Герцог с татуировкой дракона - Керриган Берн

Он что-то говорил. Похотливое. Требовательное и унижающее. И это не значило ничего. Ее не заботило. Она наслаждалась им, интимностью, греховностью этого действия.

Это было то, что она могла дать мужчине, у которого было отнято все.

Он стал невообразимо больше у нее во рту. Горячее. Вена внизу его члена начала пульсировать.

– Хватит! – выдохнул Эш. Непроизвольные содрогания и рывки его бедер становились все безумнее. Отчаяннее. – Если ты не остановишься… я…

Она знала, что произойдет. Он изольет ту же субстанцию, которой заполнил ее лоно прошлой ночью.

Она была готова. Она хотела этого. Хотела его.

– Нет! – Схватив ее за волосы, Эш на сей раз слегка отвел ее шею назад, вновь высвободив член у нее изо рта.

– Стой, – задыхаясь, произнесла Лорелея. – Все хорошо. Это…

– Я скажу тебе, что это, – мрачно произнес он, поднимая ее с колен и таща ее к кровати. – Теперь моя очередь.

Сила его необузданной страсти обрушилась на нее ни с чем не сравнимой мощью морской бури, бросив ее на кровать и задрав ее юбки.

Он зарычал, увидев, что на ней нет нижнего белья. Лорелея без угрызений совести позаимствовала платье у графини Нортуок, но ее белье надеть не могла.

Он грубо раздвинул ей ноги, и она приготовилась к наслаждению, которое наверняка доставят его пальцы.

– Ты так чертовски красива. – Его голос сделался ниже, грубее. – Мне нужно попробовать тебя.

– Что?

Он не имел в виду?..

Без предупреждения сильный влажный язык вторгся в ее лоно, сорвав все протесты вместе с дыханием. Наслаждение, вызванное порочным поступком, потрясло Лорелею с такой невероятной силой, что у нее инстинктивно поджались колени.

Сильные руки Эша обняли ее бедра, его рот впился в ее сердцевину, губы исследовали податливые гребни плоти и пульсирующую вершинку над ними.

В отличие от мозолистых, умных пальцев, его язык был теплым на ее чувствительном лоне, гладким и восхитительно влажным. Он лизал и скользил посреди ее становящейся более скользкой гладкой кожи, оставляя за собой след пульсирующего наслаждения.

Это было нечто, к чему Вероника ее никак не подготовила. Этот шокирующий, позорный акт. Нечто настолько безличное и сакральное… Потому что в человеческом опыте не может быть ничего до такой степени небесного.

Лорелея моргнула, глядя на пляшущую между ее бедрами темную голову, ее нутро дрожало и болело. Если глубины физической боли и страданий так остры, так ужасно сильны, разве не таковы должны быть и мгновения наслаждения?

Разве они оба не заслужили это?

Он тронул чувствительный бутон, средоточие ее вожделения. Его язык ласкал, губы сжимали его, с явным восторгом игриво дразня. Трепет блаженства пронзил Лорелею с такой силой, что пальцы искали и хватали его за волосы, настойчиво дергая их.

Его благодарные вздохи щекотали, высвобождая поток желания. Она не могла сдержать подступающее хныканье, потом хриплый крик, когда ее удовольствие распустилось под его искушенными губами. Пальцы ног подвернулись в носках, а душа запела. Ритм, настолько древний и первобытный, слился с танцем его языка, пока экстаз толчками не вырвался из лона, достигая самих костей и песней разливаясь в крови.

Ее тело напрягалось в его железной хватке, конечности забились, а бедра прогнулись под ним. Позже она устыдилась своего обращения в это необузданное существо бессмысленной, сладострастной похоти. Отказа от скромности или достоинства в пользу страстного желания и этого всепоглощающего упоения. Блаженство превратило ее в скверну дрожи и судорог. Она стала невесомой, одновременно созданной и уничтоженной его непрекращающимися мучительными волнами.

Лорелея издала несколько беспомощных всхлипов, когда ощущения достигли пика, столь неописуемого, что она сомневалась, что тело сможет выдержать.

Словно почувствовав, что оглоушил ее, Эш поднял голову, позволив ее бедрам снова упасть на кровать. Он подполз к ее телу, облизывая свои блестящие губы, как довольный кот, его глаза блестели от вожделения.

Ее мышцы, сытые и тяжелые, растаяли под ним.

– Ты это имела в виду? – строго спросил он. – Ты можешь взять меня всего?

Вздохнув, Лорелея со страстью, неожиданной даже для нее самой, обняла его широкий торс, сердце сжалось от любви.

– Каждую частичку тебя.

Эш погрузился в нее, растягивая неискушенные мышцы теплыми толчками. Сначала ее все еще пульсирующее лоно поддавалось неохотно, но второе движение было более быстрым, более влажным, и он не останавливался, пока не вошел до предела.

– Да, – прошипела она ему в ухо, когда он зарылся лицом ей в волосы. – Пожалуйста.

Но не эта настойчивая мольба заставила его задать размашистый укачивающий ритм, стремительно катапультировавший их обоих к звездам. А то, что Лорелея прошептала дальше. То, что она прокричала, прежде чем интимные мышцы сжали его в еще одном оргазме:

– Эш.

– Лорд и леди Саутборн.

Эш не признал обращение как адресованное к ему, пока Лорелея не спросила:

– Что, Дженкинс?

Эш поднял взгляд от места, где он, Лорелея, Монкрифф и Блэквелл склонились над картой, внимательно слушая ее соображения о том, как безопасно подойти к острову Терси.

– Я устроил инспектора Скотленд-Ярда в гостиной. Он настаивает на том, чтобы поговорить с вами обоими. – Доставив неприятное сообщение, Дженкинс щелкнул, как наемный солдат, каблуками и вышел.

Конечно, какого-то полицейского расследования они ожидали. В конце концов, Мортимер Везерсток, пэр Англии, был недавно убит практически прилюдно. А его жена и сестра похищены печально известным Грачом, и спустя три дня домой ее вернул неизвестный двоюродный брат сомнительного европейского происхождения.

Эш Везерсток.

Боги, все это время он настаивал, что мальчик мертв, а теперь пришлось его воскресить. Здесь. В Саутборн-Гроув. Еще раз.

Грача, когда он убивал Мортимера, из-за капюшона никто хорошенько не разглядел, а в лицо его знали очень немногие, и еще меньше было живых свидетелей, чтобы о нем рассказать.

Отчасти поэтому их и сопровождал Дориан Блэквелл – чтобы помочь. Он обладал беспрецедентным влиянием в Скотленд-Ярде, в парламенте, во всех правильных общественных кругах и, что гораздо важнее, во всех неправильных. Иметь такого человека, называть его братом – преимущество во многих отношениях, которые Эш не мог сполна оценить при данном стечении обстоятельств.

– Скотленд-Ярд? – опасливо нахмурилась Лорелея. – Я думала, нам предстоит вытерпеть только местного мирового судью.

– Нам ни за что не следовало покидать корабль, – проворчал Монкрифф, уже приправив свой чай спиртным из соседнего графина. – Зачем кому-то ехать сюда из Скотленд-Ярда, если они не обнаружили дыр в нашей наскоро сколоченной преступной схеме?