Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

причина довести поиски Доро-Лекке до конца – нельзя допустить, чтобы ее жертва оказалась напрасной.

Тело Каракала напряглось – Карине на секунду показалось, что он закроется от нее. Но затем он шумно вздохнул и потер лоб.

– Десять лет назад мой взвод отправили патрулировать внешний периметр Ксар-Алахари. Мы уже где-то час курсировали по вверенному нам участку стены, когда вдруг по воздуху пронеслась эта… сила. Мне показалось, будто в один миг все мои кости сгорели и были заменены новыми. Никто, кроме меня, ничего такого не почувствовал, и я мог бы забыть об этом происшествии, однако позже я понял, что именно в этот момент что-то во мне изменилось.

Голос Каракала дрогнул, и Карина, протянув руку, коснулась тыльной стороны его ладони. Уголок его рта дернулся.

– Заклятие верности не просто заставляет тебя выполнять приказы старших по званию. Оно заставляет тебя хотеть их выполнять. Невозможно противиться тому, чего ты сам хочешь. Но в тот день у меня как будто пелена с глаз спала. Я ясно увидел все жестокости, которые мы творили.

Каракал закрыл глаза ладонью, но продолжал говорить.

– Несколько месяцев я пытался не обращать на это внимания. Меня забрали у матери во младенчестве, и Стражи были моей единственной семьей. Я даже представить себе не мог существование вне Гвардии Стражей. Но затем однажды нам приказали схватить человека, подозревавшегося в шпионской деятельности против Зирана. Нам было сказано доставить его живым, но убить всех свидетелей этой операции. К несчастью, один старик случайно увидел, как мы его вели, и…

Каракал с горечью вздохнул.

– В тот вечер я бежал из Гвардии – и в бегах до сих пор.

Карина видела, что после своих признаний Каракал обессилел и стоило бы оставить его в покое, но ей нужно было узнать еще одно:

– Ты помнишь, что это был за день, когда ты почувствовал ту силу, которая разрушила заклятие?

– Это невозможно забыть. Это был день… когда погиб царь – твой отец.

Взгляд Каракала остановился. Глядя на него, Карина понимала, что в его голове складывались воедино части головоломки. Дрожащим голосом она рассказала ему, что на самом деле произошло в ту ночь, когда Зиран потерял царя и старшую принцессу. Когда она закончила, бывший Страж посмотрел на нее так, будто видел впервые.

– Это была ты. Ты вызвала бурю… и разрушила заклятие верности, – прошептал он.

– Похоже на то. Но это получилось случайно – как и все, что со мной происходит. – Она принимала как должное восхищение жителей Балото, но оно ничего не задевало в ее душе, неискренность же между ней и Каракалом ей претила – за время путешествия она привязалась к насмешливому наемнику и не хотела, чтобы он попал в ловушку ложного почтения к ней или, словно придворные в былые времена, ограничивался притворной лестью. – Но почему из всего твоего взвода моя магия повлияла только на тебя?

– Я был среди них единственным, кто принадлежал к Сизигии Ветра. Наверное, поэтому твоя магия подействовала на меня сильнее, чем на остальных.

Карине никогда не нравилась концепция судьбы – что человек движется по предначертанному ему пути, который нельзя изменить, как бы он ни старался. Но все же что-то внутри нее сжималось, когда она думала о своем непреднамеренном влиянии на жизненный путь Каракала. Одним и тем же действием она погубила отца и сестру и освободила его. Естественно, это никак не оправдывало того, что она сотворила в ту ночь, и никак не отменяло всех последствий, но давало Карине маленькую надежду на то, что, возможно, она может привнести в этот мир хотя бы немного добра – не из-за того, что она принцесса и наследница тысячелетней династии, а просто в результате ее личного доброго поступка.

– Один – последний – вопрос. Иссам тоже Страж? – спросила она.

Каракал взвился, словно отпущенная пружина.

– Откуда ты знаешь это имя?

– Ты все время повторял его, когда был парализован ядом Мааме. Вы были близки?

Каракал посмотрел мимо Карины на стену, и, когда заговорил, обращался он тоже как бы не к ней.

– Да, мы были в одном взводе. С самого начала мы стали друг для друга семьей. Он был… Иссам был… для меня всем.

Таково свойство горя: не имеет значения, сколько времени прошло с момента потери, – от любого напоминания рана вновь открывается и кровоточит так же, как в первый день.

– Пусть Великая Мать проведет его дух в Чертог со многими звездами, – прошептала Карина. Возможно, она проявляла непоследовательность, произнеся молитву сразу после признания в слабости своей веры, но она не представляла, что еще сказать.

Каракал рассмеялся.

– О, этот стервец отнюдь не мертв. Вполне вероятно, что за прошедшие годы он вырос в звании и не вспоминает обо мне. Хотя не проходит и дня, чтобы о нем не подумал я.

Смех исчез из его голоса.

– Я не жалею, что ушел из Стражей, но жалею, что ушел от него. Если когда-нибудь встретишь человека, который будет для тебя так же естественен, как дыхание, не бросай его. Потому что если ты это сделаешь, то каждый следующий миг своей жизни будешь чувствовать себя так, будто тебе не хватает воздуха.

Долгое время они сидели молча, затем бывший Страж поднялся с дивана и, извинившись, отправился на поиски младших членов их четверки. Карине еще не хотелось спать, но сил принимать посетителей у нее тоже не было, поэтому она велела охранникам никого не впускать и свернулась калачиком на кровати. Слова Каракала бежали по кругу у нее в голове, словно жеребец на длинной привязи.

Он был для меня всем.

Его признание было таким простым, таким… прямым. Карина не понимала, как это – любить человека настолько полно и глубоко, не испытывая ни колебаний, ни сомнений. Она ни к кому не чувствовала ничего подобного. Она даже не была уверена, что способна на это.

Так как принцессы не выходят замуж по любви, Карине не пришлось бы выбирать, кому отдать сердце, и она никогда особенно не задумывалась о том, с каким человеком хотела бы провести свою жизнь. Было значительно проще завязывать интрижки со знакомыми юношами знатных фамилий и бросать их, пока отношения не переросли во что-нибудь серьезное. Именно поэтому она порвала с Тунде, когда он попытался развить их связь в нечто большее, чем физическое удовлетворение.

И все-таки сейчас, лежа на кровати под ласковыми неяркими лучами заходящего солнца, Карина чувствовала, что какая-то маленькая часть ее души, на которую она никогда не обращала внимания, хочет