Сто голосов - Скотт Макконнелл

Какое влияние на общество, по вашему мнению, оказала Айн Рэнд?

Я не сомневаюсь в том, что без ее поддержки и влияния экономика свободного рынка Людвига фон Мизеса и австрийской школы никогда не вышла бы за пределы небольшого кружка ничем не примечательных либертарианцев, связанных в 1950-х годах с Национальной ассоциацией промышленников[179] и с журналом экономики и финансов Фриман. Ее роль выразилась в том, что она вывела экономику свободного рынка из душного бизнес-сообщества и перевела ее в сообщество художников, философов и интеллектуалов. Это было жизненно важно. Она привлекла к экономике внимание молодежи, что не менее важно само по себе. А заодно сделала возможными поиски героев-творцов среди деловых лидеров, уловивших требования века механики и создавших электронику и высокие технологии. Дама сия принадлежала к числу пуритан.

Дэниел Грин, художник, нарисовавший в 1959 году портрет мисс Рэнд. На его полотнах запечатлены многие политические и деловые лидеры, а также деятели культуры. Картины кисти мистера Грина хранятся в музеях и частных собраниях всего мира.

Дата интервью: 5 февраля 1999 года.

Скотт Макконнелл: Как вы познакомились с Айн Рэнд?

Дэниел Грин: В 1958 году я служил в военной части, расположенной на Губернаторском острове, Нью-Йорк, и, прочитав Источник, немедленно влюбился в эту книгу и в стоящую за ней философию. И совершенно случайно увидел в какой-то нью-йоркской газете объявление о курсе лекций, читавшемся Айн Рэнд и Натаниэлем Бранденом, и начал посещать их. Во время одного из перерывов в лекции я разговорился с Фрэнком O’Коннором, и, узнав, что я художник, он захотел представить меня Айн и показать ей образцы моих работ.

А как выглядел Фрэнк О’Коннор?

О, это был удивительно симпатичный мужчина. Точеные черты лица, высокий, относительно стройный, с учетом того, что тогда он был уже на седьмом десятке лет. Он напомнил мне Джона Бэрримора и Гэри Купера, то есть внешне вполне годился в кинозвезды.

Значит, я встретился с Айн, колесики зацепились, и она согласилась позировать по моей просьбе для нескольких портретов. Позировать она начала в моей студии, после того как я уволился с военной службы в 1959 году.

И что сказало ваше художественное око, когда вы увидели ее?

Сила характера отражалась на ее лице, в прическе, во всей строгой простоте черт. Внешний вид Айн Рэнд выражал решительность; даже одевалась она очень продуманно, и как мне кажется, отнюдь не для того, чтобы производить впечатление на мужчин. Впрочем, она, безусловно, продумывала каждый аспект своей жизни, в том числе обстановку квартиры, собственную одежду, те немногие драгоценности, которые она носила… помню брошку в виде символа доллара, которую кто-то подарил ей и которой она очень, очень гордилась.

Почему вы захотели написать ее портрет?

Исключительно потому, что являлся ее почитателем; Айн Рэнд казалась мне настолько удивительной личностью, что возможность написать ее портрет и провести некоторое время в ее обществе очень привлекала меня. Однако должен сказать, что после портрета Айн я написал еще сотни, если не тысячи портретов и никогда не сталкивался ни с какими проблемами именно потому, что научился трактовать взаимодействие между натурщиком и художником именно во время сеансов с Айн Рэнд.

Нельзя ли подробнее?

В то время я был еще молод, и меня интересовало мнение Айн Рэнд, a оно открывало передо мной широкое поле воззрений на различные аспекты живописи. Полагаю, что в то время обнаруживал склонность к поискам одобрения, от которых теперь давно исцелился. Я не позволяю своим натурщикам делать какие-либо комментарии, и этому научился как раз в обществе Айн. Она начала задавать вопросы, понемногу вмешиваясь в мой художественный процесс, и я более не допускаю ничего подобного. Я пытался объяснить ей, что именно делаю, a это было ошибкой. Потому что она обладала собственными требованиями к живописи, и ее представления не совпадали с моими.

Опишите сеанс в обществе Айн Рэнд.

Уволившись из армии, я снял студию в доме на 31-й стрит, недалеко от Эмпайр-стейт-билдинг. Она приходила в назначенное время и позировала с частыми перерывами. Так шли недели, если не месяцы.

И много ли было сеансов?

На самом деле я написал три портрета. На написание каждого из них в обыкновенных условиях требовалось десять-двенадцать сеансов продолжительностью по три часа. Один портрет я делал маслом, на него ушло больше времени, и сеансы проводились реже. Потом я перебрался в другую студию, находившуюся в Гринвич-Виллидж, и она посещала меня уже там. Наконец, я переехал в свою постоянную студию на 67-й стрит. Иногда я встречался с ней на вечерах в ее доме или же специально посещал ее, чтобы закончить наши дискуссии.

Могла ли она видеть Эмпайр-стейт-билдинг из окна вашей первой студии?

Да. Это здание можно было прекрасно видеть через застекленную крышу, и вид на него очень занимал ее.

Нельзя ли поподробнее?

Очевидно, вид на самое высокое здание мира из моей студии каким-то образом соотносился с ее представлениями об архитектуре, являл визуальную иллюстрацию к ее произведениям.

Вы всегда писали ее портреты с натуры или пользовались фотографиями?

Нет, все было сделано с натуры.

Она умела сидеть неподвижно?

O да, она была очень добросовестным человеком. Она была превосходной натурщицей: держалась абсолютно неподвижно с невероятным самообладанием. Не жалуясь, она стояла час за часом — мной была выбрана стоячая поза — для картины, появившейся в фильме Ayn Rand: A Sense of Life [Айн Рэнд. Смысл жизни, 1997, США, режиссер Майкл Пэкстон][180].

Рассказывала ли она во время сеансов что-нибудь о своем мыслительном процессе, стоя перед вами?

Она подробно обращалась к конкретным темам, сеансы проходили тихо и задумчиво.

Помимо кое-чего прочего она приносила с собой пластинки, и музыка, которую мы слушали вместе, помогала ей сохранить определенное настроение; особенной любовью у нее пользовалась Сильва [Имре] Кальмана, довольно много мы слушали и Рахманинова. И когда теперь я слышу знакомые отрывки из Кальмана, то немедленно вспоминаю Айн, так часто мы их слушали.

В каком настроении ума она стремилась пребывать?