Малышкина и Карлос. Магические врата - Андрей Денисов

– Пейте! – сунула ему стакан баба Ванда. – Только залпом.

Он сел и послушно проглотил жидкость: лицо у него перекосилось от отвращения.

– Какая гадость! – с чувством произнес Водорябов. – Что это было?

– Змеелистник пупырчатый, если вам интересно знать, – ответила ворожея, – исключительно полезная вещь, когда нужно вернуть кого-нибудь с того света.

Когда Корделия, Нина и Водорябов добрались до Разгуляя, было уже раннее утро. Водорябов выяснил, в какой квартире живут Малышкины, и сказал, что ему нужно немного прогуляться. Он пообещал, что подойдет через пару минут. Все сообразили, что Петру Вениаминовичу надо избавиться от броши, и со спокойной душой вошли в подъезд.

Водорябов вернулся к проезжей части улицы, подошел к решетке водостока и вынул из кармана серебряную безделушку. Подбросил ее на руке и вдруг почувствовал, что не может с ней расстаться. Во-первых, абсолютно ничего рокового в ней не было. А во-вторых, ведь это была память о покойной маме. Больше у него ничего не осталось ни от нее, ни от других предков, ни от собственного прошлого. Только эта безобидная на вид серебряная луна.

– А, была не была. Хуже, чем было, не будет, – уверенно сказал старик и опустил серебряный диск в карман черного пиджака.

Когда Юля проснулась утром после празднования дня рождения мамы, в их квартире стояла полная тишина. Накануне было очень шумно, мамин юбилей отмечали с размахом, а сегодня уже ничего не напоминало о вчерашнем празднике. Мама никогда не ложилась спать, пока все следы пребывания в доме гостей не были устранены.

Юля вышла на кухню и налила себе стакан апельсинового сока. Поднося стакан ко рту, скосила глаза на перстень Гиппократа. Как знать, может быть, он не снимается оттого, что она этого просто не хочет? Юле было очень жаль расставаться с ним, дело было не в том, что перстень дивно красив, как раз наоборот, он очень даже простой, но она чувствовала себя с ним так хорошо, так уверенно.

Не спеша позавтракав, она налила полную ванну теплой воды, добавила в нее мамину пену с цветочным запахом. В помещении приятно запахло лилиями.

Юля легла в ванну и некоторое время лежала неподвижно, закрыв от удовольствия глаза. Настоящее блаженство. Когда вода немного остыла, она слила ее и принялась втирать в ступни кремообразный лосьон. Как вдруг почувствовала под ладонью, что пальцы на ногах стали намного тоньше, а ногти на них потемнели, слегка заострились и стали похожи на коготки! Мало этого, на лодыжках и голенях появилась длинная темная шерсть! Какой ужас!

Она схватила крем для эпиляции и принялась втирать его в кожу с такой силой, будто хотела снять ее вместе с проклятыми волосками. Десять минут прошли в томительном ожидании и… Ура! Подействовало! От длинных черных шерстинок не осталось и следа. Юля подпилила ногти, придав им обычную округлую форму. Теперь все в порядке?

Она набросила на себя желтый махровый халат и вышла из ванной в полной растерянности. Стало ясно, что перстень надо снять любой ценой. Она села в кресло и в который раз попыталась избавиться от проклятого украшения, но перстень словно влитой сидел на пальце, обхватив его плотно, как вторая кожа.

Юля вспомнила совет Швырова и потянула перстень не вперед, а в противоположную сторону. Сначала он не поддавался, а потом, когда нажала чуть сильнее, вдруг расширился и, минуя ладонь, непонятным, непостижимым образом съехал на ее тонкое запястье…

Сидя над чашкой с кофейной гущей, Алиса строила предположения, что на самом деле эта картинка с молнией над головами двух фигурок может означать? Ясно как день, что опасность нависла над кем-то из ее родных или близких. Но кто находится под ударом?

Грызлов заметил, как она расстроилась, и постарался успокоить.

– Никогда не расстраивайся раньше времени, – сказал он, встав на стуле и погладив ее своей мягкой черной ручкой по голове. – Вот, обрати внимание, молния уже гораздо дальше от фигурок, чем раньше. Ну посмотри сама, присмотрись внимательнее.

Внезапно изображение молнии дрогнуло и начало расплываться прямо на глазах. Через пару секунд на ее месте образовались два симпатичных трилистника, в точности как листочки клевера. Алиса вгляделась в кофейные потеки и признала, что Грызлов был совершенно прав.

– Вот видишь, а я говорил, – проворчал домовой, – я предупреждал, что все будет хорошо, но меня ведь никто никогда не слушает.

– Ну почему, я, например, очень даже слушаю, – возразила Алиса, – только смотри, что выходит!

Белый зигзаг молнии снова проступил на коричневом фоне, но теперь она угрожала только одному человечку… Кто же это мог быть?

В квартире на Самотеке полным ходом шли приготовления к последнему и решительному бою с ожившим мертвецом. Карлос, Швыр и профессор Серебряков в своих успевших неимоверно надоесть ему латах, словно заправские штабисты, склонились над овальным столом с расстеленным на нем квантовым компьютером. На его плоском, как носовой платок, экране застыла маленькая диаграмма баланса светлых и темных сил.

– Мелковато изображение, – пожаловался профессор Серебряков, поправляя опустившееся было забрало шлема. – У меня возрастная дальнозоркость, а очки дома на Восстания остались, в плену у Брюса.

– Что же вы молчали, сеньор Вилен? – удивился Карлос и обратился к Швырову: – Михаил, помоги мне, пожалуйста.

– Что надо делать?

– Берем дисплей за концы и растягиваем равномерно по всему столу.

Швыров и Карлос придали компьютеру нужную форму. Теперь экран напоминал овальную скатерть, покрытую разноцветными графиками, диаграммами и каскадами окошек с быстро, словно в полицейском боевике или фильме ужасов, меняющимися картинками. В большинстве своем это были показанные в фас и профиль монстры, чудовища, ведьмы, черные маги и другие представители инфернальных сообществ, организаций и структур.

– Мне нечем вас порадовать, – сказал Карлос, поднимая глаза на профессора и Швыра, – дела обстоят еще хуже, чем можно был ожидать.

– Что случилось? – в один голос спросили они.

Карлос ткнул пальцем в одно из окошек, и оно развернулось во весь овальный экран. На нем появилось изображение Брюса. Он был в черной профессорской мантии и треуголке, из-под которой спускались на плечи локоны белого парика. На кончике его носа каким-то чудом держались серебряковские очки. За плечами мага открывалась уходящая вдаль бесконечная анфилада, заполненная темными сущностями всех видов, форм и размеров, какие только можно себе вообразить.

– Узнаете, профессор? – спросил Карлос Серебрякова, а когда тот вопросительно на него взглянул и недоуменно пожал плечами, пояснил: – Это ваша квартира на площади Восстания. Теперь в ней открыты магические врата, и вся нечисть, прибывающая в Москву на Собор темных сил, проходит регистрацию у нового секретаря Брюса. Видите? – Карлос ткнул пальцем в маленькую фигурку, и она увеличилась до размеров портрета в овальной рамке. Вот этот тип, похожий на бумажную мумию в четырехуголке, который сидит за вашим, профессор, компьютером, и есть доверенное лицо Брюса. Я, можно сказать, получаю информацию прямо от него. Хотя он, само собой, об этом не подозревает.