Мой чужой дом - Люси Кларк

Я схватила газету, чем весьма удивила Флинна.

На черно-белом снимке действительно был запечатлен Люк Линден – он сидел за столом: нога заброшена на ногу, темные глаза пристально глядят из-под густой челки. Мы не виделись несколько лет.

«В воскресенье, рано утром, на пляж Ллангеннит выбросило тело мужчины. В погибшем опознали Люка Линдена, преподавателя Уэльского университета в Кардиффе».

Я быстро пробежала статью глазами, каждое слово казалось грозным и острым, как осколки стекла: «случайно утонул», «опасные течения», «остались жена и ребенок».

Неожиданно… Меня начало трясти. Столько времени я не позволяла себе его вспоминать!

Сорвавшись с места, я побежала по коридору вагона. Флинн кричал, звал меня, а я барабанила по светящемуся значку «Выход». Выпустите! Выпустите немедленно!

Дверь не открывалась. Вагон, покачиваясь, тронулся с места, за окном проплыла станция.

– Прошу прощения, – говорю я Фиби и, не в силах оторвать взгляд от фотографии, пячусь к выходу.

Наконец, руки нащупывают дверной проем, я выкатываюсь на лестничную площадку и захлопываю дверь.

В ушах шумит кровь. Значит, Люк Линден – первый муж Мейв…

Дрожа, на ватных ногах я спускаюсь по лестнице. Из глубины сознания отдает четкие приказы внутренний голос: взять пальто; взять ключи; уйти.

Из гостиной доносятся оживленная болтовня, резкий отрывистый смех сестры, клацанье бутылочного горлышка о край бокала. Я сдергиваю пальто с вешалки, одеваюсь, нащупываю в карманах ключи от машины.

Надо известить Мейв о моем уходе, иначе пойдут разные домыслы. Набрав в грудь воздуха, растянув губы в улыбку, я просовываю голову в дверь гостиной.

– Приношу свои извинения, но сегодня мне надо уйти пораньше. Срок сдачи книги не ждет!

Раздается удивленный шепоток. «Как? Уже? Вы же только пришли!»

– Я с тобой, – решительно говорит Фиона.

Однако я качаю головой и отказываюсь:

– Не стоит, сама доберусь.

Помахав всем на прощание, я выхожу в ночь.

Под ногами твердый асфальт, в легких – свежий воздух.

Какое-то время я стою у машины, положив руки на холодный металл, и глубоко дышу; сердце в груди ухает как молот. Ветер усиливается, раздувая расстегнутое пальто.

Под ногами колышется, качается земля. Я опускаю голову. Надо сосредоточиться на дыхании.

– Эль!

Вздрогнув как от удара, я медленно оборачиваюсь.

Передо мной, склонив голову набок, стоит Мейв.

– Все хорошо?

– Все прекрасно. Извините, что так убегаю. Просто надо заканчивать книгу.

Испытующие, твердые глаза Мейв буравят мое лицо, как будто она что-то знает.

– Мне показалось, вы разговаривали с Фиби…

Я сглатываю комок.

– Да, ошиблась дверью.

Мейв меряет меня долгим взглядом, затем кивает.

– Хорошей дороги!

Я вожусь с футляром для ключей и случайно включаю сигнализацию. На тротуаре вспыхивают оранжевые огни, ночь оглашает стаккато гудков. Тихо чертыхаясь, с горем пополам я отключаю сирену, громко захлопываю автомобильную дверцу и вставляю ключ в замок зажигания.

Перед глазами стоит холодное лицо Мейв.

Ей определенно известно, кто я.

Свернув на подъездную дорожку, я паркуюсь перед домом, но из машины не выхожу. Фары погашены, ключ в замке зажигания, тихо щелкает остывающий двигатель.

Дом на вершине скалы величественен и одинок. Подсвеченные сенсорными фонарями деревья у входа отбрасывают на дверь зловещие извилистые тени, превращая крыльцо прибрежного коттеджа в готические врата.

На верхнем этаже горит свет. Я вспоминаю прямой эфир из пустого кабинета, открытую крышку сундука…

Выходить из машины ужасно не хочется, тем более идти в дом.

Все сплетается в один клубок: дом… книга… Мейв… Линден…

Ему полагалось читать лекции, а мне – посещать их и слушать. Ничего личного.

«Притворство». «Беспочвенное обвинение». «Лгунья».

В коридорах кардиффского полицейского участка я как-то наткнулась на чету Линден. Они шли мне навстречу. Я знала, что у Линдена есть жена – в безликом значении этого слова. По слухам, она была старше его, симпатичная, миниатюрная. Мне бросились в глаза замшевые бордовые ботильоны – со стильной застежкой, на низком каблуке. Прическа тогда у нее была другая – стрижка-пикси и цвет волос иссиня-черный. Одной рукой она поддерживала снизу круглый беременный живот, будто пытаясь уменьшить его тяжесть. Она о чем-то сосредоточенно разговаривала с Линденом, однако мое появление сразу почувствовала: резко взметнувшийся на меня взгляд светлых глаз излучал смертельный холод.

Я долго его вспоминала. До сих пор сталкиваться с ненавистью другой женщины мне не приходилось. Что думала жена Люка Линдена об узкобедрой студенточке с большими, накрашенными глазами олененка, которая ураганом ворвалась в ее жизнь за четыре недели до родов, о девушке, которая предъявила шокирующее обвинение ее избраннику, мужу – части ее семьи? Кому верила жена Люка Линдена? На что пошла бы ради справедливости?

Подавшись вперед, я настороженно смотрю в зеркало заднего вида: по темному узкому переулку, подскакивая на выбоинах, едет автомобиль. Огни фар проскальзывают поворот на подъездную дорожку Фрэнка и Энид – едут ко мне.

Машина останавливается сзади, блокируя выезд.

Интуиция подсказывает: не к добру…

Фары гаснут. Порыв ветра широко распахивает открывающуюся дверь. В салоне включается свет, озаряя выходящего из машины водителя.

Это Мейв.

Меня сковывает ледяной ужас.

Под неторопливыми шагами мерно похрустывает гравий. Я вжимаюсь в сиденье.

Однако Мейв, не замечая меня, проходит мимо автомобиля к дому. Ветер треплет подол ее красного пальто. Она поднимается на освещенное крыльцо и легонько стучит дверным молоточком.

Получается, книги в библиотеке испортила Мейв – она написала «Лгунья» на титульных листах рядом с моим именем. Она же в день моего выступления обвела в романе два слова – тонкий, но очевидный для меня намек: «Ты лгала».

Она стоит на пороге с решительно вздернутым подбородком, а я вспоминаю об одинокой фигуре, которую Энид видела в окне кабинета. Из клубка памяти медленно выпутывается нить беседы… Мейв говорила, что вернулась в конце октября после недельной поездки на ретрит. В то же самое время я находилась во Франции.