Герцог с татуировкой дракона - Керриган Берн

Но он не мог так поступить. Не с этим кротким существом в его руках. Она была противоположностью бесконечной битве боли, которую он преодолевал только силой воли и тела. Его Лорелея была пьянящей и теплой там, где он был напористым и твердым. Вместо того чтобы стремиться отомстить, она выжила благодаря выносливости. Несмотря на собственные трудные сражения, она лечила своих маленьких подранков со всей заботой, на которую была способна.

Ее губы разомкнулись под его ртом. Приглашающе. Податливо.

Боже, что он мог сделать с ее ртом.

С резким протестующим стоном он оттолкнул ее от себя.

– Не сейчас, – задохнулся он. – Не сегодня ночью.

Она стояла там, где он ее бросил, и ее черты исказились болью. Губы припухли и блестели. Глаза затуманены – как ему хотелось верить – желанием.

– Ты… меня не хочешь?

– Боже, Лорелея, – зарычал он, стирая с губ ее сладость. – Не будь столь наивна!

Глаза у нее округлились прямо как у совы, на ресницах собрались слезинки.

– Что… я… ты только что сказал…

Он схватил ее ладонь и положил на свой пах, где в брюках напрягся член, отчаянно пытаясь ткнуться в любую часть ее тела. В губы, в руки, в зад, в лоно. Он возьмет все, прежде чем их разлучит смерть.

– Это похоже на отсутствие чертового желания? – заскрежетав зубами, спросил он.

Ее глаза потемнели, как море, взбаламученное разгневанной Калипсо. Краска залила щеки и губы, кровь вскипела в жилах.

– Нет, – выдохнула она, ее пальцы дернулись на нем. – Но тогда… почему?

– Я сам не свой, – предостерег он. – А тебе все еще нужно оправиться от прошлой ночи. Ты сказала это утром.

К его величайшему изумлению, она усмехнулась.

– Это уже происходит, – удивилась она, подходя ближе.

Он покосился на нее, пытаясь понять, что она имела в виду. Его жест должен был ее шокировать, однако все вышло иначе. Он чертовски долго собирался с мыслями, в то время как застенчивые пальчики уже сквозь ткань теребили его ствол.

– Совсем недавно ты утверждал, что мое неудобство не имеет значения, – произнесла Лорелея торжествующе.

Он закрыл глаза под напором нахлынувшего при мысли об ее ужасе чувства вины. Всего несколько дней назад он вел себя с ней как настоящий варвар… а теперь этот варвар кричал, чтобы его отпустили.

– Вот что я скажу. – Эш стряхнул ее запястье. – Это продлится не несколько минут. На твоем месте я нашел бы крепкую дверь, затворил бы ее и запер. Теперь, когда я вкусил тебя, я – тот эгоистичный ублюдок, которым я являюсь, – хочу всего.

Его ноздри раздулись. Казалось, в его груди не хватает воздуха, когда он заметил, как у нее сбилось дыхание.

– Думаешь, я тебя меньше хочу? – с вызовом бросила она. – Менее безумно или дико? Что после прошлой ночи я хочу тебя меньше, чем ты меня?

– Знаю, что ты меня хочешь.

Однако все, что она могла себе вообразить, не могло сравниться с одолевавшим его желанием.

Подойдя к нему, Лорелея мягко опустила руку и тотчас сжала его член.

– Я могу взять его, Эш, – прошептала она низким от желания голосом. – Я могу взять тебя. Всего целиком.

– Лорелея. – Его последнее предупреждение было усилено мольбой. Кто эта женщина перед ним? Эта соблазнительница?

Эта богиня?

– Ты не знаешь, что причинишь себе боль, – прохрипел он, удерживая ее податливые пальчики.

Другой рукой она потянулась к его шее, притянув его голову к себе для обжигающего поцелуя. Одичавшая красавица смахнула с себя невинность, лишив его дара речи.

– Вероника рассказала мне, как доставить тебе наслаждение, которое не причинит мне боли.

Когда она опустилась на колени, он утратил способность двигаться.

Лорелея поняла, что в этом была сила. Вероника не потрудилась сказать.

Этот зверь в черном костюме. Этот первобытный свирепый самец был в ее власти. Это ее рука поглотит его. Ее губы возьмут его.

Он произносил ее имя, но изо рта не вырвалось ни звука. Его ноздри раздувались, но он остался недвижим, в его глазах кипела безудержная похоть и что-то еще, что разбивало ей сердце.

Выдох, вырвавшийся у него из горла, когда она освободила его от брюк, пронизывала боль.

Она почти забыла, каким пугающе огромным может казаться его член. И тот сделался великолепно твердым, едва она обвила ладонь вокруг его толстого основания. Рот у нее наполнился слюной, когда она согрела дыханием всю его длину.

– Лорелея, – застонал он. – Ты не…

Слова вырвались у него из горла резким криком, когда в пошлой пародии на поцелуй ее губы сомкнулись на его естестве.

Его плоть пришлась ей по вкусу. Соль, мускус и что-то еще настолько опьяняющее, что у нее слегка закружилась голова.

У него вырвался еще один отчаянный звук. Уже неприкрытая мольба.

Влажными губами она медленно скользнула по его гладкой, бархатной головке и, позволив мягкому гребешку пройти над языком, впустила ствол внутрь, пока тот не уперся в ее задний свод неба у самого горла.

Она почувствовала, как у него задрожали колени, и в ней взвилась волна победной женской похотливости. Она до предела опустила челюсть и, прикрыв зубы губами, потащила эти губы вперед, насколько могла, оставляя за собой влажные следы нечестивого возбуждения.

Несмотря на его отчаянное рычание и несвязные ругательства, она не спешила. Она продолжала ритмично исследовать его ствол пальцами и заглатывать его все глубже. Ее язык обнаружил под тонкой кожей захватывающие очертания вен и, лаская, набросился на них.

Его ладонь легла ей на голову. Сильные требовательные пальцы испортили ей прическу, погрузившись в волосы и сжавшись в кулак.

Что-то скользкое и сочное излилось из него, ослабляя скольжение ее губ.

Лорелея жадно наслаждалась его прерывистым дыханием. Посмотрев ему в глаза, она увидела черный ад. Он оскалил зубы, как волк, и его хватка в ее волосах стала скорее властной, чем взыскующей.

Он хотел потешиться силой? Эта мысль встревожила и испугала ее.

Она обхватила его бедра, начавшие легкие инстинктивные толчки, поспевая за ее ритмом. Она изменила темп, отстранившись настолько, что член с непристойным звуком выскочил у нее изо рта.

– Тебе следует вести себя прилично, – повторила она слова, сказанные в их брачную ночь, игриво облизнув его плоть.

Отрывая пальцы от ее волос, Эш разразился проклятиями, и не только на английском.

Довольная, Лорелея вновь приняла его, настолько глубоко, насколько могла, по кругу лаская языком набухшую головку и возобновляя движения рукой в прежнем ритме.