Судьба Темного Меча - Трейси Хикмэн

Гвендолин не смотрела на него, а не то увидела бы темноту в его душе — темноту, которая затаилась там, словно дикий зверь. Сам Джорам верил, что держит этого зверя на цепи и способен им управлять. Если бы Гвендолин, совсем юная девушка, увидела эту темноту, она бы убежала прочь. Потому что только зрелая женщина, поборовшая такую же темноту в своей собственной душе, смогла бы смотреть на это без страха. Но Гвендолин прятала лицо в ладонях и только кивнула в ответ.

Джорам улыбнулся и, заметив вдалеке Марию с шалью в руках, поспешил предупредить Гвендолин, добавив, что поговорит с ее отцом как можно скорее. Потом он ушел, а Гвен осталась стоять на дорожке. Она торопливо вытирала слезы с лица и кровь с разбитых ног, стараясь спрятать раны от бдительной гувернантки.

На третий вечер после визита императора в сад вышла прогуляться другая пара. Милорд привел сюда миледи, потому как ему срочно понадобилось поговорить с ней наедине.

— Значит, история про злобного дядю — выдумка? — разочарованно спросила леди Розамунда у своего супруга.

— Да, моя дорогая, — снисходительно сказал лорд Самуэлс. — Неужто ты думала, что это может быть правдой? Детская сказка... — Лорд Самуэлс отмахнулся от такого пустяка.

— Нет, я сразу не поверила... — со вздохом сказала леди Розамунда.

— Не огорчайся, дорогая, — тихо сказал лорд Самуэлс, паря по вечернему воздуху вдоль садовой дорожки, рядом с женой. — Хотя правда и не так романтична, она гораздо более интересна.

— Вот как? — Миледи просияла и, с удовольствием посмотрев в лицо мужа, освещенное лунным светом, подумала о том, как он красив. Скромная синяя мантия главы гильдии была очень к лицу лорду Самуэлсу. В свои сорок с небольшим лет он оставался стройным и подтянутым. Лорд Самуэлс был неблагородного происхождения, и ему не приходилось бороться с искушениями, одолевающими людей из высшего общества. Он не растолстел от чрезмерно обильной пищи, его лицо не сделалось красным от неумеренного потребления вина. Его волосы, уже тронутые сединой, оставались густыми и красивыми. Леди Розамунда по праву гордилась своим мужем, как и он гордился ею.

Они поженились не по любви, а по договоренности между семьями, как это было принято в Мерилоне. Их дети были зачаты правильным и достойным образом, при посредничестве каталистов, которые перенесли семя мужчины в лоно женщины торжественным религиозным обрядом, в соответствии со всеми законами и традициями. Физическое совокупление считалось грехом — так делали только варвары и животные. Но лорду Самуэлсу и леди Розамунде повезло гораздо больше многих. Их взаимная привязанность росла с каждым годом, основываясь на взаимном уважении, сходстве характеров и одинаковом отношении к жизни.

— Да, вот так, — продолжал лорд Самуэлс. Он скользнул критическим взглядом по розам и напомнил себе, что завтра утром надо проверить, не завелась ли на них тля. — Ты помнишь, несколько лет назад разразился скандал...

— Скандал! — встревожилась леди Розамунда.

— Не волнуйся, моя дорогая, — успокоил ее лорд Самуэлс. — Это было семнадцать... почти восемнадцать лет назад. — Милорд помолчал, потом продолжил: — Молодая женщина высокого происхождения... Я бы даже сказал, очень высокого происхождения, — со значением добавил он, явно наслаждаясь тем, что миледи томится от неопределенности, — имела несчастье влюбиться в домашнего каталиста. Церковь запретила им пожениться, и влюбленные сбежали. Некоторое время спустя их обнаружили, при ужасных, потрясающих обстоятельствах.

— Да, я что-то такое припоминаю, — сказала леди Розамунда. — Но, боюсь подробности мне не известны. Если помнишь, мы тогда еще не были женаты, а моя мама очень хорошо ограждала меня от подобного рода сплетен.

Наклонившись к леди Розамунде, лорд Самуэлс прошептал ей что-то на ухо.

— Какой кошмар! — воскликнула миледи и отшатнулась, содрогаясь от отвращения.

— Да, — мрачно сказал милорд. — Дитя было зачато таким нечестивым образом. Отца осудили на Превращение. Церковь приняла молодую женщину в свое лоно, дала ей пристанище на то время, пока она носила ребенка. Были все основания полагать, что потом она вернется к семье, все будет прощено и забыто. В конце концов, она была единственным ребенком у своих родителей, и у них хватило бы богатства и влияния, чтобы замять скандал. Но после ужасных переживаний молодая женщина обезумела. Она забрала ребенка, сбежала с ним из города и стала жить как полевой маг. Семья искала ее, но безуспешно. Их земли и состояние отошли к Церкви, с тем условием, что если ребенок остался жив и предъявит свои права, он получит все, что причитается ему по наследству. И если этот молодой человек сможет доказать свое право на наследство...

Леди Розамунда повернулась к мужу и пристально посмотрела ему в глаза.

— Ты знаешь, что это была за семья, да?

— Да, дорогая, — торжественно сказал лорд Самуэлс, беря ее руки в свои. — И ты тоже знаешь. По крайней мере, узнаешь, когда услышишь это. Молодой человек сказал, что его мать звали Анджа.

— Анджа, — повторила леди Розамунда, нахмурив брови. — Анджа... — Ее глаза расширились, губы приоткрылись, и миледи прикрыла рот ладонью. — Милосердный Олмин! — пробормотала она. — Анджа, единственная дочь покойного барона Фитцджеральда, кузена императора...

— И, так или иначе, родственника половины знатнейших домов королевства, моя дорогая...

— И одного из богатейших людей Мерилона, — сказали оба одновременно.

— Ты уверен? — спросила леди Розамунда. Она побледнела и прижала руку к груди, чтобы успокоить сильно бьющееся сердце. — Может быть, этот Джорам — самозванец.

— Возможно, — признал лорд Самуэлс. — Но это очень легко проверить, и самозванец знал бы, что у него не может быть никаких шансов. История, которую рассказал мне молодой человек, весьма похожа на правду. Он знает достаточно, но не слишком много. В его рассказе есть пробелы, которые он не пытался восполнить выдуманными подробностями — а самозванец наверняка попытался бы сделать это. Юноша поразился, когда я сказал ему, кем на самом деле была его мать и каковы размеры состояния, которое он может унаследовать. Он не имел об этом ни малейшего понятия. Он действительно был потрясен до глубины души. И более того, он говорит, что отец Данстабль может подтвердить его историю.

— Ты разговаривал с каталистом? — спросила леди Розамунда.

— Да, моя дорогая. Сегодня днем. Он не хотел об этом говорить — ты же знаешь, как эти каталисты стоят друг за друга. Наверное, стыдился признать, что его собрат по ордену мог пасть так низко. Но он подтвердил, что епископ Ванье лично послал его на поиски этого молодого человека. Какова еще может быть причина, если не забота о том, чтобы наследник наконец вступил в свои права? — с торжеством заключил лорд Самуэлс.

— Епископ Ванье! Лично! — выдохнула леди Розамунда.

— Понимаешь? И... — Лорд Самуэлс снова наклонился к жене, чтобы поведать ей еще один секрет. — Молодой человек просил моего позволения ухаживать за Гвендолин!