Сезон охоты на кротов - Евгения Витальевна Кретова

— за ним оказался человек.

— Спустись вниз и отойди от двери, — скомандовал он хрипло. — И не дури, если не хочешь, чтобы я перерезала твоей гостье горло.

Денис послушно спустился вниз. Отошел к стене.

— Дальше! — скомандовала похитительница.

Денис послушно отошел в самый угол.

— Развернись лицом к стене, подними руки вверх, чтобы я их видела. И без сюрпризов!

Денис повиновался, замер у стены, внимательно вслушиваясь в звуки за спиной. Скрипнула дверь, послышался шорох и скрип половиц под тяжестью тела. Глухой стук.

Денис резко развернулся и бросился к двери, успев заметить похитительницу — немолодую, крепкую даму около семидесяти лет. Среднего роста, с короткой стрижкой. Она кого-то отдаленно напоминала, но Денис прежде ее, кажется, не видел. Или видел — он сейчас не мог понять.

Похитительница, заметив, что Денис бросился к ней, толкнула бесчувственное тело Виктории в комнату, под ноги Денису.

— Дурак! — мелко прохрипела старуха.

Виктория, рухнув на пол, болезненно застонала и перевернулась на бок — Денис увидел темно-бордовый кровоподтек у нее на виске и след от шокера на шее — словно укус вампира.

Внизу заходился лаев пес Бунька, где-то вдалеке тянулась, будто писк комара, полицейская сирена. Звук приближался. Тяжелая рука схватила склонившегося над Викторией подростка, потянула вверх. Денис попытался отмахнуться — слабость и жар сделали свое дело, он лишь качнулся и припал на колено. Горячая боль разлилась по телу от шеи, по венам, захватив онемевшее плечо, будто нанизав его на раскаленную иглу. В глазах Дениса потемнело, потолок обрушился на него.

Глава 31. Грехи отцов

— Вот черт! — Марков, прочитав принятое сообщение. Молча передал его Илантьеву, тот побледнел и чертыхнулся вторым.

Они ехали в микроавтобусе, над ними гудела, пробивая вечерний сумрак включенная сирена с сине-красными проблесковыми огоньками полицейской мигалки. Раздвигая уличную пробку, микроавтобус мчался за город.

Марков, сидевший у окна, бросил Обухову:

— Виктория Римская уже у дома Аниты.

Обухов остолбенел:

— Какого чета она там делает?

— Судя по этому сообщению, они рванули туда вместе с Ириной, матерью Дениса.

Васильев, слушавший этот разговор, спросил немного обреченно:

— А нельзя ее как-то отозвать? Притормозить?

Марков покосился на Илантьева: тот уже набирал номер Тори со своего телефона. Та не вязала трубку.

Тогда он позвонил Ирине:

— Ира, — он громко выругался. — Отойдите от дома!

На фоне слышался оглушительный собачий лай и женские крики. Ирина отозвалась:

— Антон, Тори кричит…

И сбросила номер. Последнее, что услышал Антон из динамика — пронзительный визг собаки, он узнал Буньку.

Илантьев шумно выдохнул, выругался. Обухов дотронулся до плеча Васильева, попросил:

— Вызывай местную полицию, что ли… Потом разберемся.

Тот кивнул.

Они вырвались из города. Не снижая скорости, ворвались в притихший, уже припорошенный вечерним туманом поселок. Илантьев руководил, куда ехать, где поворачивать.

— Вот тут, — они промчались мимо припаркованного на соседней улице хэтчбека. Антон указал. — Здесь.

Вдалеке гремела полицейская сирена. Васильев выскочил из машины, направился к дому. Его остановил окрик:

— Не двигайтесь! — уже знакомый всем грубый, не то женский, не то мужской голос, остановил их. — Денис у меня. Я выстрелю.

Она говорила спокойно. И это спокойствие заставило мужчин остановиться.

Илантьев забрался на кузов, вытянул шею — Анита говорила с верхней ступеньки крыльца. Внизу стояла у темно-зеленой иномарки — той самой, что мелькала около его дома совсем недавно, приставив обрез к голове Дениса — мальчик висел на ее руке тряпичной куклой.

— Анита, Денис ни в чем не виноват! — крикнул Илантьев. Голос сорвался, как у подростка, стал тонки, ломким и будто бы неживым. — В меня стреляй, не трогай сына, он же ребенок, он не виноват в том, что умерла Ольга…

— Я хотела, чтобы тебе было так же больно! Ольга тоже для меня была ребенком, но ты отнял ее у меня! — прохрипела Анита. Странно, она говорила нервно, отрывисто, но при том довольно тихо, но Антон слышал каждое ее слово, каждый вздох. Перехватив удобнее Дениса, женщина приказала: — Отойдите от ворот и дайте мне уехать. Иначе я выстрелю.

Она сделала шаг вперед и дернула локтем — обрез впился в висок Дениса. У Антона перехватило дыхание.

Он беспомощно покосился на Обухова, тот кивнул. Антон крикнул:

— Хорошо, мы уйдем.

Водитель микроавтобуса, еще не успев заглушить двигатель, немного отъехал назад, освободив проезд.

— Дальше! — крикнула старуха. — Я выстрелю ему в голову, мне нечего терять.

— Тебя посадят, Анита, не делай этого… Ольга бы не хотела…

— Не смей говорить мне, что хотела Ольга! — взвизгнула старуха. Антон видел, как побелело и исказилось ее лицо, став совершенно безумным.

Вот сейчас ему стало действительно страшно. Тело словно парализовало. В груди — будто железный ком. Он разрастался, давя на легкие, горло, вызывая тошноту — кислый привкус осел на пересохшие губы.

Старуха рассмеялась — дико, нечеловечески хрипло, — у Антона похолодело в груди. Он схватился за дверцу микроавтобуса в надежде удержать равновесие.

Илантьев видел, как из-за кустов показалась голова Ирины — женщина кралась к Аните со спины, юркнула за клумбы с розами. Васильев, отойдя от ворот, тихо говорил по телефону, Антон слышал обрывки распоряжений. «Вооружена», «ребенок»…

Жека Марков, потянул за рукав:

— Тоха, пригнись, пригнись, дай парням отработать.

Только сейчас оглядевшись, Илантьев заметил скрытно пробиравшихся вдоль забора вооруженных спецназовцев. Они переговаривались знаками. Обухов, поймав его взгляд, безмолвно приказал продолжать разговаривать с Анитой.

Илантьев сглотнул. Железный ком никуда не делся. Ледяной обруч по-прежнему сковывал легкие, не позволяя вдохнуть полной грудью. Но он говорил — торопливо, сбивчиво, не своим голосом.

— Анита. Ты знаешь, я сделал все, что мог. Лучшие врачи, реабилитация… Но времени было слишком мало. Ольга сгорела, словно свеча. Ты все это знаешь, ты была рядом с ней… Если ты хочешь отомстить, отомсти мне. Зачем Денису жизнь ломать.

Парень в ее руках шевельнулся — Антон с ужасом подумал, что Анита заметит. Но нет,