Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

Эмпорий и его причалы: баржи на Тибре. Хотя эмпорий представляет собой далеко не самую красивую часть Рима, зато был одной из самых важных. Именно отсюда, из его мрака и постоянной суматохи, многие благородные всадники отправлялись каждую ночь в своих паланкинах в тихий аристократический Квиринал или Эсквелин, ибо только заключавшиеся в эмпорий сделки делали возможными существование их громадных особняков с целой иерархией неслышно передвигавшихся рабов. Чтобы добраться до эмпория, следовало пройти по Vicus Tuscus мимо высокой серой массы Колизея, затем свернуть на узкие тропинки и дойти до места, где склон Авен-тина нависал над Тибром. И здесь сразу открывались сцены оживленной жизни на реке.

Тибр слишком мелкая и изменчивая река, чтобы перевозить по нему товары на больших судах, даже греко-римского типа. Лишь небольшие суденышки, предназначенные в основном для прибрежного судоходства, могли подниматься до Рима прямо по реке. Обычно же приходилось перегружать товары с судов, предназначавшихся для морских переходов, в порту Остия и затем доставлять их груз на оставшиеся 20 миль по извилистой реке на баржах с небольшой осадкой. Эти баржи – некоторые из них гребные, с длинными веслами, другие тянули на буксире их команды, шедшие по берегу, – постоянно причаливали к причалам и отходили от них. Днем на реке обычно наблюдалось оживленное движение этих барж, многие из них уже стояли (пришвартованные у облицованной великолепным мрамором набережной, служившей в качестве причала), тесно прижавшись друг к другу, так что нос одной баржи утыкался в корму другой.

Поднявшись на борт одного из этих неуклюжих плоскодонных судов, можно было увидеть небольшую надстройку на корме и название баржи – «Изида Геминия», написанное большими красными буквами на ее черном корпусе. Ее шкипер стоял у швартова, проходившего сквозь клюз в виде львиной морды, распоряжаясь большой командой грузчиков, переносивших мешки с зерном из трюма на берег, где Геминий, владелец баржи, вместе с государственным чиновником тщательно пересчитывал каждый мешок, сверяя их число с проставленным в коносаменте. Взглянув на причалы, можно сделать вывод, что из всех видов выгруженных в эмпории товаров два вида значительно преобладали над всеми другими – это зерно из Египта и провинции Африка и мрамор из Нумидии[208], Греции и Малой Азии.

Торговля мрамором и зерном. Под торговлю мрамором была отведена особая секция причалов. Императорские прокураторы в богатых мрамором провинциях постоянно отправляли для строительства правительственных зданий подобные ценные грузы, а для монолитных колонн и особо крупных мраморных блоков существовали специально сконструированные баржи, использовавшиеся для доставки их из Остии. В тот момент, например, который мы описываем, большая команда грузчиков с громадными трудностями разгружала великолепную колонну египетского порфира для нового храма Венеры в Риме.

Позади эмпория простирался уродливый комплекс контор, пакгаузов, бараков грузчиков и т. п., однако самым заметным и самым уродливым из них было здание общественных horrea[209]. Это несколько высоких строений, предназначенных для хранения зерна, громадное сооружение из глухого серого бетона, по сути своей – элеватор, который правительство содержало для снабжения столицы. Говорят, что во всем Риме имелось более 300 horrea, и самые большие из них носили имена императоров, в правление которых они были построены, – horreum Августа, Домициана и т. п. Их обслуживали тысячи людей, и состояние элеваторов являлось постоянной заботой Императорского совета. И хотя выглядят они совершенно непривлекательно, но были жизненно необходимы Риму.

Очень сложно было обеспечивать зерном такой громадный город, к тому же это приходилось делать без помощи железных дорог или пароходов. Даже самые надменные императоры, вроде Домициана, внутренне содрогались при негодующих криках толпы в цирке, недовольной повышением цен на пшеницу и приостановкой обычных бесплатных раздач хлеба населению Рима. Поэтому только достаточно вместительные horrea могли снабжать население города в течение долгого времени в случае задержки ежегодного прибытия «александрийского» или «африканского» флотов, которые выполняли задачу обеспечения столицы провизией.

Общественные раздачи зерна. Всему миру известно, что одной из самых драгоценных прерогатив плебеев в Риме являлось право на получение каждый месяц за счет правительства примерно пять modii (около десяти сухих галлонов[210]) зерна. Действительно, разве не являлось справедливым то, что носившие тогу должны были жить за счет щедрости покоренного мира?

В самом деле, в далеком прошлом делались попытки подвигнуть население платить только часть цены за получаемое ими зерно, тогда как правительство централизованно доплачивало разницу. Однако эта полумера так и не прижилась вследствие ее непопулярности. Все, что власти предержащие могли сделать тогда, так это только следить за тем, чтобы списки получателей были ограничены действительными гражданами и никакие подонки общества в них ни под каким видом не попадали.

В описываемое нами время, как и в правление Августа, около 200 тыс. граждан Рима числились в драгоценных «хлебных списках». Среди получателей этих дотаций отнюдь не нищие, но очень много «малых граждан» более достойного типа. Во многих городских кругах считалось честью получить драгоценную tessera (металлический или костяной жетон), дающую его обладателю право встать в очередь к одному из многочисленных пунктов раздачи, разбросанных по всему городу, и получить там свое месячное пособие зерном[211]. Каждый взрослый мужчина-римлянин, будучи в городе, имел эту привилегию, но при определенных обстоятельствах tessera могла быть отчуждена. Было известно, что некоторые люди продавали эти жетоны и даже оставляли их другим по завещанию, причем подобным образом их держателями становились не только вольноотпущенники, но даже и бывшие уголовные элементы.

Раздача бесплатного хлеба: дополнительные пособия (congiaria[212] и donativa[213]). В течение долгого времени этот продукт просто раздавался порциями определенного веса в сыром виде во всех многочисленных пунктах, разбросанных по всему городу; после чего его выпекали дома в виде хлеба либо передавали в частные пекарни, которые затем возвращали выпеченный хлеб клиентам, прдварительно удержав определенную часть в виде платы. Однако все больше со стороны правительственных пекарен нарастала тенденция – в качестве нового метода опеки «правящего народа» раздавать еду – красиво выпеченный хлеб.