Прекрасные изгнанники - Мег Уэйт Клейтон

Мэти не особенно торопилась в Сан-Валли, но не стала терять время, когда приехала. Она усадила нас на диван в нашем номере, откуда были видны горы с заснеженными вершинами, и по порядку, одну за другой, перечислила все причины, по которым мы не должны торопиться со свадьбой.

— Будет некрасиво выглядеть, если вы поженитесь, когда на свидетельстве о разводе Эрнеста еще не высохли чернила.

— Если Полин оказалась эгоистичной сукой и до упора тянула с разводом, это еще вовсе не означает, что мы с Марти должны откладывать свадьбу, — парировал Хемингуэй.

— Эрнест, — Мэти выразительно посмотрела на меня, — как можно говорить в таком тоне о женщине, которую вы любили достаточно, чтобы жениться на ней. И нельзя забывать о детях. Им потребуется время, чтобы к этому привыкнуть.

— Мальчики любят Марти, — сказал Эрнест. — Если я не окольцую вашу дочь прямо сейчас, то Бамби решит обскакать своего старого папашу и постарается увести ее от меня!

— Эрнест, отнеситесь к этому серьезно, — не сдавалась мама.

— А я и не шучу. Вы бы видели, как парень на нее смотрит! Чем больше она сквернословит, тем сильнее его чувства.

— И потом, эти ваши пьянки, — продолжала Мэти. — Вечные ссоры, разбитые машины, хлопанье дверями. Вы оба такие несдержанные и раздражительные.

Хемингуэй скрестил руки на груди. Его лицо перестало излучать доброжелательность.

— Имейте в виду, Эрнест: Марта не станет для вас хорошей женой.

— Мама! — возмутилась я.

— Но так и есть, Марти. Ты же никогда и не стремилась к этому. Ты всегда предпочитала работу и скорее отправишься на войну, чем выйдешь замуж.

— А у меня хватит ума, чтобы не ставить ее перед таким выбором. — Эрнест постарался произнести это непринужденно, но продолжал сидеть со скрещенными на груди руками.

— Мэти, он поедет со мной в Китай, — сказала я.

Я все-таки уговорила «Кольерс» послать меня туда в командировку, а Эрнест наконец сдался и, чтобы тоже получить визу, заключил контракт с газетой «Пост меридиен» на два материала о Китае.

Мэти посмотрела на Эрнеста:

— Вы не были холостяком двадцать лет, и это вас пугает.

Я положила ладонь на скрещенные руки Эрнеста, чтобы он, не дай бог, не врезал Мэти, хотя я, конечно, не думала, что он на такое способен.

— Между прочим, никто из вас не удосужился даже поинтересоваться, признаёт ли здешний закон развод Эрнеста с Полин, — спокойно и деловито произнесла мама.

Она не сказала просто «развод Эрнеста», но упомянула еще и про Полин, как будто хотела подчеркнуть, что это не первый раз, когда Хемингуэй уходит от жены и, возможно, не последний.

— В Айдахо другие порядки? — уточнил Эрнест.

— Вы же знаете, что в каждом штате свое законодательство. И попытка пожениться в штате, где ваш развод не признают законным, не принесет вам ничего хорошего. Представьте, какие будут заголовки в газетах.

— Так вот в чем дело? — Эрнест резко встал, таким злым я его еще никогда не видела, во всяком случае, когда он был трезвым. — Вы все это подстроили? — Он посмотрел на меня. — Ты притащила сюда свою мать, чтобы намекнуть мне, что мы просто-напросто не можем пожениться, да?

— Эрнест, будьте благоразумны, — сказала Мэти.

Но он уже выскочил из номера, громко хлопнув дверью.

— Мама, он посвятил мне свой роман, — тихо произнесла я, на случай если Хемингуэй стоит у двери и слушает.

— Это еще не повод выходить за него замуж.

— Мэти, я не могу теперь отказать Эрнесту. — У меня слезы потекли по щекам. — Иначе получится, что он посвятил книгу женщине, которая сбежала от него из-под венца! Ты хоть представляешь, насколько это будет для него унизительно?

— Марта, просто отложи свадьбу. Повремени.

— Интересно как? Ты же видела, какой он нетерпеливый. Я и тебя-то дождаться с трудом его уговорила. Эрнест не умеет ждать, когда очень хочет что-то получить. И всегда добивается своего.

— Но, милая…

— Я люблю его, Мэти. По-настоящему люблю. И он по-настоящему любит меня.

— Но это еще не значит, что ты обязана выходить за него замуж.

— Ты бы предпочла, чтобы мы жили во грехе?

— Да.

— Мама!

За дверью послышались чьи-то шаги, мы обе обернулись, но это просто горничная проходила мимо.

— Эрнест собирается поехать со мной в Китай, — понизив голос, продолжала я. — Много ты знаешь мужчин, которые способны хоть на минуту забыть о своих амбициях ради того, чтобы женщина могла реализовать свои собственные?

— Но, Марти, вы можете жить во грехе в Китае с таким же успехом, как и на Кубе.

— Мама!

— Возможно, в Айдахо запрещены разводы. Ты выиграешь немного времени, если хотя бы поинтересуешься этим вопросом.

В тот вечер Эрнест оставил записку, в которой обвинял меня в том, что я разрушила наши планы. Он, со своей стороны, сделал все, принял абсолютно все мои условия. Скромная церемония бракосочетания, и чтобы никакой церкви в пределах видимости, только мировой судья. Никакой прессы, только Роберт Капа, мой проверенный друг, который никогда не позволит, чтобы кто-то использовал его фотографии против нас. Эрнест даже согласился поехать в треклятый Китай, хотя сам мечтал поскорее вернуться домой и сесть за работу. Он пошел на это, потому что хотел только одного — чтобы я была счастлива, а я вместо благодарности плюнула ему в душу.

В этот раз подошла моя очередь извиняться. Я разыскала Хемингуэя в баре и объяснила ему, что Мэти — просто глупая Бонджи-мама, которая всего боится и обо всем беспокоится. Сказала, что я, конечно же, не собиралась рушить наши замечательные планы. Что я уверена в том, что законы штата Айдахо не встанут на нашем пути, но завтра мы на всякий случай должны все как следует разузнать. Я выпила с ним. Потом еще раз. Эрнест заявил, что нам сейчас никак нельзя расставаться, поскольку послезавтра у меня день рождения, а он уже купил мне в подарок двуствольный «винчестер».

— Что я буду делать с дробовиком, который приобрел для красотки, которая решила, что больше меня не любит? — серьезно спросил Хемингуэй, и я по глазам увидела, что ему действительно было очень больно.

— Я люблю тебя, Клоп, — ответила я. — Я действительно тебя люблю. И вдобавок понимаю, а ты понимаешь меня, мы два сапога пара, одного поля ягоды. — И я поцеловала его прямо там, в баре.

— Давай просто поедем в другой штат, если не найдем в Айдахо мирового судью, который нас распишет, — предложил Эрнест.

— Конечно, Бонджи, именно так мы и сделаем.

А когда он заказал еще выпить, я погладила его по внутренней стороне бедра и сказала бармену, что у меня на него другие планы. Я произнесла это с легким намеком на сексуальность, чтобы Клоп почувствовал гордость из-за того, что обладает, как он считал, самой прекрасной женщиной в мире, хотя его оценка, конечно, была завышена и эта женщина хочет лечь с ним в постель. Вернее, я постаралась произнести это сексуально, но так, чтобы тот, кто мог нас услышать, не усомнился в том, что я приличная женщина, а не какая-нибудь потаскуха.