Сага о Кае Безумце - Наталья Бутырская

— Нет. Кровь вредит торговле.

— Может, ты хочешь забрать у них все силой? Я не возражаю. Они не под защитой Рагнвальда.

— Да что забирать-то? Костяные стрелы? Бронзовые молоты? Оленей? Торговать можно годами, а вырезать и разжиться лишь раз. Мне выгоднее торговать, — вполне разумно отвечал Ральфссон.

— Янтарь?

— Да, им они расплачиваются. Но его приносит на местные берега не так уж и много. Удобнее, когда они целый год собирают камни, а потом за бесценок отдают мне.

— Кьелл Ральфссон. Зачем ты взял мой хирд? Я тебе честно сказал, каковы мои воины и что я единственный хускарл.

— Ну… я подумал, что на острове живут почти одни карлы. Да и денег на более сильный хирд уже не хватало.

— Так ты что, с карлами троих потерял? — рассмеялся Вигге. — Может, твоим волчатам рановато выходить в море? Сидели бы на месте, сосали мамкину сиську.

В Бездну пальцы! Отрубить ему язык. И нос. И уши. И хрен заодно с яйцами. А потом швырнуть в огненный котел и смотреть, как он покрывается хрустящей корочкой.

И, видимо, Вигге увидел это в моих глазах, потому как наклонился в мою сторону и шепнул:

— Что, пацан? Настоящий бой не похож на глиму. Там и помереть можно.

Я и сам не понял, как нож оказался у меня в руках, как я схватил Вигге за бороду…

— Я свои руны не за коз получил. А вот девятирунных еще не резал.

Взмахнул ножом, посмотрел на кулак с зажатым пуком волос, отбросил их и добавил:

— Вру. Сегодня уже одного убил.

Огромная голова Вигге, похожая на морду диковинного зверя, без бороды вдруг сплющилась, будто ее зажали в тисках. Из пышных бакенбардов показался маленький подбородок, точно безволосый кружок под собачьим хвостом.

Хускарл сначала не понял, что произошло. Привык к послушанию своих шавок. А я с нескрываемым удовольствием наблюдал, как его уши и нос наливались краской. Да после такого и помереть не жаль. Убьет так убьет.

— Да ты… ты… ты… паршивый ублюдок!

Я скалился ему в обглоданное лицо и ждал удара.

— Стой! — проревел Лейф.

Меня отбросило от мощи его голоса. И тут же потекла кровь из открывшейся на голове раны.

— Заткнись! — выдавил Вигге и вытащил меч.

— Мы в одном походе! Ты не можешь его убить! — Лейф встал между нами.

— В Бездну! Тогда бой. Вызываю на бой!

— Он карл!

— Он сказал, что убил хускарла! — несмотря на показную ярость, Вигге явно соображал, что делал. Зря. Если бы не это, он мог бы меня убить.

— Да, но сам все еще карл. Подожди, пока он поднимется на руну, и потом вызывай, — Лейф говорил то, что Вигге и сам знал. — Да глянь на него! Его ударили по голове. Он же безумен. Альрик, уведи парня!

Мой хёвдинг даже не потрудился изобразить гнев. Он развернулся спиной к Вигге, махнул рукой и пошел к кораблю. Я следом. Тулле — за мной. Как всегда, он прикрывал мне спину. Как всегда, за моим плечом.

Когда мы отошли подальше, Альрик заговорил быстрым полушепотом:

— Сейчас берешь Тулле и Сварта и уходишь на восток. Рану тебе Вепрь залатает, и прям сразу. Вряд ли Вигге кинется тебя искать, но мало ли что? Вдруг у Кьелла тут есть сообщники?

Я помотал головой, пытаясь разогнать муть.

— Тут? На острове?

— Он десять лет сюда ездил, играл с местными детьми. Кто знает?

Альрик остановился, еле слышно шепнул:

— Лучше б ты убил Вигге, — и двинулся дальше.

— Ты бы хоть сказал! — возмутился я.

— Таких не стоит злить. Он обиду будет помнить дольше, чем помнил бы рану. А теперь он будет мстить.

Мы почти дошли до Волчары. Альрик отправил Тулле за Свартом и вещами, а сам подошел вплотную и тихо сказал:

— Помнишь, я говорил, что не люблю лгать? И не терплю, когда лгут мне. Что-то этот Кьелл недоговаривает. Что-то с островом не то. Я сегодня потерял троих хирдманов, потому что мне солгали. Потому что я поверил ему в Хандельсби. И чудится мне, что он сговорился с Вигге. А, может, и с Лейфом тоже, только тот чуть поумнее будет.

— Так, а мы-то при чем?

— Не знаю, — Альрик отошел, посмотрел наверх и крикнул: — Вепрь! Зашей Каю голову! А то последние мозги вытекут.

Вепрь провозился недолго. Выстриг мне всю левую половину головы, выбрил, промыл рану, сдернув остатки корки, наскоро зашил, шлепнул жирную плюху мази, перемотал все чистой тряпицей. К тому времени вернулись Тулле и Сварт.

— Когда всё подуспокоится, я пришлю за тобой, — сказал напоследок Альрик. — Если сам решишь вернуться, то не раньше, чем через седьмицу. Если выйдешь на местных, постарайся поговорить с ними, узнать, что к чему.

— На кой ляд? Они Хвита убили! И…

— А люди Вигге убили их людей. А люди Кьелла смотрели за равниной и не углядели два десятка карлов.

— Но они закопали живьем отца Кьелла!

— А знаем мы это со слов Кьелла.

— Но… — я засомневался. — Он нас нанял. Мы должны выполнить работу.

— И много ли ульверов доживет до платы?

Я не понимал. Хотя вроде бы и понимал, но не головой. Нутром я чуял какой-то подвох, чуял, что Вигге и Кьелл каким-то образом виновны в смерти моих сохирдманов. А выставь меня на суд, и я не смогу объяснить, как именно. И дело было не только в гибели ребят. В сражении за ярла Сигарра погибли трое ульверов. Злился ли Альрик на него? Нет. И никто не злился. Мы их похоронили и пошли праздновать победу.

Что же теперь было не так?

Я махнул ребятам, и мы выдвинулись на восток. В сторону земляного огня.

* * *

Три дня. Столько мы шли от основного лагеря, прежде чем остановиться.

Сначала мы пробирались вдоль берега, натыкаясь то на отвесные скалы, то на крошечные бухточки, то на утыканные камнями заливы. В одном месте нам пришлось сильно углубиться на сушу, чтобы обойти бурную речушку, водопадом падающую в море.

Все же остров был красив. Красив, как дикое животное. Надо поделиться с Хвитом этим сравнением. Ему понравится. Точнее, понравилось бы…

Я ни разу не приметил возделанных земель или домов, даже с вершин холмов. Если бы ульверы нашли этот остров, то могли бы прожить тут год, так и не узнав о присутствии других людях. Каменистые склоны, на которых так любят гнездиться тупики. Песчаные пляжи, где собирались плотными стадами тюлени или моржи. Мшистые равнины, где могли пастись олени. В реках полно рыбы. Мы даже не охотились. Плели ловушки для рыб, ставили их на ночь, а утром ели жареную форель или лосося.

Если бы я был богом, то поселился бы в похожем месте. С морями, горами, реками и огнем. С частыми густыми туманами. С жарким солнцем и холодными ветрами. С радугами над водопадами. И чтобы никаких тварей — нечего всякую погань в своем доме привечать! А приблудших людей выгонял бы, уж больно они беспокойны.