Мой худший друг - Мария Высоцкая

Пихаю телефон в карман и вылезаю из машины.

Пока сюда ехал, думал купить цветы. Хорошо, что не повелся на эти мысли. Потому что купить цветы сейчас не просто банально… Нет! Это до рвоты по-уродски.

Хотя приехать сюда тоже не самая умная мысль.

– Привет, – приобнимаю Арину за плечи, вскользь касаясь губами светлой макушки.

Чувствую, как ее ладони пробираются под мою расстегнутую куртку, опоясывая талию поверх футболки.

Арина запрокидывает лицо. Смотрит выжидающе, даже на мыски привстает. Она ждет поцелуя. Я делаю вид, что не понимаю. Тогда она тянется ко мне сама.

К горлу подкатывает тошнота. Не потому, что она хочет поцеловать, а потому что мне стремно ей отвечать после произошедшего.

– Телефон забыл в тачке, – улыбаюсь, аккуратно высвобождаясь из объятий.

Долго я так не продержусь. Но и сказать ей все сегодня…

Пока не могу. Знаю, что нужно, но не могу!

Ни слов не подобрал, ни момент. Плюс день рождения у нее скоро. Она такая счастливая… Если я сейчас скажу, то оболью дерьмом все даже здесь.

Поэтому, стиснув зубы, двигаюсь дальше. Обманываю и ее, и себя.

Второй раз за пять минут хлопаю дверью в тачке и возвращаюсь к Аринке с якобы забытым телефоном.

Сжимаю теплую ладонь и тащу Арину в дом. Неплохо было бы подловить ее мать сейчас. Она сто процентов позовет нас либо есть, либо чай пить. Оставаться с Аришей наедине сегодня мне не стоит, по крайней мере надолго.

– Тимоша, привет!

Теть Ульяна сидит на диване. Когда мы заходим в гостиную, поворачивает голову.

– Здрасьте, – улыбаюсь.

– Чай будете?

– Нет.

– Да.

Получается противоречиво и хором. Смотрим с Громовой друг на друга. Она прищуривается, мол, какой, на фиг, чай?

Пожимаю плечами, типа, вежливость, все дела.

– Так будете или нет?

Ульяна поднимается на ноги, упирая руки в бока.

– Да, – киваю.

Арина поджимает губы, даже глаза закатывает.

– Поесть не успел, – объясняю, крепче сжимая ее руку.

– Да? А чего не сказал? Мам, – повышает голос, – мы есть хотим.

Жрать я, конечно, не хочу. Но довольно активно наворачиваю ложкой суп. Аринка сидит напротив, подтянув колени к груди. Ее мать нас покинула минут десять назад, ей кто-то позвонил.

– Ты обижаешься?

Арина смотрит в упор. Суп поперек глотки встает.

– Нет, – качнув головой, отламываю кусок хлеба. – Не выспался просто.

Если я продолжу вести себя так, то спалюсь минут через двадцать. Нужно активнее соображать.

– Блин, я же тебе платье хотела показать, – спохватывается Аринка, как только мы поднимаемся в комнату, и бежит к шкафу.

Пока она распаковывает чехол, я стою за ее спиной и сжимаю кулаки. Меня все еще колбасит. К горлу в очередной раз подступает тошнота.

– Подержи, – всовывает мне в руки плечики, аккуратно снимая с них платье.

– Примеришь?

– Да, – улыбается. – Пять минут.

Перекинув платье через локоть, сбегает в ванную.

Обвожу комнату взглядом, замечая на столе розовую тетрадь. Точнее, ежедневник. Без задней мысли открываю страницы, между которыми лежит закладка, и пробегаю глазами по тексту. Вырывая из контекста отдельные фразы.

«…когда он меня целует, земля из-под ног уходит».

«Наверное, мы просто слишком разные. Это хорошо или плохо?»

«Я люблю его. И он меня тоже. Я это чувствую».

– Я все…

Арина выскальзывает из ванной и замирает, приклеиваясь взглядом к моей руке, которую я резко убираю от ее тетради.

– Извини, – делаю шаг назад.

– Я… Ты прочитал? – закусывает нижнюю губу.

– Нет.

– Врешь, да?

– Только о том, что любишь.

– Тим, – она делает пару шагов, максимально сокращая расстояние между нами. Оказывается запретно близко. – Я вчера просто испугалась. Не тебя, а себя, наверное. Мы не раз все обсуждали, а ты разозлился на меня, и я просто… Просто растерялась потом. Сбежала.

– Все нормально, – отбиваю приглушенно.

– Да?

Она вскидывает взгляд. Уголки ее губ подрагивают. Она сейчас снова заревет.

Аринка стоит напротив, переминается с ноги на ногу. Глаза красные снова, а меня самого на куски рвет.

Тяну ее на себя. Резко, так, что она влетает мне в грудь.

Обхватываю ладонью шею, вынуждая ее поднять голову. Смотрю на пухлые губы и целую.

Не хотел же, и все равно сделал.

Аринка дрожит. Я и сам, наверное, дрожу. В голове мрак. Отвращение к самому себе и абсолютное понимание, что я просто не могу от нее отказаться, не сегодня.

Отчаянно придумываю себе иллюзию. Смахиваю все плохое на потом.

Арина льнет ко мне. Цепляется за ворот футболки. Делаю шаг назад, потом еще один и вжимаю ее в стену.

Рука скользит к оголенному бедру в вырезе ее платья. Пять секунд. Даю себе ровно пять секунд, и потом отрываю от нее ладонь.

Сознание плывет. Дыхание рваное. Арина привстает на носочки. Поцелуй обрывается.

Мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Ее покрыты пленочкой. Слезы замерли в радужках.

– Красивое платье, – бормочу, шумно выдыхая.

– Спасибо.

Она робко улыбается и опускается на пятки, мгновенно становясь ниже.

– Давай что-нибудь посмотрим? – прижимаю ее к себе так, что ее нос утыкается мне в грудь.

Все еще часто дышу, сжимаю Аринку сильней обычного. Прикрываю глаза и слышу собственное сердцебиение.

– Ты меня задушишь, – обдает горячим дыханием.

– Прости, – разжимаю объятия.

– У нас же все хорошо? – запрокидывает голову, и я трусливо киваю.

Остаток дня мы залипаем в новый мистический сериал.

Сидим на кровати, я откинулся на подушки, Аринка устроилась между моих ног, упираясь затылком в мою грудь. Иногда переплетаем пальцы, иногда я сжимаю ее в объятиях, но больше не целую. Если только в висок или макушку.

Настроение болтается на нулевой отметке. Тошнота никуда не ушла, а чувство тревоги только нарастает…

* * *

В школе ситуация обостряется. Точнее, мое отношение к ней.

Несмотря на то, что Янка выбирает правильную тактику и просто сваливает на больничный до конца недели, морально легче мне не становится. С каждым днем лишь хуже.