Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс

Днем, когда Эндрю спал, а его отец работал в мастерской, в доме воцарялась тишина. После поездки в город прошло три дня. Покончив с делами, Шимейн на цыпочках вошла в детскую проверить, спит ли малыш. Он крепко спал, обняв сшитого Шимейн тряпичного зайца. Дыхание ребенка было ровным и глубоким — очевидно, он проснется еще не скоро.

Собрав в корзинку грязное белье, Шимейн прошла к ручью, присела на камень и принялась отстирывать перепачканные на коленках штанишки Эндрю. Птицы веселыми трелями славили весну. Радостно вздохов, Шимейн запрокинула голову, пытаясь разглядеть в верхушках деревьев чудесных певцов, наполняющих лес нежными звуками. Их щебет сливался с негромким журчанием ручья, в небе виднелись стаи диких уток и гусей, неутомимо стремящихся на север. Белоснежные цапли взмахивали крыльями или бродили по берегу в поисках пищи.

Глубоко вдыхая воздух, напоенный ароматом смолы, Шимейн залюбовалась окружающим пейзажем.

Высоко над верхушками сосен и зеленеющих дубов по лазурному небу плыли пушистые облака, словно корабли по морю. На противоположном берегу ручья молодой олень боязливо высунулся из кустарника, но заметил Шимейн и бросился обратно, подергивая куцым хвостиком.

Неожиданно прозвучавшее в этом раю приглушенное конское ржание насторожило Шимейн — звук доносился из глубин изумрудного леса, а не из сарая за домом. Она всмотрелась в даль, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку, и наконец увидела неподалеку оседланного гнедого жеребца, привязанного к дереву. Беспокойство закралось в душу Шимейн, по спине поползли мурашки, когда она заметила подкрадывающегося к ней мужчину в светлой рубашке и темных бриджах. Вынужденная в течение нескольких месяцев с ужасом лицезреть эту крепко сбитую фигуру, Шимейн без труда узнала Джейкоба Поттса.

Удивленно ахнув, она вскочила. Поттс застыл на месте. Расставив ноги, он вытянул вперед руки, обхватил обеими ладонями рукоятку кремневого пистолета и прицелился. Он хочет убить ее!

Шимейн мгновенно осознала собственную беспомощность: защититься было абсолютно нечем. Оставалось только отбежать подальше, прежде чем враг выстрелит. Она сорвалась с места, но не успела сделать шаг — выстрел перебил щебет птиц, которые поднялись в небо беспорядочной стаей. Пуля просвистела мимо, поцарапав Шимейн. Вскрикнув от боли, она прижала ладонь к левому боку, чувствуя, как под пальцами проступает и сочится горячая влага. Превозмогая боль, она поспешила к дому, испуганно оглядываясь через плечо. Поттс перезаряжал пистолет, и Шимейн знала, что он бросится за ней в погоню, твердо решив добить жертву.

Со стороны мастерской раздался крик, и она с облегчением увидела, что Гейдж и четверо работников спешат на помощь с мушкетами в руках. С другой стороны мчались отец и сын Морганы — они тоже были вооружены. Очевидно, все услышали выстрел и ее крик, и поняли — случилось что-то ужасное.

Оглядевшись, Поттс увидел, что наперерез ему бегут семь человек, и решил удирать, пока не поздно. Метнувшись к своему жеребцу, он отвязал его, вскочил в седло и погрозил Шимейн кулаком.

— Мы еще посчитаемся, болотная жаба! Все равно умрешь!

Матрос ударил каблуками в бока гнедого, пуская его галопом по лесу. Понимая, что вскоре Поттс окажется вне досягаемости, Гейдж остановился и прижал приклад мушкета к плечу. Деревья мешали ему прицелиться, и он понимал, что попытка окажется неудачной, если он не учтет все. Сделав поправку на скорость лошади, он положил палец на курок, мысленно проводя воображаемую линию между собой и Поттсом. Наметив по курсу движения матроса прогалину между двумя деревьями, Гейдж выстрелил — мерзавец еще только приближался к намеченному им месту. По лесу раскатился грохот выстрела, пуля просвистела между деревьями и попала в цель. Вопль ясно свидетельствовал, что матрос ранен. Он скорчился в седле; большое, темное пятно расплылось на его рубашке. Жеребец в замешательстве замедлил шаг, но Поттс, понимая, что его противником оказался меткий стрелок, яростно заколотил по бокам животного каблуками, изрыгая проклятия.

Гейдж принял из рук подмастерья-немца другой заряженный мушкет и вновь прицелился, но тени и густой лес быстро скрыли из виду удаляющуюся мишень.

— Ушел… — раздраженно пробормотал Гейдж, опуская мушкет.

— Но вы ранили его, мистер Торнтон! — возразил Эрих Вернер. — Так метко выстрелить не сумел бы ни один из нас!

Гейдж тяжело вздохнул.

— Ранить Джейкоба Поттса и убить его — разные вещи. Лучше бы убить…

— Кажется, Шимейн ранена, — заметил Ремси, указывая туда, где застыла Шимейн, крепко прижимая ладонь к окровавленному боку.

Бросив мушкет немцу, Гейдж быстрым шагом преодолел разделяющее их пространство, досадуя, что ему не удалось убить Поттса.

Шимейн шагнула навстречу, стараясь не морщиться.

— Все в порядке, — сумела выговорить она. — Кость не задета.

Но Гейдж не поверил ей. Кровь уже пропитала лиф платья и стекала по юбке. Гейдж осторожно подхватил Шимейн на руки.

— Осмотрим рану в доме.

Шимейн скривилась от боли. Чтобы сдержать стоны, она стиснула зубы и крепко обняла Гейджа за шею, но тут вспомнила, чем занималась у ручья, и смущенно призналась:

— Прошу прощения, мистер Торнтон, но я оставила белье у ручья.

— Забудьте о нем! — прикрикнул Гейдж. — Пусть уплывает, мне все равно!

Отперев дверь, Гейдж толкнул ее плечом и внес Шимейн в дом, где осторожно поставил на ноги. Он повернул ее лицом к свету и осмотрел пропитанный кровью лиф платья. Само платье не пострадало, если не считать двух отверстий там, где влетела и вылетела пуля. Взявшись за ткань обеими руками, Гейдж попытался разорвать ее, но Шимейн поспешно отступила, понимая, что он собирается сделать.

— Я вовсе не намерена стоять столбом, пока вы рвете мою одежду, мистер Торнтон. Платье можно выстирать и зашить. Зачем же портить..

Гейдж раздраженно вздохнул.

— В сундуке Виктории найдутся другие платья, Шимейн, — выбирайте любое.

Шимейн вновь попятилась, упрямо покачав головой.

— Я не стану злоупотреблять вашим великодушием, мистер Торнтон. Вы и без того слишком много сделали для меня.

— Тогда снимайте платье! — выпалил Гейдж. — Я не успокоюсь, пока не осмотрю рану.

— Непременно, сэр, — заверила его Шимейн. — Но не могли бы вы одолжить мне старую рубашку — лучше всего с застежкой спереди?

Застонав в изнеможении, Гейдж ушел в комнату и через минуту вернулся с домотканой рубашкой.

— Переоденьтесь, а я принесу воды.

Шимейн дождалась, когда Гейдж взял с умывальника кувшин, вышел из дома и закрыл за собой дверь. Расстегнув лиф и нижнюю кофточку, Шимейн спустила их с плеч и стиснула зубы, отрывая ткань от раны. Она бросила опасливый взгляд через плечо, убеждаясь, что Гейдж еще во дворе, и спустила платье до пояса, а затем набросила рубашку, застегнула ее и закатала рукава. В ожидании хозяина она нашла в кладовой старую простыню и принялась рвать ее на бинты.