Повести и рассказы - Андрей Сергеевич Некрасов

дал Бандиту полрыбки и большой сухарь. Потом он умылся снегом, вытерся шарфом, надел рюкзак на плечи, посмотрел на компас и двинулся в путь.

К обеду они сделали привал. Поели, отдохнули немножко и сразу двинулись в дорогу. Долго шли, опять немножко отдохнули, а потом уже шли без отдыха до темноты. Погода стояла хорошая, и Володя спешил. Ведь шли они в таких местах, где на погоду никак нельзя рассчитывать.

Ночью опять поднялась пурга. Но к утру небо очистилось, и ветер улегся. Только много снегу навалило за ночь, и идти стало гораздо труднее.

Володя часто проваливался по колено, а то и по пояс. Иногда приходилось выбираться, разгребая снег руками, и бывало так, что Володя за час проходил меньше километра.

А Бандит забегал вперед, стоял, обернувшись к Володе, и словно торопил его и удивлялся, что он так медленно идет.

Иногда он даже лаял. Иди, мол, поскорее!

И Володя отвечал ему как человеку:

— Тебе-то хорошо, у тебя вон лыжи какие. Кабы мне лыжи, пожалуй, и ты бы за мной не угнался.

В этот день прошли они совсем немного, а устал Володя так, что к вечернему привалу пришел совсем без сил. Выбрав надежный ропак, он сбросил рюкзак, сел на него и минут пять сидел — набирался сил, чтобы развязать ремни и расстелить спальный мешок.

Зато потом три дня пути прошли легко. Старый снег поулегся, новый не выпадал, ветра совсем не было, и к концу шестого дня пути, по Володиным расчетам, выходило, что полдороги осталось позади. А продуктов в рюкзаке было еще порядочно, потому что Володя все время очень экономил.

Седьмой день пути тоже начался хорошо, но к полудню небо обложило тучами, а еще час спустя поднялась пурга. На этот раз она бушевала три дня подряд. И, хоть не терпелось Володе скорее идти дальше, пришлось смириться и три дня сидеть под торосом в крошечной снеговой пещерке. Сперва Володя отоспался, отдохнул, а потом целыми днями играл и разговаривал с Бандитом.

— Ничего, Бандит, — говорил он, оглаживая собаку, — отдохнем тут как следует, а как пурга уляжется, еще быстрее зашагаем. Зато как придем, ты у нас героем будешь. Купим тебе серебряный ошейник, на хвост шелковый бант привяжем, колбасы дадим — целый круг.

А Бандит слушал, чуть подняв ухо, скалился и как будто понимал, что ему говорит Володя.

Наконец погода утихла. Надевая рюкзак, Володя вскинул его на руке и встревожился: за эти дни рюкзак заметно полегчал, и Володя подумал о том, что придется уменьшить порции и себе и Бандиту.

Еще через три дня, как ни экономил Володя, они с Бандитом доели последнюю банку консервов, последнюю рыбку, и, поднимаясь с привала, Володя заботливо уложил в рюкзак горсть сухарей и две плитки шоколада — все, что у них осталось.

Но зато и идти осталось совсем недалеко. Несколько раз Володе казалось, что он видит горы охотского берега. Но каждый раз, приглядевшись получше, он убеждался, что впереди не сопки, а ледяные валы, а то и просто низкие облака.

Наконец они с Бандитом поделили последний кусочек шоколада. Теперь ничего не осталось у них про запас, нечего было и в рюкзак укладывать. На привале Володя приделал ремни прямо к спальному мешку, а рюкзак бросил, чтобы не тащить лишний груз. Он хотел было бросить и тяжелый пистолет, но передумал и снова пристегнул кобуру к поясу.

Идти по снегу и прежде было нелегко, а тут с голоду и усталости пришлось совсем трудно. Все туже и туже подтягивал Володя ремень, все чаще и чаще приходилось делать привалы. На одном из них Володя прилег, чтобы немножко набраться сил, и незаметно для себя заснул.

Проснулся он от громкого лая. Бандит прыгал вокруг него, лаял и теребил за куртку. А кругом свистел ветер, и, звеня и кружась, неслись миллионы снежинок.

Володя забрался под торос, развернул мешок и улегся. Но перед тем, как заснуть, он крепко обнял Бандита, поцеловал его прямо в морду и сказал:

— Спас ты меня, зверь: еще бы чуть, замело бы меня совсем, тут бы мне и могила!

Тревожно прошла для Володи эта ночь. Сколько продлится пурга? Далеко ли до цели? Сейчас это было важнее всего на свете, а Володя и сам себе не мог ответить на эти вопросы. Одно он знал твердо: каждый день, каждый час отнимает у него силы, а без сил в безбрежных снегах одна судьба у человека — холодная смерть!

Только под утро Володя забылся коротким сном, а когда проснулся, сразу легче стало на душе: пурга улеглась, небо очистилось, кругом лежала морозная тишина.

Очень не хотелось Володе вылезать из теплого мешка, но он поднялся, свернул мешок, забросил его за плечи и упрямо зашагал вперед. И опять показалось ему, что впереди, на горизонте, встают над ледяными полями высокие белые сопки.

— Ну, Бандит, прибавь шагу, пришли! — весело сказал Володя.

И хоть он к Бандиту обратился с этими словами, а сказал-то их больше для себя: уж очень ему хотелось самому поверить, что на этот раз ошибки нет, что впереди — берег.

Так и шли они до самого вечера. На последнем привале Володя совсем обессилел. Он с трудом расстелил мешок, залез в него и сразу заснул. Но проспал он недолго. На этот раз разбудил его пустой желудок, и, сколько ни старался Володя не думать о еде, мысли упрямо сворачивали на вкусные, жирные, горячие кушанья, и от этих мыслей заснуть было еще труднее. В эту ночь Володя плохо выспался, плохо отдохнул. У него едва хватило сил подняться, а когда он встал, голова у него закружилась, и он долго не решался нагнуться за мешком — боялся, что упадет.

«Все равно, — грустно подумал он наконец, — дойду сегодня — тогда пан. А не дойду — пропал! И так и так мешок мне не нужен».

И, глянув на теплый мешок, он собрал последние силы и зашагал вперед, туда, где неясной грядой виднелись в холодном тумане прибрежные сопки.

Едва передвигая ноги, прошел он часа полтора, с каждым шагом теряя последние силы. В голове шумело от усталости, мысли сбивались, то уносясь в далекое прошлое, то забегая вперед. Но одна мысль, короткая и ясная, как свет маяка в ночной тьме, не оставляла Володю: «Вперед!» И ноги упрямо несли вперед тяжелое, почти уже неживое тело.

Вдруг тонкая льдинка подломилась у Володи под