Опомнись, Филомена! - Татьяна Коростышевская

Карла присела на диван и позволила себя лечить.

– Мою гондолу буквально разбило в щепки какое-то морское чудовище, так что да, пришлось заканчивать путь вплавь. Кстати, не мою, а твою гондолу.

– Пусть это будет наша единственная потеря, – улыбнулась да Риальто. – Ты сражалась с чудовищем?

– Оно меня не преследовало.

– Как обстоят дела снаружи? – Маура наносила мазь жирными мазками. – Ты видела мертвые тела и команды чумных докторов?

– Город будто вымер, Панеттоне. Площадь Льва патрулирует отряд стражи, которой велено не подходить к воде. По крайней мере, именно это не устает повторять их капитан.

Карла зевнула.

– Когда раздался чумной набат, директриса велела немедленно запереть все двери и окна, пришлось постараться, чтоб выскользнуть из школы незаметно и дожидаться темноты.

– Тебе нужно отдохнуть, – решила Маура. – Утром его серенити обязательно расскажет, как нам следует действовать дальше.

– Он еще не обратился к гражданам?

– Я вообще не поняла, что происходит. Мы присутствовали на заседании Мусорного Совета, я отлучилась буквально на несколько минут…

– Кто отдал приказ звонить в колокол?

– Не знаю. Но говорят, что дож с догарессой отправились совершать молитву для избавления от чумы.

– Куда?

Панеттоне пожала пухлыми плечиками и помогла подруге подняться:

– Идем в спальню, дорогая, беседовать можно и лежа.

Их кровати стояли у противоположных стен, но сейчас обе девушки устроились на ложе Карлы, чтоб не напрягать голос и слух.

– Что теперь будет? – вздохнула Маура. – Сколько продлится этот страшный мор и скольких он заберет?

– Предполагаю, что недолго.

– Что?

– Не похоже это на чуму, Панеттоне, нисколечко, а похоже на дерзкую авантюру в духе нашего тишайшего Муэрто.

– Филомена рассматривала вариант с чумным набатом, – припомнила блондинка.

– И я о том же. Наши безмятежные супруги мыслят в одинаковом ключе.

– Они прекрасная пара.

– На удивление.

Маура устроила свою головку на плече Карлы и смотрела в потолок.

– Я плохая подруга, Таккола. Я должна радоваться, что Филомена нашла свое счастье в браке, а вместо этого злюсь и страдаю. – Девушка помолчала. – А еще мне стыдно от постоянного вранья и утаивания. Сегодня, когда я решила, что дни мои сочтены, что из-за чумы я потеряю кого-нибудь из вас или обеих, я пообещала себе… – Маура всхлипнула. – Когда Эдуардо пришел к батюшке просить дозволения ухаживать за синьориной Саламандер-Арденте, тот сделал вид, что слышит имя Филомены впервые, изобразил сомнения и раздумья. Я так потешалась над дурачком Эдуардо. Он всегда был ведомым, даже не понял, как хитроумно я подготовила его к первой встрече с моей подругой.

– Ты действовала по указке командора?

– Разумеется. Он отправил меня в «Нобиле-колледже-рагацце» только затем, чтоб сблизиться с Филоменой. Мне даже пришлось заплатить управляющему, чтоб оказаться с синьориной Саламандер-Арденте в одном дортуаре. – Панеттоне шмыгала носом и размазывала ладонью слезы. – И сначала я чувствовала себя такой сильной, такой хитроумной… А потом… Карла, я полюбила эту рыжую дурочку, такую отважную и наивную. Эдуардо… Ты не подумай, он вовсе не подлец и не чудовище, он просто слаб и подвержен чужому влиянию. Я утешалась мыслью, что Филомена с ним сможет быть счастлива. Он же красавец, правда? А женщины любят красавцев. Батюшка щедр, Филомена управляла бы из-за плеча супруга какой-нибудь малой эскадрой, плела бы торговые интриги и подсчитывала барыши. Она загнала бы братца под каблук, как делали это многие женщины нашей семьи со своими мужьями.

– Зачем командору Филомена? – спросила Карла.

– Не знаю, батюшка мне не рассказал, там какие-то вопросы наследования. Теперь, когда Эдуардо так сглупил и брак их стал невозможен…

– …на игровой доске появится сестренка да Риальто? Командору не важно, кто именно из Саламандер-Арденте войдет в его семью?

Маура ахнула и повернулась к подруге, опершись на локоть.

– Ты все знаешь?!

– Не все, – грустно улыбнулась Карла. – Кого именно из рыжих братьев нашей Львицы прочат тебе в мужья?

– Капитана Филомена. Батюшка решил, что время не ждет, а прочие братья бывают в столице редко.

– Понятно. И благодарственный бал организовывается лишь для того, чтоб ты смогла без помех очаровать изголодавшегося по женской ласке капитана?

– В твоих устах это звучит гадко.

– Потому что гадким, по сути, и является.

– Я не могу противиться отцу! Можно подумать, ты своему перечишь. Или пузан-губернатор догате Негропонта – твой личный выбор?

Карла потрепала Мауру по мокрой щечке:

– Он не пузан, по крайней мере если верить его парадным портретам. Во всем прочем ты, Панеттоне, права. Мы обе – заложницы планов родителей.

Они помолчали.

– Мы можем сбежать, – предложила синьорина да Риальто, – ты и я, вдвоем. У меня есть кое-какая недвижимость на материке.

– Которой мы не сможем воспользоваться без разрешения командора.

– Ты предлагаешь подчиниться и всю оставшуюся жизнь страдать с нелюбимыми? Тосковать в разлуке друг с другом?

– Я предлагаю подождать. – Карла обняла блондинку за плечи и уложила на постель, прижимая к себе. – У нас есть время до окончания школы.

– А потом ты уплывешь.

– Я вернусь, обещаю.

– Когда я уже выйду замуж?

– Ты не выйдешь.

– Ты сможешь избавить меня от этого?

– Панеттоне, дурочка моя, как бы тебе не пришлось об этом пожалеть. Дай мне немного времени.

– Как?

– Потерпи, я все тебе расскажу.

Они заснули, обнявшись.

А наутро в спальню, подобно рыжему вихрю, ворвалась ее серенити Филомена:

– Значит, так, рагацце. У нас две проблемы: Чикко, кажется, пропала, и я влюблена в Чезаре.

– Что? – воскликнула донна да Риальто. – Карла, ты это слышала? Карла!

Девушка вскочила с постели, растерянно озираясь, ринулась в ванную, заглянула в гостиную и остановилась, бессильно опустив руки.

– Где Таккола?

Филомена подошла к прикроватному столику, на котором белел лист гербовой дворцовой бумаги.

– Проблемы все еще две, – проговорила она, прочитав послание. – Чикко у донны Маламоко, значит, практически нашлась.

– Но?

– Но Карла сбежала. В прощальной записке она просит нас не делать глупостей и по возможности скрыть ото всех ее шестинедельное отсутствие.