Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс

— Мне кажется, есть и другая причина, но какая именно, не могу определить. Это всего лишь подозрение, однако оно не давало мне покоя с тех пор, как Морриса появилась на борту «Гордости Лондона»…

— Почему?

— Морриса не знала меня в лицо до того, как попала в одну камеру со мной на корабле. В Ньюгейте мы не встречались. Зайдя в камеру, она спросила, кто из нас Шимейн О'Хирн. Я промолчала, а остальные женщины сделали вид, что впервые слышат это имя. Обозвав меня болотной жабой, Морриса прекратила расспросы. В тот же день мы с ней чуть не подрались: она потребовала отдать еду, которая причиталась мне — бросилась на меня с ножом, а я выплеснула ей в лицо грязную воду из ведра. Пришедший боцман назвал меня по имени. Судя по усмешке Моррисы, она уже выяснила, что я и есть Шимейн О'Хирн. С тех пор она всеми силами старалась настроить против меня Гертруду Фитч и Джейкоба Поттса.

— Откуда Морриса узнала о вас?

— Понятия не имею. Все мы видели друг друга впервые. Кроме судьи и боцмана, располагающих списками каторжников, единственным человеком, который спрашивал, как меня зовут, был надзиратель в Ньюгейтской тюрьме. Впервые я увидела его вскоре после того, как согласилась отправиться в колонию.

— Он не обижал вас?

— Трудно сказать… он постоянно следил за мной.

— Наверное, восхищался вашей красотой, — предположил Гейдж, понимая, какое воздействие способна произвести Шимейн на любого мужчину.

— Вряд ли, — усмехнулась Шимейн. — Незадолго до того как нас отвезли на корабль, на меня напали трое заключенных. Один из них начал бить меня головой об стену так, что едва не проломил ее. Тюремщик видел все это, но даже не попытался вмешаться. Наконец старший надзиратель услышал шум и разогнал моих мучителей.

Затем, спустя несколько дней, ночью, когда все спали, меня разбудил шорох шагов. Открыв глаза, я увидела, что к тому углу камеры, где я лежала, подкрадывается тюремщик. В руках он держал короткую веревку — так, словно собирался кого-то задушить, но кого именно, меня или мою соседку, я так и не поняла. Он перешагивал через заключенных, спавших на полу, и наступил на руку одной из женщин. Она завизжала, на шум прибежал старший надзиратель. Тюремщик попытался объяснить, что хотел поймать крысу. Его объяснение показалось мне неубедительным, а старший надзиратель поднял его на смех и велел убираться. На следующий день меня отвели на корабль, и больше я не видела этого человека.

— Тюремщик мог быть знаком с ловцом воров?

Шимейн попыталась пожать плечами, но тут же пожалела об этом, испытав острую боль в боку. Доковыляв до стола, она оперлась на него.

— Я отнесу вас наверх, и вы ляжете в постель, — заявил Гейдж. — Наденьте ночную рубашку — в ней будет удобнее.

— Носить ночные рубашки днем неприлично, — возразила Шимейн. — Сейчас нет и трех часов, в мастерской еще не закончена работа…

— Вскоре работники уйдут, — перебил ее Гейдж, — а если кто-нибудь и заметит вас в таком виде, я скажу, что вы были ранены и потому переоделись.

— Думаете, вам кто-нибудь поверит? — Шимейн усмехнулась и покачала головой. — Судя по словам Энни, многие горожане не удивятся, увидев меня в ночной рубашке — но не из-за ранения. У них богатое воображение. По-моему, миссис Петтикомб сделала все возможное, лишь бы запятнать нашу репутацию — особенно после того, как вы пригласили меня на бал и на виду у всех танцевали со мной.

— Я знаю, по городу ходит немало грязных слухов, — признался Гейдж. — Мэри-Маргарет считает, что мы должны заткнуть клеветникам рты.

— А Мэри-Маргарет, случайно, не посоветовала, как этого добиться?

Некоторое время Гейдж смотрел на нее в упор.

— Она считает, что мы должны прекратить сплетни, поженившись как можно скорее.

Шимейн удивила бестактность добродушной женщины.

— Мэри-Маргарет не видит в этом совете ничего особенного, поскольку улаживать чужие браки — ее излюбленное занятие, но вам, возможно, не по душе жениться на каторжнице? Не понимаю, почему ей вздумалось предлагать такое решение. Оно совершенно неуместно, тем более из уст такой милой особы. По правде сказать, сэр, я готова сгореть от стыда: вы могли подумать, будто я убедила Мэри-Маргарет предложить такой выход. Нелепая, абсурдная мысль!

— В сущности, эта мысль пришла в голову не только Мэри-Маргарет, — пожал плечами Гейдж.

Шимейн оцепенела, не понимая, кто еще мог решиться на такую дерзость.

— Ни за что не поверю, что это предложение вы услышали от Роксанны! Ведь она не скрывает, что сама имеет на вас виды.

— Нет, Роксанна тут ни при чем, — с усмешкой ответил Гейдж.

— Ну, если не Роксанна, то Колли, — убежденно заявила Шимейн.

— Колли тоже ничего мне не говорила.

Шимейн окончательно запуталась.

— Позвольте узнать, кто взял на себя такую смелость?

В этот миг дверь спальни отворилась, и в гостиную вошел Эндрю, волоча за собой лошадку-качалку. Гейдж немедленно пришел на помощь сыну, пока не пострадала игрушка или мебель. Он усадил мальчика в обитое кожей седло, а Шимейн подошла поближе, с интересом наблюдая за ребенком.

С упоением раскачиваясь, Эндрю картаво подражал возгласам погонщика, которого однажды видел:

— Живей пошевеливайтесь! Эге-гей! Быстрее, ленивые мулы!

Шимейн и Гейдж рассмеялись, глядя на разыгравшегося малыша со взъерошенными после сна кудрями.

— Еще одно свидетельство ваших многочисленных талантов, мистер Торнтон? — спросила Шимейн, указывая на деревянную лошадку.

Гейдж коротко кивнул, не желая мешать сыну. Подняв руку, он поманил Шимейн за собой в задний коридор. Когда она подошла поближе, он отставил в сторону горшочек с мазью и бережно усадил Шимейн на табурет. Некоторое время он вглядывался в ее лицо, а затем тихо промолвил:

— Когда вы появились в этом доме, Шимейн, я говорил вам, что вскоре собираюсь в Уильямсберг. До сих пор поездка откладывалась, но вчера я получил известие, что дом моего заказчика достроен и ему нужна мебель. Если успеете набраться сил, через две недели мы с вами, Эндрю и моими работниками отправимся в путь.

— К тому времени рана заживет, и я смогу присматривать за Эндрю, мистер Торнтон.

— За время пребывания в Уильямсберге я хотел бы разрешить еще один, чрезвычайно важный для меня вопрос… конечно, если вы не против…

— Не против? — переспросила Шимейн и удивленно нахмурилась. — Почему вы спрашиваете согласия у меня, мистер Торнтон?

— Об этом нам надо поговорить сегодня же, и, умоляю вас, дайте ответ как можно быстрее — я не успокоюсь, пока не узнаю его.

Внешне Шимейн казалась сдержанной, но внутри у нее все оборвалось. Гейдж начал беспокойно вышагивать по узкому коридору, и девушка поняла, что предстоящий разговор будет серьезным. Неужели он решил продать ее? Понял, что из-за угроз Поттса она представляет опасность для его семьи?