Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Наперегонки к Парижу

Сцены, разыгравшиеся после смерти Хильперика, были удивительно похожи на сцены, какие мы видели после убийства Сигиберта в 575 г. То же беспорядочное бегство из дворца, отдельные чиновники которого пытались спасти карьеру или жизнь, перебегая ко двору Хильдеберта II; чтобы не являться с пустыми руками, они прихватывали нейстрийскую королевскую казну. Таким образом Брунгильде достался золотой миссорий, который несколько лет назад заказал Хильперик, оплатив за счет податей, взятых с аквитанских городов. Еще ценней были дипломатические архивы нейстрийского дворца, на которые королеве удалось наложить руку; их заботливо сохранили, и годы спустя они оказались очень полезными. В этой атмосфере всеобщего грабежа кое-кто проявил более прозаические интересы: так, аристократ по имени Нектарий довольствовался тем, что присвоил окорока и изысканное вино, найденные в погребах дворца Хильперика.

Однако для Галлии в целом исчезновение повелителя одного из трех королевств означало появление значительной бреши. Многие города Луары и Аквитании ненавидели короля, который их аннексировал и обременил налогами, но смерть государя означала, что исчез главный регулятор конфликтов. Города или родственные группы, желавшие сцепиться меж собой, теперь могли это делать беспрепятственно. Так, Орлеан и Блуа вступили в войну с Шартром и Шатодёном из-за споров, которые выглядят чисто локальными. Дороги стали небезопасными, поскольку магнаты также дали волю своим хищническим инстинктам. На свадебный кортеж Ригунты, уже частично разграбленный по дороге, во время его проезда через Тулузу вновь напал герцог Дезидерий; лишившись всего приданого, меровингская принцесса была вынуждена отказаться от брака. Лучше плохой король, чем совсем без короля, и над этим уроком размышлял сам Григорий Турский.

Что касается Фредегонды, то ее положение напоминало, как уже говорилось, положение Брунгильды десять лет назад. Как и ее невестка, она сумела спасти только личные сокровища, поместив их в Парижский собор под охрану епископа Рагнемода. Ей тоже не удалось добиться, чтобы магнаты сохранили ей верность. В частности, камерарий Хильперика Эберульф отказался защищать королеву. Остальная аристократия выжидала, кто захватит власть, а до этого не желала занимать какую-либо позицию. Верность королеве изъявили только чиновники Ансовальд и Авдон, не принадлежавшие, конечно, к числу самых могущественных в Нейстрии.

Однако, как и Брунгильда до нее, Фредегонда сохранила козырную карту в лице своего сына — теоретического наследника королевства Хильперика. Она спешно сумела — неизвестно как — переправить его из Витри в Париж. Нужно еще было, чтобы четырехмесячный ребенок пережил кризис наследования. Зная, что на Хильдеберта II рассчитывать не приходится, Фредегонда написала Гунтрамну, предложив ему стать приемным отцом ребенка. Взамен король Бургундии мог обеспечить себе регентство в Нейстрии до совершеннолетия короля. Конечно, на Гунтрамна легла бы моральная обязанность возвести новорожденного на трон и предоставить его матери поддержку и защиту.

И вот короли Австразии и Бургундии наперегонки поспешили к Парижу, один — чтобы устранить сына Хильперика, другой — чтобы защитить его. В момент убийства дяди Хильдеберт II находился в области Mo — города, скажем мимоходом, очень близкого к Шелю, словно австразийцы к чему-то готовились. Король, которого несомненно сопровождала мать, выдвинулся к Мелёну.[79] Но Гунтрамн, который тоже был недалеко, опередил его и вступил в Париж для помощи Фредегонде.

Остановленные под стенами старинной столицы, Хильдеберт и Брунгильда направили послов для переговоров о доступе в город, ссылаясь на принцип неделимости. Гунтрамн отказал, обвинив австразийцев в вероломстве. Разве они не заключили в 581 г. союз с Хильпериком вопреки соглашениям с Бургундией, принятым в 577 г.? Конечно, заявлять это значило обвинять Брунгильду в союзнической неверности, главную ответственность за которую нес Эгидий. Но Гунтрамн, официально обращаясь к Хильдеберту II, делал вид, будто не знает, что юный король — всего лишь марионетка, за ниточки которой поочередно дергают разные руки.

Несмотря на этот грубый отказ, Брунгильда возобновила попытки завязать диалог, потребовав, чтобы часть королевства Хариберта, переданная в 568 г. Хильперику, была по справедливости разделена между Гунтрамном и Хильдебертом II. Король Бургундии, у которого тоже была хорошая память, ответил, что Сигиберт I нарушил старый договор 561 г., вступив в 575 г. в Париж без разрешения братьев. Таким образом, его смерть была божьей карой, и о том, чтобы его наследник извлек выгоду из его святотатства, не может быть и речи.

Поединок на юридических аргументах закончился, но еще не был решен вопрос с Фредегондой. Брунгильда от имени своего сына Хильдеберта обвинила ее в убийстве Сигиберта, Меровея, Хлодвига и до кучи самого Хильперика, поскольку убийцу последнего не нашли. Хотя, вероятно, Гунтрамн не испытывал никакой личной симпатии к Фредегонде, он отказался выдать ее австразийцам. Он прекрасно понимал, что они предадут ее смерти, обвинив в цареубийстве, и что эта расправа бросит тень сомнения на легитимность ее сына. Ведь если женщина убила супруга, разве это не обличает ее неверность? А ведь Гунтрамн был заинтересован, чтобы никто не оспаривал легитимность последнего сына Хильперика. В самом деле, если бы отцовство последнего оказалось под вопросом, этот еще безымянный ребенок потерял бы всякое право царствовать. А только в силу этого права король Бургундии и собирался стать регентом Нейстрии и таким образом временно прибрать к рукам королевство Хильперика.

Опять же, соперничество между Брунгильдой и Фредегондой следует считать чисто политическим, и нет надобности предполагать, что между обеими женщинами существовала непримиримая личная ненависть. Если Брунгильда так упорно желала вступить в Париж, то не столько затем, чтобы умертвить Фредегонду, сколько чтобы устранить ее сына, Меровинга мужского пола и соперника ее собственного сына. Кстати, младенца можно было отстранить от власти без пролития крови. Достаточно было бы просто поместить его в монастырь. Только когда этот план стал невыполнимым из-за вмешательства короля Гунтрамна, Брунгильда обрушилась лично на Фредегонду, поскольку расправа с последней позволила бы также избавиться и от того, что оставалось от династии Хильперика.

Что касается вопроса, кто был настоящим отцом ребенка, от имени которого выступала Фредегонда, то Григорий Турский отказывается четко отвечать на него, хотя дает понять, что было много сомнений. Маленького принца, тайно воспитываемого на вилле Витри, было бы легко подменить, если бы он умер в раннем возрасте. Но, точно так же как полемическая пристрастность заставляла Григория Турского выражать это подозрение, соображения политической выгоды побуждали короля Гунтрамна не считаться с ним, даже если бы существовали доказательства неверности Фредегонды или подмены младенца. Впрочем, король Бургундии решил рассеять слухи. Он собрал в Париже всех магнатов Нейстрии, каких смог найти, и под его давлением они согласились признать сына Хильперика и дать ему имя Хлотарь. Это имя носил отец Гунтрамна, он же дед Хильдеберта; такое наречение было знаком мира.