Танец с жизнью. Трактат о простых вещах - Олеся Градова

Анализируя техники паразитизма, которые практиковал Дамир, я понимала, что он также «включался» в процесс и отдавал немало сил и энергии для того, чтобы осуществить свои воздействия. По сути, эти самые демонстрации, работа с полной самоотдачей и вводили меня в некоторого рода заблуждение — он истинно верил в то, что говорил, или это опять же была часть сценария, хорошо отрепетированная игра?

«Сеанс гипноза сопровождается мощной эмоционально-энергетической поддержкой. Рассказы о «СЕБЕ» служат для него не просто средством наведения транса, но целью как таковой, вершиной его духовной жизни, и в этот короткий промежуток времени он выкладывается полностью. Может показаться, что подобный энергетический выброс несовместим с энергетическим паразитизмом. Однако в области магических взаимодействий от слабых убывает, а к сильным прибывает: более сильная энергетика «перекачивает» на себя слабую. Поэтому во время атаки маг ставит на карту все: ведь если окажется, что сила его в этот момент уступает силе противника, она попросту суммируется к последней.

Загипнотизировав жертву, маг приступает к эскалации фантастического образа «СЕБЯ» и взращиванию так называемых «осмотизмов»: искусственной любви к себе, искусственной дружбы, искусственной привязанности, искусственной вовлеченности в свои дела».

Далее я наткнулась на интересное рассуждение о белых и черных магах. Автор отделил самонаслажденческий тип («черный маг»), концентрирующий внимание на собственной личности, и тип творческого типа («белый маг»), который не паразитирует на язвах общества, а направляет личную энергию в работу, в творчество, в образование и консультирование. «Где-то такой типаж мне уже встречался, — подумала я с некоторой теплотой. — И не так давно…».

Вспомнила Яна, а потом и Ингу, наши посиделки в «ApTeFAQ», суфийскую вечеринку, Азали… Как далеко это все от меня. Как я соскучилась по ним…

И еще мне захотелось написать какой-нибудь новый рассказ для своего блога. Я подхватила ноутбук и спустилась в вестибюль. Белокурый мальчик спал на диванчике, обняв «искаватор». Его мама или сестра что-то записывала в тетрадь — наверное, готовилась к лекциям.

Кафе «Уют».

Я долго стояла на перекрестке, не зная, в какую сторону двинуться в этом незнакомом для меня маленьком городе, бывшем Загорске. Время близилось к полночи, я увидела вывеску ресторана и пошла искать пристанище для уставшей души и голодного тела. В нем была жизнь, так похожая на мою прежнюю. Носились официанты, звенели бокалы. Но я не смогла зайти, что-то остановило меня — наверное, я еще не готова была вернуться.

Через пятьсот шагов я вновь поравнялась с открытым ночным заведением — маленькое кафе «Уют» на пять-шесть столиков. Внутри никого.

Я села в углу, куда почти не доставал свет люстры. Но по старой привычке вытащила зеркальце. Худая, с синяками под глазами, слипшимися от слез ресницами, с поникшими плечами — где та «волчица», которую обожал мой Черный Принц?

Посетителей не было. Официантка и бравурно накрашенная женщина, похоже, владелица, восседали за одним из столиков и обсуждали с мужчиной южного типа поставки продуктов на кухню. Они пили водку, и он обнимал их по-братски, иногда косясь на крепкую и крупную грудь хозяйки.

На меня никто не обратил подобающего названию заведения внимания. Официантка нехотя бросила меню и вернулась к столику с водкой. Я заказала блинчики с фаршем, коньяк и кофе — «самый большой и самый крепкий, какой есть». Я всегда заказываю только такой. И молоко. Раскрыла ноутбук и завела «двигатель» своего портативного «Хьюлетт-Паккарда». Я думала над сюжетом, а тем временем пальцы довольно бойко бегали по клавишам, перенося в файл нашу историю с Дамиром, наши диалоги, наши любимые словечки… «Тема раскрыта», — подумала я, но тут пришло вдохновение. Как будто молния ударила меня, и в голове поселился маленький очаг электричества, крошечная матрица, которая начинала разворачиваться масштабным замыслом. Я напишу роман! Войну и мир — черных и белых! Я должна переложить это на бумагу, как предупреждение всем тем, кто, как и я, ищет смыслы, а находит лишь формулировки…

Я колотила по клавишам, едва разбивая мысли на абзацы. Моя подвыпившая «троица» забыла про меня. Ни кофе, ни коньяку так и не принесли. Блинчики с фаршем заплыли подсохшей сметаной… Я не знаю, сколько времени просидела за столиком, мой ноутбук держит батарейку около трех часов…

«…Действительно, как только по совету Яна я избавилась от догм, суфизм обрел для меня еще большую привлекательность. Он не пропагандирует отшельничество, называя его лишь «эпизодом» в развитии сознания, позволяющим оттачивать чувства и интуицию. Я вполне допускала такие «эпизоды» и в своей биографии, когда из каменных джунглей уезжала на Валаам и жила собирательством кореньев и ягод в лесу, поправляя нравственное здоровье и объединяясь с Космосом. Я могла бы жить там вечно, спасаясь от суетного мира, но мне хотелось экшна, деятельности, в которой я смогу реализоваться. Отсюда и мои профессиональные изыскания: сначала журналистика, потом пиар и политическая пропаганда — те сферы приложения, в которых творчество соседствует с просветительской или, наоборот, одурманивающей деятельностью, дающей в конечном итоге силу и власть. Сила и власть — по сути, заменители любви, более доступные в метафизическом смысле, поскольку являются свойством одной личности, а не эгрегором, создаваемым только в паре. Как атом благородного газа аргона, обладающий нулевой химической активностью — вспомним уроки химии, — то есть неспособностью к объединению с другими атомами, я не могла найти себе пары. И все, что мне оставалось, — сублимировать поток сексуальной энергии в социально приемлемые формы — работу, творчество, а также медитации и йогу.

Итак, я подошла к раскрытию еще одной стороны моей мятежной души — жажде действия. И это также увидела в суфизме, который представляет собой любовь к Богу в деятельной, а не пассивной форме. Ценность единения с Богом, считает тот же Идрис Шах, достигаемая через погруженность, признается суфиями только в том случае, если человек, достигший этого состояния, сможет потом вернуться в мир и жить там в соответствии со своим опытом, передавая его преемникам и последователям.

В какие-то моменты «собирательства» в районе Ладожского озера я насыщалась идеями деятельности, направленной на просвещение и помощь близким, но жизненная рутина быстро сбивала эту спесь. Возвращаясь в свое царство асфальта, стекла и бетона, я избавлялась от иллюзий, оказываясь в круговерти затхлого офисного существования. Я опять занималась организацией массовых мероприятий и написанием концепций персонального имиджа для политиков и бизнесменов. Процесс жизни опять замещал поиски смысла…».

В уездном кафе сидела совсем не блистательная, усталая и постаревшая женщина, которой надо вернуться к себе. Это была я. Мне многое предстоит сделать и многого достичь. Начать с чистого листа или продолжить уже начатые главы жизни… И не обязательно носить платок, чтобы скрыть свою сущность, — батюшка на исповеди и из-под платка увидел пучину в моих глазах.

Я вспоминала все эпизоды сегодняшнего дня — женщину, которая просила на операцию для сына, мальчика-зверя, покусавшего прихожан, безобразную драку у алтаря, бабку, которая спрашивала: «А ты больна»? Копию иконы «Ветхозаветная Троица» Андрея Рублева, оригинал которой хранится в Третьяковке… И я думала, что есть церковь и есть Бог. И не была уверена, что я хочу такого посредничества.