мероприятия за городом невыносимо скучными.

Дэймон придерживался того же мнения до тех пор, пока два года назад не встретил Эль на таком приеме. Когда он впервые увидел волшебницу с черными, как смоль волосами, он был просто сражен наповал. Элеонора была окружена свитой своих обожателей, и ему стоило невероятных усилий отвлечь красавицу от многочисленных кавалеров и сделать так, чтобы она всецело принадлежала только ему.

В настоящий момент перед ним стояла похожая и столь же нелегкая задача, с той лишь разницей, что толпу обожателей заменила тетушка Беатрис. Слава Богу, ее внимание хоть как-то отвлекал синьор Векки. Очевидно, Элеонора была права: ее тетушка все больше теряла голову от известного итальянского дипломата.

К радости Дэймона, внимание леди Белдон еще больше рассеялось, когда на следующее утро приехали новые гости.

Многие из приезжих с явным недоверием поздравляли ее с бракосочетанием племянницы, однако леди Белдон стала опровергать их сомнения с решительностью, поистине достойной главнокомандующего армией. Дэймону забавно было слушать, как виконтесса расточает похвалы в его адрес, притворяясь, что счастлива, хотя на самом деле, и он это прекрасно знал, она лгала с затаенной ненавистью.

Элеонора внесла свою лепту, чтобы пресечь ненужные сплетни. Она играла роль красивой, полной жизни наследницы, заключившей прекрасный союз с очень достойным джентльменом.

Дэймон не мог не восхищаться ею, когда она очаровывала «третейских судей». Однако даже если бы он и не был ее законным супругом, он мог бы думать только о ней. Элеонора как будто излучала свет. Казалось, она могла поднять настроение любому, кто находился рядом. И постоянно ощущая ее присутствие, Дэймон наслаждался ее заразительным смехом и то и дело искал глазами ее сердечную улыбку.

Он все время держал жену в поле зрения и поэтому прекрасно знал, где ее искать в данный момент, однако Элеонора продолжала сохранять дистанцию, каждый раз находя какой-нибудь предлог, лишь бы не оставаться с ним наедине.

Кузина Дэймона, Тесс Бланшар, вероятно, была единственным человеком, который заметил недостаток близости в их отношениях. Дэймон был счастлив, встретить Тесс среди многочисленных гостей, правда, когда она поздравила его с женитьбой, намекнув, что не прочь узнать подробности, лишь поблагодарил ее и, сменив тему разговора, заговорил о благотворительности.

Тесс отлично знала о героических усилиях Дэймона в борьбе с чахоткой. Она и сама столкнулась с несколькими случаями этого страшного заболевания, когда оказывала помощь доведенным до нищеты семьям, лишившимся своих мужчин на войне. Она рассказала Отто Гиэри о судьбе этих несчастных людей, а он, в свою очередь, позаботился о том, чтобы они стали пациентами в санатории Дэймона.

На счастье, Тесс оказалась достаточно сообразительной и проницательной, чтобы догадаться, что не стоит задавать кузену лишних вопросов, и на прощание лишь произнесла:

— Я искренне верю, что вы с Элеонорой будете счастливы.

Старший брат Эль явно не разделял подобного оптимизма и надежд, как и не склонен был простить Дэймона. Маркус Пирс, лорд Данверс, и его молодая жена Арабелла узнали о неожиданной свадьбе, возвращаясь из путешествия по Европе, и поэтому появились в Роземонте на два дня раньше, чем ожидалось.

Они приехали в субботу утром, когда гости забавлялись игрой в шары на лужайке и пробовали свои силы, стреляя из лука. Увидев брата, Элеонора, казалось, пришла в неописуемый восторг, судя по тому, с какой стремительностью она положила лук и стрелу, чтобы броситься в его объятия.

Когда же он спросил ее, с какой стати он будет веселиться после того, как она втихомолку вышла замуж за его спиной, Элеонора рассмеялась и вкратце поведала ему о полете на аэростате.

Наблюдая за беседой брата и сестры, Дэймон от души позавидовал их близкой дружбе, которую они так открыто сейчас демонстрировали, в то время как он сам сознательно избегал подобной сердечности во взаимоотношениях с Элеонорой.

Маркус называл ее уменьшительным именем Нель, — более распространенной производной от Элеоноры, «шалуньей», а также другими ласковыми шутливыми словами, в которых было столько нежности. Но к Дэймону он относился настороженно. В первую минуту встречи Маркус пронзил новоиспеченного родственника властным взглядом, но оставался достаточно вежливым, пожимая руку и представляя свою жену Арабеллу.

Но при первой же возможности Маркус отозвал Дэймона в сторону и предупредил:

— Я оторву тебе голову, если ты снова обидишь мою сестру, Рексхэм.

В ответ на это Дэймон чуть заметно улыбнулся.

— Если я снова обижу ее, тебе не потребуется отрывать мне голову, поскольку я это сделаю сам.

В почти зловещей тишине Маркус довольно долго и внимательно изучал его взглядом, а потом, наконец, резко кивнул головой. Очевидно, он согласился принять позицию «поживем — увидим».

Его сдержанность в отношении Дэймона частично можно было считать доказательством их прежней дружбы. Они знали друг друга еще со школы-интерната. И Дэймон горько сожалел о том, что потерял уважение Маркуса после того, как помолвка с Элеонорой была расторгнута. У него было совсем немного близких друзей, но тех, которых он считал таковыми, он берег, как только мог.

Арабелла, леди Данверс, отнеслась к Дэймону снисходительнее, чем ее муж, хотя, приветствуя его, все же оставалась достаточно сдержанной, тем самым, давая понять, что знакома с этой драматической страницей семейной истории.

Однако искренняя симпатия, которую она питала к Элеоноре, не подлежала сомнению, — глаза Арабеллы тотчас, заискрились теплотой, а взгляд стал полным понимания, стоило ей только начать разговор с Эль о том, как все же странно ощущать себя в роли замужней женщины.

— О, я с тобой полностью согласна, — сказала Элеонора, хитро взглянув на Дэймона. — Я все еще никак не могу привыкнуть к своему новому положению.

— Должно быть, что-то витает в воздухе, — сказала, шутя Арабелла, — и вызывает настоящую эпидемию замужества, происходящую прямо на наших глазах. Разве я когда-нибудь могла предположить, что я и мои сестры одновременно поддадимся этому соблазну или что ты, Элеонора, так быстро последуешь нашему примеру. Жаль, что Рослин и Лили не могут быть здесь с нами. Мы бы тогда непременно устроили праздник и отметили столь необычное стечение обстоятельств.