Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников

Бросова встала со своего неуютного ложа, больше похожего на орудие пыток, и, качаясь, направилась к окну. Двигаясь, она размышляла, осилит ли она путь до казино или где-нибудь на полпути завалится? Хьюстон почти не ощущала своего тела: оно все словно занемело, как отсиженная нога, и стало чужим, — ей даже хотелось потрогать это постороннее тело, чтобы узнать, какое оно, на что реагирует, но на это пока не было сил.

Сейчас для Наташи было крайне важным вспомнить одну историю, которая происходила с ней когда-то, но со временем почему-то почти полностью стерлась из памяти. Детали этой истории уже несколько раз всплывали в ее памяти, но она никак не могла их подробно рассмотреть, и они вновь исчезали, оставляя после себя только несколько неопознаваемых штрихов. Бросова помнила только то, что чем-то занималась, перед ней были какие-то предметы, в деле участвовала бумага, что-то было внутри, имелась даже сладковатая пыль, — но что же это было? Нет, она снова потеряла тонкую нить воспоминаний! Может быть, это происходило не с ней?

Она услышала, как перед окнами резко затормозила машина. Наташа посмотрела в окно. Это была белая «Нива». Из салона вышел молодой человек и пошел в сторону нетаковской подворотни. Хьюстон внимательно всмотрелась в идущего и только тут поняла, что это Саша. Она неуклюже повернулась и рванула в сторону входных дверей, но ее замотало из стороны в сторону, она чуть не упала, удержалась и, матерясь на свою неуклюжесть, остановилась, ожидая, когда Кумиров войдет в квартиру.

Дверь распахнулась, и в проеме возник Александр. Он неуверенно встал на пороге и начал всматриваться в полу темное пространство знаменитой василеостровской блатхаты семьи Нетаковых. Бросова замерла, не зная, как встретит ее Кумиров, который, может быть, очень многое услышал от отца или его бойцов, которым тоже было что порассказать об услужливой мулатке по кличке Хьюстон.

— Наташа?! — вопросительно прокричал вошедший и шагнул навстречу женской тени, запечатленной в дверном проеме. — Ты здесь, да? С тобой ничего не случилось? Как ты от них отделалась? Кто-нибудь помог? Тетя Соня?

Наверное, она именно сейчас должна закричать ему еще более громким, своим самым громким голосом: да, со мной кое-что случилось! Со мной случилось то, что в первый раз меня изнасиловали, когда мне было всего лишь четыре года. А дальше, ну что дальше?.. Все так и шло, пока я не встретила тебя. Но ты знаешь, наверное, это случилось слишком поздно, в том смысле, что слишком поздно для меня, потому что я уже стала очень плохой, слишком испорченной для нормальных отношений, и я это понимаю.

Нет, она ни за что не должна ему говорить этих слов, потому что тогда он уйдет и она снова станет тем, чем была до этой встречи. К тому же она ведь любит его, как, наверное, никого еще не любила, хотя влюблялась в мужчин, причем, как правило, все они были гораздо старше ее.

— Саша, я выпуталась, короче, они меня отпустили. Сама не знаю почему. Просто повезло. — Хьюстон шагнула навстречу Кумирову. Они крепко обняли друг друга и стали целоваться. — Ой, какой ты горячий! Ты не заболел? А я тут задубела, как в морозилке. Тоже, наверное, потом заболею. И клопы искусали!

— А я двух мужиков завалил! — Саша отстранился от Бросовой и посмотрел ей в глаза. — Ты понимаешь, я теперь убийца! Меня, наверное, уже ищут. Ты «новостей» не смотрела? По «ящику» еще ничего не показывали?

— Ты что, всерьез? Может быть, ты их только ранил? Как это случилось? На тебя напали? — Наташа дрожала. Улыбка еще не покинула ее лица, а в глазах уже сквозил азартный страх. — Ты им за меня отомстил, да?

— Я даже сам не знаю, как это получилось. Они действовали по приказу отца, а мне надо было ехать за тобой. — Глаза Кумирова блестели, на лбу выступила испарина. — У меня и раньше бывала такая злоба, а тут этот пистолет. Ну я тебе про него рассказывал, который я купил у одного наркоши.

— Я помню. Так ты их застрелил? Господи! Ужас какой! Что мы теперь будем делать? Тебя же арестуют! Сколько тебе дадут? — Ее руки гладили его лицо и волосы, касались одежды. — А ты скажи, что они на тебя напали и хотели убить. У них ведь тоже было оружие? А ты защищался! Даже если будет суд, может быть, тебе дадут условно?

— Мне ничего не дадут, потому что мы отсюда свалим! Что мы, зря для тебя загранпаспорт заказывали и чухонскую визу ставили? Пойдем скорей! — Саша крепко сжал запястье Бросовой, словно боялся, что она от него почему-то вырвется, и повел ее из квартиры. — Да даже если они меня сцапают, против меня ничего нет: дом я спалил, волыну сейчас в Неву выкинул, какие еще улики?!

— Правильно, Саша! Я бы их всех убила, если бы была мужиком! — Хьюстон воинственно смотрела перед собой. — Сволочи, ты их не жалей! А денег-то у нас нет?

— Деньги есть: я у папаши все, что мог, выгреб. В баксах там тонн двадцать будет. Думаю, нам этого на первое время хватит. А потом что-нибудь придумаем. Может быть, и вернемся, когда все затихнет. — Кумиров вел Наташу за руку к белой «Ниве». — Ты ведь тут вообще не при делах — на тебе при любом раскладе никакого криминала не может быть. Давай лезь в машину!

— Ой, да тут Костик спит! Где ты его нашел? — Бросова ежилась и вздрагивала всем телом. — Фу ты, до чего я закоченела, никак не могу отойти! Или это из-за твоих рассказов меня так бьет? Даже не знаю. А что Костик, тоже с нами?

— Да нет, зачем это нужно?! — Саша завел машину и включил музыку. В эфире звучала довольно старая песня в новой обработке. Кумиров с улыбкой покосился на Наташу: — По сути, это про нас с тобой, только другими словами.

Растопырились голые ветки,

Лужи смотрят глазами земли:

Мы впервые с тобой не в клетке,

Мы впервые с тобой одни.

— Да, я ее уже слышала. Действительно, похоже. Мы с тобой вроде как под угрозой, а вроде как и на свободе. Интересно! — Хьюстон вновь посмотрела на спящего на заднем сиденье мальчика. — А куда мы его денем?

— Давай сдадим его на хранение Данилычу: у него Костик будет в безопасности. — Саша закурил две сигареты, и одну протянул Бросовой. Они уже сворачивали на Средний проспект. — Родителям-то он не очень и нужен. Да нет, мать, наверное, с ним бы еще возилась, но она уже несколько лет в каком-то полуобмороке: «колес» нахавается и качается из стороны в сторону, как великий йог.

— Ну уж ты скажешь так скажешь! — Наташа рассмеялась. — Мы когда в Чухляшку приедем, часов через пять, да? И сразу что-нибудь такое сделаем, да? Ты же знаешь, меня всегда от кошмаров на трах тянет.

— Меня, между прочим, тоже. — Кумиров взял Бросову за руку и повлек ее в свою сторону. — Это я от тебя заразился!

— Ой! Он уже готов! — продолжала смеяться Хьюстон. — А как это называется, автосекс, да?

— Отсюда ходу минуть десять! — крикнул из метели Борис. — Если быстро пойдем, успеем за пять! Держись рядом, а то тебя еще машиной собьет! Они здесь носятся, как собаки бездомные! А разве можно на такой скорости да по такому гололеду?! Смотри, какие ледяные наросты! И ни одного милиционера! Хотя они тоже, знаешь, в основном слишком легкие деньги для себя ищут. Нам вон туда, если хочешь, держись за руку, а то в такой простокваше и потеряться можно. Потом опять ищи тебя десять лет!