Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким

обнять девочку и постоять с ней вместе.

После дневников матери Лора невольно обращала внимание на всё, что касалось переселенцев и беженцев. Статистика впечатлила. Число русскоязычных немцев, проживающих в Германии, перевалило за два миллиона. Они заставили немцев считаться с собой. Социальные институты и официальная власть не смела скидывать со счетов переселенцев, их детей и внуков. Во всех областях Германии действовали различные общественные организации в виде землячества.

Воскресные школы и детские садики на русском языке предлагали различные программы для детей и взрослых. Дед Мороз со Снегурочкой бродили в новогодние праздники по утренникам, а вечером они уже шли в гости ко взрослым, шумно отмечающим Новый год.

Концерты. Российские певцы собирали полные залы любителей русской эстрады.

Русскоязычных диаспоры помогали интегрироваться в новой стране без трагических случаев.

Газеты пестрели объявлениями – услуги на русском языке. Они были разными. Юридические, финансовые, строительные, ремонтные, по уборке дома и ведению хозяйства, по уходу за престарелыми и детьми, по переводу документов и статей, по получению виз в Россию и постсоветские страны.

Брачные объявления предлагали женихов и невест с получением немецкого гражданства.

Организация свадебных мероприятий на русском языке: ведущие, музыканты, повара.

Сеть русской диаспоры охватила всю Германию. И магазины. Магазины с русскими продуктами процветали во всех регионах Германии. К водочке и солёным огурчикам привыкли даже местные немцы. Они бродили вдоль полок с продуктами с незнакомым вкусом, покупали, чтобы попробовать, и становились постоянными клиентами.

– Дедушка Густав, – думала Лора, – оказался настоящим стратегом: без русской колбасы и сала переселенцы и их внуки не могли обойтись и сейчас. Внуки тоже. Им нравился запах чеснока, которым густо натирали сало, приправляли разные салаты и еду.

Одно объявление особенно поразило Лору. В Германии был клуб успешных людей. Успешных людей из числа переселенцев. Среди них встречались и совсем взрослые, и совсем молодые люди. Одним из направлений работы клуба являлась помощь талантливым детям на территории бывших республик Советского Союза.

Прошло много лет с тех пор, как происходили эти события. Призраки потерянных переселенцев мелькали всё реже. У Розы не хватило времени расшифровать третью линию, линию жизни внуков тех, кто горевал и плакал в первые годы переезда в Германию. Улыбаясь, она делала бы заметки в дневнике о своих земляках из села Степного. Ваня Центнер, который был младше её всего на пару лет, стал известным профессором физики и преподавал в университете, Светлана Фельк смогла выучиться на стоматолога и открыть свою клинику в Бонне.

– Что делать? – спросила бы она, узнав о новом потоке беженцев, хлынувшем в Германию из других неблагополучных стран.

Принять или не принять их – вопрос политики отдельного государства, но, если приняли, дайте шанс. Шанс беженцам, чтоб переболели и принялись в новой среде. И шанс местным, чтоб помогли тем, кто пришёл к ним не с войной, а с протянутой рукой.

Уж она-то знала много историй, горьких и печальных, о тех, кто искал счастья на чужой стороне.

Роза не узнает, как чума охватила мир, нацепив себе на голову корону из страшного вируса.

Затихли города и сёла, умолкли на улицах голоса и смех людей. Чума сеяла смерть и косила планету косой, и никто с ней не мог справиться.

В одну из тоскливых ночей вирусолог из Германии увидела сон: полыхала степь, кругом горели зловещие костры, и в пламени плясали формулы. Босиком она прошла к столу, тихо-тихо, чтоб не вспугнуть видения, записала пляшущие в огне буквы и цифры.

Знаки из ночного видения стали основой вакцины от коронавируса. Им было предназначено спасти мир от пандемии. Сенсация! Создана вакцина! Сенсацией стало и то, что открытие сделано учёной из семьи эмигрантов.

* * *

В аннотации Лора написала, что дневники её матери Розы Ган легли в основу книги «Цветы эмиграции».

В 1990-е годы этнические немцы переехали на постоянное место жительства в Германию. Произошло это, когда рухнул Советский Союз, и началась перестройка пятнадцати республик.

Чётко прослеживались две линии жизни эмигрантов. Первая – жизнь родителей в новых условиях, когда теряли близких и родных, плакали и страдали.

Вторая – трагедия детей переселенцев, потерянных во времени, не сумевших найти общий язык с родителями.

Дед Лоры говорил, что растения болеют в новой почве, потом приживаются. Так и переселенцы, вернувшиеся в Германию, болели и медленно приживались на своей этнической Родине.

Книга Лоры Ган «Цветы эмиграции» была удостоена национальной премии имени Хильде Домин как лучшая книга об эмигрантах.

Примечания

1

Алайский рынок – название центрального рынка в городе Ташкенте.

2

Дастархан – круглый или квадратный низкий сервировочный столик для трапезы в Средней Азии, за которым сидят на специальных подушках, а также сам ритуал совместного приёма пищи.

3

Ака – вежливое обращение к старшему человеку или другому уважаемому лицу на Среднем Востоке.

4

Дафалган – обезболивающее и жаропонижающее лекарственное средство на основе парацетамола.

5

Тогыз – тогыз в переводе обозначает девять – девять. Жених должен выплатить калым за невесту. Всё по девять: пальто, платки, платья, обувь и т. д.

6

Сай – мелкая горная речка.

7

Бола – ребёнок, джон – дорогой. Ласковое обращение к детям.

8

DZI – немецкий институт по социальным вопросам, занимающийся анализом и проверкой целесообразности использования пожертвований неправительственными организациями. Если будет получено одобрение института, эмблема DZI будет стоять на официальном сайте и всех рекламных плакатах благотворительной кампании. На это можно жертвовать спокойно: деньги точно пойдут по назначению.

9

Бешбармак – восточное блюдо. В насыщенном мясном бульоне отваривают тонко раскатанные пласты теста, подают на большом подносе; куски молодой баранины укладывают сверху, посыпают зелёным луком; блюдо принято есть руками.

10

Тандыр – узбекская печь для выпечки.

11

Самса – пирожки из слоенного теста с мясом, луком. Иногда с тыквой.

12

Мантоварка – пароварка для узбекского национального блюда – мантов, пирожков на пару.