Вильгельм Завоеватель - Поль Зюмтор

Во главе нормандского войска верхом на коне ехал именитый скальд Тайефер, который, жонглируя своим обнаженным мечом, пением поднимал боевой дух воинов. Как свидетельствуют Вильгельм Мальмсберийский и Вас, он исполнял «Песнь о Роланде». Многие современные критики без достаточных на то оснований подвергают сомнению это свидетельство; вполне вероятно, что утром дня битвы при Гастингсе звучала наиболее архаичная версия «Песни о Роланде».

За деревьями, покрывавшими вершину холма Тельгам, было не видно англосаксонского войска, и Вильгельм послал разведчика, дабы убедиться, что противник на месте. К восьми часам нормандское войско развернулось в боевые порядки. Левый фланг составили отряды из Бретани, Анжу, Пуату и Мэна, в центре — собственно нормандцы, а на правом фланге заняли позиции воины из Иль-де-Франса, Пикардии и Фландрии. В глубине были выстроены три линии: впереди стояли лучники, за ними — тяжеловооруженная пехота, а позади всех их ждала своего часа конница.

Находясь в укрытии за деревьями, Гарольд получал донесения от своих разведчиков. Его действия в этот момент, когда решалась судьба королевства (чего и сам он не мог не понимать), были поразительным образом непоследовательны. Он занял оборонительную позицию, которая делала практически невозможным наступление. Неужели он вдруг заколебался? С ним была половина или даже треть его армии, остальные же отряды еще только ожидались — если вообще его распоряжение о сборе подкрепления было выполнено. Два глубоких оврага на западной и восточной частях холма не оставляли простора для действий его хускарлам. Зато с южной стороны покатый склон давал нормандцам возможность перейти в наступление. На вершине холма Гарольд мог развернуть фронт протяженностью всего метров в пятьсот. Этого, по крайней мере, было достаточно для того, чтобы грозные хускарлы, встав плечом к плечу, образовали стену, ощетинившуюся сталью их боевых топоров. Однако этой живой крепости, в центре которой развевался златотканый штандарт, очень недоставало лучников, поскольку англосаксонское войско традиционно вооружалось лишь пращами и баллистами. Что же касается ополчения, спешно собранного на окрестных территориях, то его вооружение большей частью состояло из коротких копий и некоего подобия булавы: камень с острыми краями, закрепленный на конце палки.

***

Битва развернулась сразу несколькими разрозненными операциями. Собственно, бьmо бы правильнее говорить о двух битвах, почти совпавших друг с другом по времени. Нормандские лучники около девяти часов начали сраже­ние. Им ответил град камней, столь плотный, что первый вал наступления отхлынул. Тогда, испустив свой боевой клич, пе­решла в атаку конница с левого фланга, однако английская

стена из боевых топоров бьmа несокрушима. Бретонцы дрог­нули и начали беспорядочно отступать, смешав и ряды нор­мандцев. Вдруг раздался крик: «Герцог мертв!» Это - катастро­фа. Тогда Вильгельм, цел и невредим, встает на пути беглецов и, несмотря на град камней, снимает шлем, чтобы его могли узнать. Восстановив боевой порядок, он начинает новое на­ступление, окружает и уничтожает часть англосаксов, спустив­шихся с холма, чтобы преследовать бегущего противника. Этот случайный эпизод подсказывает ему тактику дальнейших действий. Раз за разом он переходит в наступление, сменяющееся притворным отступлением, увлекая за собой в ловушку хускарлов. Так ему удается разъединить их массу, столь плотную на вершине холма, что убитым почти некуда упасть. Часть англосаксов теперь сражается на равнине. Правое крыло нормандского войска под командованием Роберта де Бомона пытается совершить обходной маневр. Сам герцог Вильгельм постоянно в гуще сражающихся. Три раза убивают под ним лошадь. Оказавшись спешенным, он умудряется ударами щита уложить нескольких противников. Вокруг него сражаются обагренные пролитой кровью храбрецы, бесконечный перечень которых оставил для потомков Вас. Но и с противоположной стороны нет недостатка в отваге. Склон холма усеян сотнями трупов и раненых. Солнце уже клонится к закату. В сражении пали два брата Гарольда, Гирт и Леофвин. Но, несмотря на понесенные значительные потери, англосаксы держатся и ничто не предвещает ослабления их сопротивления. Перейдя в очередной раз в атаку, французская конница угодила в овраг, скрытый высокой травой, и выбитые из седла рыцари стали легкой добычей англичан. Исход битвы оставался по-прежнему неясен. Не в меру горячий Эсташ Булонский вдруг круто поворачивает и в сопровождении полусотни рыцарей направляется к Вильгельму. Подъехав на расстояние слышимости, он кричит, что все потеряно, что они идут на верную смерть. Вдруг английское копье ударяет ему в спину, обрывая его на полуслове. Однако он не убит, а всего только лишился чувств. Его уносят, и сражение возобновляется.

Надо было любой ценой пробиться внутрь расположения англосаксов. Вильгельм приказывает своим лучникам возобновить атаку противника, но на этот раз вести навесной обстрел, чтобы стрелы падали сверху, минуя заградительную цепь хускарлов. Именно тогда шальная стрела угодила Гарольду в глаз, наповал сразив его[29]. Было около пяти часов вечера.

Хускарлы некоторое время еще продолжали сопротивление, в организованном порядке отходя к лесу. Некоторое время их еще преследовали, но потом они исчезли в сгустившихся сумерках.

В двух-трех километрах от места описанного сражения проходила вторая битва, менее организованная, но не менее упорная. На протяжении нескольких часов мерились силами местные ополченцы, с опозданием прибывшие к месту сбора, и люди Одо, епископа Байё. Демонстрируя невероятную отвагу, англосаксонское ополчение, сильно уступавшее противнику в организации, вооружении и, вероятно, по численности, успешно отбило несколько атак. К концу дня они даже приблизились к основному англосаксонскому войску, готовые оказать ему поддержку. Но партия уже была сыграна. Разрозненными группами деморализованные ополченцы пустились наутек, подгоняя ударами плетей, как можно видеть на последнем эпизоде ковра из Байё, своих лошадей-тяжеловозов. На поле битвы опустилась ночь.

Спустя несколько часов победители при свете факелов собрались вместе. Герцог приказал поставить для себя шатер прямо на поле этой недешево доставшейся и пока что сомнительной победы. Чтобы расстелить на земле свой плащ и забыться на нем коротким сном, оставшиеся в живых расчищали пространство от трупов, обезображенных ужасными ранами и в большинстве случаев совершенно голых: мародеры уже поработали, снимая с хладных тел драгоценные доспехи, для чего, дабы избавить себя от лишних хлопот, отрубали павшим головы. Вильгельм при всей своей огрубелости не мог, как рассказывает Гильом из Пуатье, при виде этого сдержать волнения.

Свершился Божий суд — глубокое убеждение в этом отныне воодушевляло Вильгельма и его окружение. Вскоре это мнение стали разделять не только в Нормандии, но и по всей Европе, даже в самой Англии. По мнению монахов, авторов «Англосаксонской хроники», грехи народа навлекли на страну гастингскую катастрофу. Для Вильгельма же первой заботой было выполнение данного обета: он распорядился о строительстве аббатства, церковь которого должна была подняться на том самом месте, с которого Гарольд руководил битвой. Вскоре начались строительные работы. Бэттл-Эбби (аббатство Битвы) хронологически будет вторым после Вестминстера церковным сооружением в романском стиле, построенным на английской земле.