Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

– Ты лучше замуж! – посоветовал Микула. – Найди себе человека доброго…

– Не хочу! Или Вольгу, или никого!

– Лечить можно и не монахиней, – поддержал Микулу Кузьма.

– Муж не позволит лечить! – не согласилась Марфуша. – Чтобы я других щупала…

– Тогда не ходи замуж! – согласился Микула. – И в монастырь… Там устав строгий: благословит игуменья – будешь лечить, не благословит – пойдешь землю копать или за старухами ходить. Видел я… Живи сама. Имение есть, как его тратить – сама думай, никто над душой стоять не будет. Вдовицу князь защитит, Ярославне можно пожалиться – она к тебе благоволит. А далее видно будет.

Марфуша не ответила – видно не нашлась. Микула плеснул себе в кубок из баклаги.

– Вино хмельное! – насторожился Кузьма. – Нам до света вставать!

– Встанем, боярин! – хмыкнул Микула, вылив жидкость в щель между бородой и усами. – Не тревожься! Не подвел тогда, и сейчас не подведу.

– Со светом! – вдруг вскочила Марфуша и потянула Вольгу с лавки. – Одна ноченька осталась! Что ж ты?!.

Вольга виновато пожал плечами и, влекомый Марфушей, вышел из тесной комнаты княжеских хором, где ужинала ватага. Следом убежала Меланья. Микула вновь взялся за баклагу, налил себе и Кузьме. Себе – чуть, а Кузьме – до краев. Тот покосился.

– Тебе тоже не следовало б с нами!

– Нет уж! – хрипло засмеялся Микула, опрокидывая кубок. – Я вас одних не отпущу! Особенно с крысенышем, что Вольге в спину стрелял! Надо было его повесить! Больно добрые вы с Вольгой.

– Уезжает Вольга. Не за что теперь стрелять.

– Плохо знаешь их! Волки!

– Тебя княгиня сотским пожаловала, веси дать обещала, а ты лаешься. Живи! В Поле сгинуть просто.

– На миру и смерть красна! Не боюсь я ее – сам знаешь! Какой из меня сотский? – Микула показал свои задубелые руки с грубо остриженными ногтями. – Сам смерд и смердов плеткой хлестать?! Оратай я и земле должен работать. В вашей стороне есть добрая земля?

– Пахать?

– Пахать!

– Хоть завались! Только успевай! Если тебе нужен участок не в Подмосковье…

– Что такое Подмосковье?

– Место, где кусок землю глотку перегрызут.

– Тучная земля?

– Для тех, кто ею торгует. А в веси жить да землю пахать… Такой земли много и задаром.

– Кони добрые имеются?

– Хочешь табун? Тяжеловозов, что два воза легко потащат?

– Хочу. Табун не надо. Жеребца и кобылку. Или хотя бы одну кобылку… Дом сам поставлю, печь из глины собью… Знаешь, боярин, до сечи на Сейме люто поганых ненавидел. Душил бы каждого! Потом увидел, как они в болоте топнут… Хоть и поганская душа, но все же… Великое зло они мне сделали, но ведь и мы их не миловали. Простит меня Бог или нет на том свете, а больше убивать не хочу. Насытился, попил кровушки. Пусть князья да бояре… Хочу землю орать, жито сеять. Понимаешь меня?

– Еще как!

– Выпьем чуть? Думаю Вольга завтра со светом не встанет.

– Боюсь, что так.

– Наливать?

– Где наша не пропадала!

– Душевный ты человек, Кузьма! С тобой – хоть на край света!

– И с тобой Микула…

Райгула скользнул внутрь шатра, тщательно опустил за собой полог и тихо присел рядом с Игорем. Лицо у него было сумрачное.

– Ну? – коротко спросил князь.

– Всадники вокруг стана. Пришлые, не те, что были. Нашей охране я дал кумыса, как ты велел, пьют у костра. Песен не поют – горе. У кого брата на Руси убили, у кого друга. Скоро напьются и будут спать. Но за Тор не перебраться – пришлые заметят и догонят.

– Все равно надо уходить, – задумчиво произнес князь.

– Как?

– Помолюсь Богу, возьму икону и пойду тихонько. Один, вам лучше остаться. Бог даст – выберусь.

– Что так торопишься, княже?

– Суди сам, – спокойно сказал Игорь. – Два дня тому прискакали сюда две сотни поганых. Отца Георгия отослали, кормить нас стали хуже…

– Женщин увезли! – подал голос Михалко, ранее тихо сидевший в стороне.

– Вот именно. Овлуру его ханша поведала, что Кза подговаривает Кончака меня убить. Пока Кончак не соглашается, но кто знает… Завтра оба хана здесь будут.

На короткое время в шатре стало тихо. Первым нарушил молчание Райгула.

– Где Овлур?

– Поехал пути разведывать. Отведет лошадей за Тор, ему пока еще можно через сторожу. Скажет, где будет меня ждать…

Словно подтверждая слова князя, полог шатра колыхнулся и внутрь вошел Овлур. Даже в тусклом свете масляных каганцов было видно, как сияет его лицо. Не говоря ни слова, Овлур бросился к Игорю и что-то горячо зашептал ему ухо. Лицо князя просветлело.

– Ярославна прислала за нами! – тихо сказал он придвинувшимся Райгуле и Михалко. – Их пятеро. Ждут с конями за рекой.

– Пробрались сюда? – покачал головой тысяцкий. – Через Поле? И никто не заметил?

– Получилось! – подтвердил князь

– Пусть так. Но как гонцы узнали, что Овлур – за нас? – недоверчиво продолжил Райгула.

Овлур пожал плечами:

– Они неожиданно окружили меня, когда я отводил коня, чтобы схоронить в яруге. Там и взяли. Сначала как "языка". Но когда я сказал свое имя, воевода Вольга сразу заулыбался.

– Это с чего?

– Не ведаю. Вольга спросил, как мое крещеное имя, и велел прочитать христианские молитвы. Потом стали договариваться.

– Лжа это, княже! – решительно прервал тысяцкий. – Я еще могу поверить, что наши сюда пробрались, но что первому поганому доверились!.. Мы его сколько проверяли, и то… Думаю, Кза подговорил Овлура. Кончак не соглашается тебя убить, вот Кза и решил по-своему. Побег, суматоха, выстрелят в спину…

– Правду говорю! – загорячился Овлур.

– Лжа! – насупился Райгула.

– Сам ты лжа! Не хочешь, чтоб я князю помог, боишься, что приблизит он меня! Я давно заметил…

– У поганых вырос, сам и опаганился! Выблядок кобылий!

– Сам выблядок!..

Тихое восклицание Михалко прервало их брань. Все невольно глянули в сторону. Незаметно для всех проскользнув под полог, у входа в шатер стоял волк. Большой, даже просто огромный. Стоял и внимательно смотрел на людей.

– Черт!

Райгула схватился за нож. Игорь мгновенно выхватил свой – подарок Овлура. Волк же словно не заметил. Прилег, примостив длинную голову на вытянутые вперед лапы, и высунул длинный язык.

– Спрячьте ножи!