Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Когда король Гунтрамн узнал о дворцовом перевороте в Австразии, он понял, что Брунгильда — объективно его союзница и что ему следует ей помочь: в начале 584 г. Бургундия вернула Хильдеберту II половину налоговых доходов с Марселя, что, вероятно, позволило Брунгильде укрепить свою популярность у подданных, предоставив ей новые финансовые возможности.

Ведь победила именно Брунгильда. Как новая регентша она захватила реальную королевскую власть, особенно в сфере юстиции. Так, в 584 г. она вызвала на королевский суд, в котором председательствовала, аббата по имени Лупенций. Тот возглавлял монастырь святого Привата в отдаленном диоцезе Жаволь (ныне Манд), и граф города, некий Иннокентий, обвинил его в оскорблении величества за то, что тот произнес оскорбительные слова по адресу королевы. Конечно, хотелось бы знать, какие, но Григорий Турский осмотрительно об этом умалчивает. Тем не менее показательно, что в 584 г. авторитет Брунгильды признавался не только на главных землях Австразии, но и в таком южном владении, как Жеводан.

В ходе процесса Брунгильда оправдала аббата, сняв с него обвинение. Но на обратном пути граф Иннокентий вновь арестовал Лупенция и посадил его в заключение в королевский дворец в Понтионе. Аббат святого Привата был еще раз освобожден, возможно, по приказу Брунгильды. Тем не менее граф Жаволя проявил упорство и воспользовался проездом через Эну, чтобы тайно убить Лупенция. Григорий Турский не желает более ничего говорить об этом деле. Очевидно, между двумя этими людьми возникла личная ссора; граф попытался убрать соперника, прибегнув к помощи королевского правосудия, но не добился своего и в конце концов отомстил сам. Перед нами обычный способ разрешения конфликта. Со своей стороны, Брунгильда попыталась исполнить свой королевский миротворческий долг, восстановив согласие между врагами. Тем не менее, когда граф Иннокентий убил аббата, она не наказала его и предпочла закрыть глаза на случившееся. Сила меровингского государства заключалась в том, что оно сознавало пределы своих возможностей.

Если этого Иннокентия, весьма виновного, не побеспокоили, — значит, несомненно были основания его щадить. В конце концов, граф Жаволя привел своего врага на суд королевы, и это значило, что он признает легитимность ее регентства. А ведь Брунгильде в ее южных марках были нужны люди, признающие ее власть, даже если они игнорируют решения ее суда. Не приходится по-настоящему удивляться, что через несколько месяцев граф Иннокентий вновь появляется в наших источниках. Действительно, в Родезе священник Трансобад — в свое время клиент Гогона — вновь выдвинул свою кандидатуру в епископы после смерти епископа Феодосия. Но Брунгильда снова отказала Трансобаду и велела избрать новым епископом Родезским графа Жаволя. Этот выбор, пусть сомнительный с моральной стороны и спорный с канонической, был ловким. Королева закрыла глаза на преступление Иннокентия, и тот взамен мог только сохранять ей верность. А преданность оставалась главным критерием выбора прелата, занимающего пост на границе Австразии с Бургундией и Нейстрией.

Кроме того, отказываясь назначать бывшего клиента Гогона, Брунгильда показывала, что ставит себя над партиями. Даже если она пришла к власти благодаря поддержке пробургундской клики, она более не намеревалась ни в чем уступать никому. Королева даже начала демонстрировать независимость по отношению к королю Гунтрамну. В самом деле, тот воспользовался междоусобной войной в Австразии, чтобы захватить Каор, хотя этот город теоретически принадлежал Брунгильде как наследство Галсвинты. Королева чувствовала себя еще слишком слабой для прямой интервенции, но Иннокентий, епископ, которого она назначила в Родез, энергично притязал на приходы своего каорского коллеги.

Хильперик сходит со сцены

584 г., знаменовавший для Брунгильды обретение власти и независимости, для Хильперика же стал трагическим. В первые месяцы этого года Теодорих, его последний сын, умер от дизентерии, и с его смертью рухнули все планы наследования.

Хильперик, обещавший руку своей дочери Ригунты вестготам, теперь усомнился, отдавать ли ее: Ригунта осталась единственным живым его ребенком от Фредегонды и в отсутствие наследника мужского пола могла передать потенциальные права на королевскую власть. Но что сказать вестготским послам, приехавшим за принцессой? Хильперик предложил им взамен Базину, свою дочь от Авдоверы. Конечно, она была второсортной меровингской принцессой, изнасилованной и заключенной в монастырь Святого Креста в Пуатье по королевскому приказу. Но все-таки вестготы могли бы довольствоваться и ею. Однако Базина отказалась дать согласие. Или скорей, если правильно толковать рассказ Григория Турского, это основательница монастыря Радегунда отказалась ее отпустить, сославшись на соблюдение монашеских обетов. Подобная щепетильность в вопросах соблюдения правил делает честь старой королеве-монахине, но, возможно, она еще и хотела насолить Хильперику. Пятнадцать лет назад король Нейстрии ловко испортил праздник обретения реликвии Истинного Креста; потом он захватил Пуатье силой оружия и вынудил большого друга Радегунды, Фортуната, прочитать ему панегирик из числа самых сомнительных. В раннем средневековье не всякий святой позволял вытирать об себя ноги. Кстати, даже если биографы Радегунды настаивают на безупречном нейтралитете вдовы Хлотаря I в междоусобных войнах, внимательный читатель ее «Жития» быстро поймет, что духовная мать Меровингов больше сочувствовала Брунгильде и Гунтрамну, чем Хильперику[77].

У попавшего в затруднительное внешнеполитическое положение Хильперика были враги и внутри Regnum Francorum. Приход к власти его невестки Брунгильды означал, что два королевства теперь заключат союз против него. Опасаясь двойного вторжения из Австразии и Бургундии, Хильперик покинул Париж и перебрался в Камбре, где поместил казну. В то же время он приказал нейстрийским городам чинить стены, готовясь к худшему. Положение вновь спасла Фредегонда, проявив свою удивительную плодовитость, за которую король ее и полюбил: в начале 584 г. она родила нового сына. Наученный горьким опытом, Хильперик велел воспитывать этого ребенка тайно на королевской вилле Витри. Там можно было верней защитить его от убийц, которые, как считалось, истребили его старших братьев. К тому же, если бы он умер, было бы проще скрыть его исчезновение; в таком случае можно было бы избежать огласки отсутствия наследника, которое уже несколько раз разжигало аппетиты претендентов на престол. Чтобы еще более снизить риск, юному сыну Хильперика не дали имени. Поскольку в меровингском роду ономастической символике придавалось очень большое значение, такая анонимность исключала чье-либо беспокойство. Его отец также следил за развитием событий внутри Regnum Francorum, не спеша приступать к крещению новорожденного, потому что выбор крестного отца мог иметь решающее значение.

Весной 584 г. король Нейстрии был приятно удивлен, узнав, что Брунгильда послала свою армию в Италию. Избавленный от тревог, он вновь перевел столицу своего королевства в Париж. Поскольку у него снова был наследник, король оповестил вестготских послов, что теперь готов передать им свою дочь Ригунту. Однако надо было изгладить дурное впечатление, которое оставили прошлогодние метания. Чтобы показать вестготам и другим франкским королям свое богатство, Хильперик и Фредегонда собрали колоссальное приданое, в состав которого входили украшения, драгоценные металлы, одежды, лошади и рабы. В целом в сентябре 584 г. было подготовлено пятьдесят телег, чтобы сопровождать Ригунту в Испанию.