Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров

наивысшего уровня, накаляя эфир и ускоряя бег ротационных машин. На улицах собирали деньги в помощь беженцам из Венгрии.

Пережили и суэцкий кризис, когда Великобритания и Франция при участии Израиля в конце октября 1956 года прибегли к прямой военной интервенции против Египта. Суэцкий канал был поврежден, местами заминирован. Твердая позиция советского правительства, принявшего сторону Египта, намерение направить советских добровольцев в зону военных действий охладили агрессоров и привели к мирному разрешению кризиса. 24 апреля 1957 года, после завершения работ по очистке и разминированию, судоходное движение по каналу возобновилось. Однако через десять лет вспышка израильской агрессии 1967 года против Египта и некоторых других арабских стран вновь привела к прекращению движения судов по каналу.

Во время суэцкого кризиса в европейских странах да и во всем мире международная обстановка опять накалилась. Население страны начало запасаться продуктами, вследствие чего магазины на какое-то время опустели, случались задержки в доставке товаров. Мы не спешили с накоплением продуктов питания, не тратили время на очереди, а главное внимание сосредоточили на оперативной работе, так как в условиях кризисов развединформация, представленная вовремя, приобретает первостепенное значение.

Международное сообщество потрясло убийство в Далласе 22 ноября 1963 года президента США Джона Ф. Кеннеди, случившееся во время его поездки по стране. В средствах массовой информации сразу возникли различные инсинуации вплоть до якобы причастности «руки Москвы» к событиям в Далласе, так как обвиняемый Освальд до этого некоторое время находился в нашей стране, жил в Минске, работал на радиозаводе и был женат на гражданке СССР. Мы пережили эти моменты относительно спокойно, и на нашей оперативной работе данное трагическое событие практически не отразилось.

Происшествия в разведывательной деятельности, конечно, тоже сказывались на проводимых операциях. Под «происшествиями» я имею в виду печальные события, например, провал в США крупного советского разведчика полковника Абеля, арест нескольких сотрудников разведок стран Восточной Европы на Западе, объявление персонами нон грата ряда наших разведчиков, работавших в «легальных» резидентурах под прикрытием посольств и других организаций, а также радостные случаи, такие как знаменитый побег ценного советского агента Джорджа Блейка из английской тюрьмы, ставший сенсацией и принесший заслуженные лавры внешней разведке.

К сожалению, печальные события в то время преобладали. Средства массовой информации, смакуя детали проводившихся расследований и широко их комментируя, нагнетали атмосферу истерии. Пресловутое клише «рука Москвы» в сознании весьма широкой обывательской среды воспринималось уже не только как звонкая метафора, но принимало некие зримые, пугающие очертания. Кампания шпиономании нервировала западноевропейцев, давила на людей, тревожила и беспокоила.

Вот характерная картинка. В разгар пропагандистской шумихи в связи с арестом одного разведчика из восточноевропейской страны, придя на работу, я застала сослуживцев, живо обсуждавших это происшествие. Главный бухгалтер, высокий мужчина с мрачным одутловатым лицом, кивнув в мою сторону, хмуро бросил:

— Вот, хотя бы она… Откуда мы знаем, чем она занимается в свободное время?

Я задержалась, удивленно переводя взгляд с одного сослуживца на другого. Наконец, догадалась, о чем разговор, и мне как-то сразу стало не по себе. Но я старалась сохранить спокойствие.

Другой собеседник, у которого мать была иностранкой, с возмущением ответил:

— Что ты на нее киваешь? Чтобы заниматься шпионажем, не обязательно приезжать к нам из-за границы. Мы тоже не знаем, как ты проводишь свое свободное время.

— Вы совершенно правы, господин Левен, — спокойно заметила я и направилась к своему столу, стараясь подавить волнение.

Дальнейший ожесточенный спор мужчин (про меня, видимо, забыли) прекратился лишь с приходом начальника.

Но что примечательно (мы неоднократно в том убеждались): не всех в Западной Европе и не полностью убеждала работавшая на полные обороты пропагандистская машина, далеко не на всех действовала шпиономания. Приходилось слышать от простых граждан резкие высказывания по поводу трубадуров шумных кампаний: их называли «гангстерами от журналистики», «политическими мошенниками», «подпевалами американцев» и т. п.

Беспредельное культивирование шпиономании раздражало людей, получили распространение «шпионские» анекдоты, карикатуры и фельетоны в газетах и журналах, где преобладала самоирония. Даже когда пропагандистская тема являлась вроде бы «беспроигрышной», например, арест «шпиона» из-за «железного занавеса», она также не всегда достигала намеченных целей. Так, после суда над полковником Абелем нам в нескольких случаях приходилось слышать слова восхищения его выдержкой, мужеством, высоким интеллектом. Причем исходили эти слова отнюдь не от лиц, симпатизировавших нашей стране.

Припоминается, как во время одной бурной антикоммунистической кампании Центр отменил до особого распоряжения все встречи и тайниковые операции. Это указание поступило как раз накануне предполагавшейся передачи нам через тайник денег на оперативные расходы. Таким образом мы остались без финансовых средств. Надо было искать другой способ передачи валюты, что требовало тщательной проверки, согласования с Центром. На все это необходимо было время — и немалое. Шли дни, и мы сидели без денег. Центр, конечно, представлял наше сложное положение, но предпринять что-либо в данной ситуации просто не имел возможности.

Однако разведка есть разведка. Она должна идти своим чередом, непрерывно, не прекращаясь ни на минуту. Именно тогда, когда международная обстановка резко осложняется, разведчик должен быть особенно активен, целеустремлен и находчив. Понимая все это, мы по-прежнему продолжали вести оперативную работу, регулярно выплачивали из своего личного бюджета ежемесячное вознаграждение некоторым нашим помощникам, а также покрывали другие оперативные расходы. И только год спустя представилась возможность Центру организовать для нас передачу финансовых средств.

Но одно дело, когда политические кризисы или казусы в разведывательной деятельности не имеют прямого отношения к непосредственной работе нелегалов, и совсем другое — когда опасность возникает, хотя и опосредованная для нас, в результате проводимых операций.

Так, собственно, случилось, когда наша страна бросила вызов английской разведке, направив на британские острова с секретной миссией русского патриота Вано. В течение нескольких лет, несмотря на свой преклонный возраст, он успешно выполнял задания, находясь между Сциллой и Харибдой — между английской разведкой МИ-6 и контрразведкой МИ-5, пока последняя не расшифровала его.

Однако беда лишь косвенно коснулась нас благодаря стойкости Вано, его верности долгу и слову русского офицера, преданности России. Западная пресса немногим поживилась на этом деле и вскоре переключилась на более громкие шпионские скандальные истории. Но не будем опережать события.

В разведке, как, видимо, и в любой сфере человеческой деятельности, бывают операции, которые идут тяжело, с большой затратой душевных и физических сил и времени, чтобы создать подходящие условия, осуществить выход на интересующее нас ведомство или конкретного человека. Что-то срывается, приходится начинать сначала или искать обходные пути, прежде чем, наконец, в Центр не потечет бурный поток или мелкий ручеек секретной информации.

А случаются разработки, где все сразу идет