Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников

— Я все это понимаю, но, может быть, имеет смысл мне самому пойти на встречу с Игорем и вызвать его на откровенный разговор? — Станислав продолжал рассматривать фотографии, вновь и вновь перекладывая их с места на место, словно эта игра могла что-то изменить в судьбе его заблудшего одноклассника. — Нас никогда не считали особыми друзьями, но вот в последние годы были вместе на встречах нашего класса: у нас такая традиция с восьмого класса. Я, конечно, замечал за ним некоторые странности, но они же все такие, богатые! Как говорится, чем можно человека проверить: деньгами и властью. Вот Кумир, я так подумал, и не выдержал этого испытания, немножко, на мой взгляд, свихнулся. Он нам на последней встрече такие лекции читал, что на него в другие времена врачи-психиатры точно бы свое внимание обратили. А сейчас-то что? Пропаганда насилия на каждом шагу! Вот и результаты!

— Нет, пока вам ни в коем случае не нужно самому выходить ни на Игоря Семеновича, ни на Ангелину Германовну, — такие откровенные встречи уместны только в телесериалах, но никак не в реальном следственном процессе. — Сергей закурил и положил пачку сигарет на стол. — Закуривайте!.. Боря, ты хотел пойти брата встречать, — тебе, наверное, уже пора, а то опоздаешь.

Да, спасибо. Извините меня. — Следов встал и начал одеваться. — Мы с Олежкой договорились в метро встретиться. Мать его обещала разбудить, а то он спит как сурок: в подвале-то, конечно, только дремал, чтобы крысы нос не отъели. Мне здесь рядом, а потом одна остановка — и мы на месте. Мы вас там будем ждать, ладно?

— Хорошо, Боря, беги. — Шеф «Эгиды-плюс» стряхнул пепел в жестяную банку из-под пива. Когда Борис аккуратно закрыл за собой дверь, он продолжил: — Все дело в том, что у нас появились основания связывать Кумирова с Людоедом Питерским. Нет, это еще не доказано, но круг смыкается. С завтрашнего дня мы решили установить за Игорем Семеновичем постоянное наблюдение. Я хочу поделиться с вами еще кое-какими соображениями…

Хьюстон все шла и шла по узким заснеженным улицам и никак не могла найти нужного ей адреса. У нее было очень твердое ощущение того, что когда-то она уже была здесь и сейчас нужно только немного собраться с мыслями и вспомнить, где же эта парадная, в которую она тогда входила. Бросова еще раз с надеждой всмотрелась в мрачные подъезды и вдруг пошла к одному из них, словно ее туда подталкивала властная невидимая рука. Она вошла и огляделась вокруг себя. Маломощная лампочка с большим трудом освещала окружившее девушку неприветливое пространство. Вдоль стен стояли унылые неизвестные ей люди. Наташа вгляделась в небритые лица и поняла, что все они — мужчины. Казалось, что их здесь очень много. Наверное, эти мужчины могут на нее напасть и запросто убить. Бросовой показалось странным, что эта догадка ее ничуть не испугала. Она начала изучать незнакомцев и постепенно рассмотрела, что это вовсе не живые люди, а чьи-то цветные рисунки на стенах. Хьюстон облегченно вздохнула и стала подниматься по открывшейся ей железной лестнице.

Когда она оказалась на третьем этаже, то увидела прозрачную дверь, внутри которой были запрессованы разные жуки и пауки. Дверь была приоткрыта. Наташа вошла в квартиру, сделала пару шагов по коридору и увидела справа от себя освещенную комнату. Ее внимание остановилось на пожилом мужчине, который, как она догадалась, был здесь хозяином. Она вошла в комнату. Тут находились два мальчика лет двенадцати. Гостья обернулась и встретилась глазами с третьим мальчиком, который, наверное, пришел сюда но коридору из глубины квартиры.

Мужчина приветливо заговорил с Бросовой, и она сразу поняла, что он очень на кого-то похож. Они разговорились о ребятах. Хьюстон спросила, действительно ли все эти мальчики — его сыновья? Хозяин ответил уклончиво, хотя и не сказал «нет». Гостья обратила внимание на то, что один из мальчиков, находящихся в комнате, стоит рядом с мужчиной, а второй лежит на диване. Третий тоже зашел в комнату и сел на диван.

Наташа спросила, можно ли ей пройтись по квартире? Хозяин разрешил, а мальчики смущенно заулыбались. Бросова отметила, что в лицах у двоих подростков можно найти некоторое сходство, а у третьего, пришедшего из коридора, нет с ними ничего общего. Она прошла по коридору в самый его конец. Здесь оказалась кухня, и никого не было. Хьюстон вспомнила, что прошла мимо второй комнаты, где тоже кто-то мог находиться. Она вернулась и действительно встретила здесь девочку, которая лежала на кровати, потягивалась и смотрела в потолок. Немного постояв, гостья двинулась дальше, но вдруг оглянулась и заметила, что у лежащей сделаны странные рисунки на лице и шее. Наташа подумала, что та могла так раскраситься, следуя какой-то новой молодежной моде, но внезапно догадалась, что перед ней была кошка, которая уже почти превратилась в девочку. Бросова сделала еще несколько шагов и вдруг поняла, что и три мальчика, которых мужчина выдает за своих сыновей, тоже передвигались когда-то на четырех лапах и были всего лишь щенками. Что же за волшебник хозяин этой квартиры? — подумала Хьюстон, но неожиданно очутилась в маленькой лодке, полной ледяной воды…

Наташа вновь очнулась от спеленавшего ее сна и, наверное, в тысячный раз прокляла свое идиотское решение отоспаться в квартире Нетаковых. Здесь ее с ходу, стоило только прилечь, атаковали безжалостные клопы. Бросова даже подумала: может быть, она, будучи мулаткой, кажется насекомым гораздо вкуснее, чем остальные люди, раз эти кровососущие твари так рьяно за нее взялись? Или они так изголодались за время отсутствия Митрофана? Дениска-то здесь тоже, наверное, редко ночевал?

Ей надо было сразу собраться и уйти отсюда куда подальше. А со временем она как-то раскисла, и теперь у нее просто не было сил даже на то, чтобы подняться с этого вонючего, как сдохшая рыба, дивана. Да она еще нюхнула одну дозу геры, взятую в долг у охранников казино «Аризона». Но она-то надеялась, что после дозы она быстрее и крепче уснет, а вышло совершенно по-дурацки: валяется, как паралитик, впадает в какой-то бред и мямлит что-то совершенно бессвязное. Вот дура! Или она чего-то ждала? А чего? Ждать-то ей уже по-всякому нечего!

Может быть, доползти до «Аризоны»? Или отсюда охранников кликнуть: кто чего хочет — заходи! Вот стерва! Ее парень неизвестно где страдает, а она, можно сказать, на шару выпуталась, так теперь еще и блудить собралась! А еще свою маманю ругает!

А что, уже — утро? За окном вроде бы действительно копошится трудовой народ. Как она презирает этих обтрепанных работяг, которые, словно муравьи по своей тропинке, каждое утро тащатся на тупую работу за свою нищенскую зарплату. Да она эти две-три тонны при удачном раскладе без особого напряга за два дня отобьет! Деньги-то она зарабатывать умеет, да что от них толку, — как приходят, так и уходят, а жить иногда просто не хочется!

Неужели эти слесари-сантехники не понимают, что они на эти гроши все равно не выживут? А ходят-то, ё-мое! Куртки — китайские, ботинки — белорусские, стыдно смотреть! Зубы и те себе не могут вставить: как только свой хлебальник позорный где-нибудь в метро раззявят — хочешь стой, хочешь падай! Таким душманом окатят, — целый час потом на свежем воздухе не продышишься! Что они жрут-то? Объедки какие-нибудь или говно чистоганом? Ну да, как Тоня себе покупает говяжьи кости, свиные ноги, — от одного их вида нормального человека уже блевать тянет, а она смеется: деликатесы! Дура никчемная! А понты какие кидает! Я да на заводе, — да кто ты на заводе, так и хочется ее иногда спросить. Тебя уже и трахать-то никто не станет, так, если попугать кого этой рожей синюшной! Да и моя маманя тоже еще тот полудурок! Любка-то и та догадалась, что здесь какая-то подстава: наверняка их обеих этой свиноматке и подложили по ошибке в роддоме. А ей-то что? Она и свинью выкормит! Сама такая!