Эти опавшие листья - Олдос Хаксли

– Есть одна любопытная небольшая книга, – сказал он. – Ее написал некто У.Х.С. Джонс. Называется она «Малярия и ее роль в истории Древней Греции и Рима». Автор рассказывает, как болезнь могла внезапно распространиться в тех странах, где прежде о ней и не слыхивали, и в течение нескольких поколений разрушить целую культуру, до основания уничтожить могущественную империю. А далее он повествует о том, как от нее избавиться. Осушение болот с помощью дренажных систем, хинин, противомоскитные сетки…

Хозяин беспокойно ерзал на стуле, но мистер Кардан безжалостно продолжал. Когда раздался звон колокольчика к обеду, он как раз заканчивал объяснять мистеру Элверу свою теорию о том, как с помощью малярии можно было покончить с так называемой желтой угрозой раз и навсегда.

– Прежде всего, – сказал он, – важно занести малярию в Японию. Там не отмечалось случаев заболевания, и это просто неслыханная наглость с их стороны! Начать необходимо оттуда. Мы должны проследить, чтобы китайцы никогда не искоренили болезнь на своей территории. На четыреста миллионов китайцев, больных малярией, мы можем смотреть хладнокровно, четыреста миллионов здоровых – совершенно другое дело, согласны? Распространение малярии среди представителей желтой расы – великая миссия, которой мог бы посвятить себя достойный европейский мужчина. Вы, например, проявивший к данному предмету повышенный интерес. Для вас трудно найти призвание лучше. А теперь не пора ли нам отобедать?

Мистер Элвер со вздохом поднялся.

– У меня разыгрался зверский аппетит, – объяснил гость, похлопывая хозяина по сутулой спине. – Надеюсь, у вас тоже.

– Вы – проклятый грубиян и вонючий хам, – с горечью и с бессильным гневом произнес мистер Элвер. – Противный вонючий хам.

– А вот этого не надо, – проговорил мистер Кардан. – Я решительно протестую против эпитета «вонючий».

На следующее утро мистер Кардан и сестра хозяина покинули дом и быстро направились полями в сторону озера. Пожилой женщине они сказали, что вернутся к позднему завтраку. Мистер Элвер еще не проснулся, и мистер Кардан отдал строгое распоряжение не будить его раньше половины десятого.

Когда они тронулись в путь, на траве лежала роса, тополя отбрасывали длинные тени. Воздух оставался прохладным, и идти было приятно. Мистер Кардан развил скорость до четырех миль в час; и, как ныряльщик, выбравшийся в ластах на сушу, как большая птица, вынужденная передвигаться по земле, мисс Элвер стремилась не отстать, хромая и подпрыгивая при ходьбе, словно ноги ей заменяла пара странных колес разного диаметра. Ее лицо при этом светилось от счастья, она посматривала на мистера Кардана с застенчивым обожанием, а если ловила на себе его взгляд, то краснела, отворачивалась и смеялась. Что до мистера Кардана, то его даже испугал достигнутый успех и легкость, с какой он его добился. Он мог сделать из этого несчастного создания рабыню, запереть в кроличью клетку, но если бы он при этом иногда навещал ее и позволял боготворить себя, девушка была бы довольна жизнью. От этой мысли у мистера Кардана развилось не свойственное ему странное чувство вины.

– Когда мы поженимся, – произнесла мисс Элвер, – у нас будут детишки?

Мистер Кардан мрачно улыбнулся:

– Проблема с детьми заключается в том, что их могут сожрать медведи. Никогда не знаешь, чего от этих медведей ждать. Помните историю библейского пророка Елисея и медведей?

Лицо мисс Элвер приобрело задумчивое выражение. Достаточно долго она продолжала двигаться в полном молчании.

Они приблизились к берегу озера, чьи воды безмятежно яркой синевой простерлись под бледным утренним небом. Мисс Элвер захлопала от радости в ладоши, моментально забыв обо всех своих тревогах. Несовместимость детей и медведей перестала ее волновать.

– Какая красивая вода! – воскликнула она, наклонилась, подняла кусок гальки и кинула в озеро.

Но мистер Кардан не позволил ей задержаться здесь.

– Нам надо спешить, – сказал он, взяв ее за руку и увлекая за собой.

– Куда мы идем? – спросила мисс Элвер.

Он указал ей в сторону деревни, расположенной на другом берегу.

– А оттуда, – пообещал мистер Кардан, – мы наймем машину или повозку.

Перспектива поездки в экипаже примирила мисс Элвер с необходимостью отойти от берега, где ей понравилось, и она заковыляла вперед так быстро, что мистеру Кардану пришлось ускорить шаг.

Пока для них готовили маленькую коляску и надевали на лошадь упряжь – очень медленно, поскольку подобные вещи делаются в Италии с чувством собственного достоинства и неторопливо, – мистер Кардан отправился повидать брата бакалейщика. Проделав такой путь, было бы глупо не довести дело до конца и не взглянуть на обещанное сокровище. Брат бакалейщика сам оказался бакалейщиком, и, как предположил мистер Кардан, ему предстояло встретиться на равнине с такой же добродетельной и простой, по мнению мисс Триплау, личностью, с какой он уже столкнулся в горах. Когда мистер Кардан объяснил цель своего визита, мужчина начал кланяться, улыбаться и смеяться, выдыхая такую же струю ацетилена в лицо посетителю, как и его родственник. В ярких выражениях он описывал необычайную красоту и древность своего сокровища, а в ответ на увещевания мистера Кардана поторопиться и показать скульптуру, не позволял себя перебивать, а продолжал лирические описания, повторяя одни и те же фразы, отчаянно жестикулируя, пока его не прошиб пот. Когда решил, что довел мистера Кардана до нужной предварительной стадии готовности, бакалейщик открыл дверь в задней части магазина и загадочными жестами поманил гостя за собой. Они прошли темным коридором, потом через кухню, полную галдящих детей, где следовало соблюдать осторожность, чтобы не наступить на одного из них, пересекли небольшой дворик и попали в ветхую пристройку. Торговец шел первым, причем на цыпочках, и не говорил, а шептал, но причины оставались для мистера Кардана загадкой – если только хозяин не пытался заставить его проникнуться важностью момента и продемонстрировать, что красота и старина произведения искусства требуют трепетного поклонения. К ней следовало приближаться почтительно и в тишине.

– Ожидайте здесь, – со значением прошептал он, когда они вошли в пристройку.

Мистер Кардан ждал. Бакалейщик на цыпочках прошел в дальний угол сарая. Там в глубокой тени стояло нечто, накрытое сверху мешковиной и по виду напоминавшее притаившегося в засаде разбойника. Торговец замер перед этой вещью, потом сделал шаг в сторону, чтобы не закрывать мистеру Кардану вид на чудо, ухватился за край дерюги и величаво, драматическим жестом сдернул ее.

Взору предстал мраморный уродец, фигуру которого монументалист-ремесленник 1830 года в своем воображении нарек «Поэтом». Более стройная версия Байрона со странно сине-лиловыми волосами и с профилем, заимствованным у греков Кановы, он стоял, опершись на резную колонну, воздев мраморные глазницы к небу, явно выслеживая витавшую где-то там музу. Долгополый плащ свисал с плеч, остальную часть наряда заменяли виноградные листья. Поверх усеченной колонны возлежал слегка развернутый мраморный свиток, который поэт придерживал левой рукой, явно опасаясь, что его унесет могучим ветровым потоком вдохновения. В правой он когда-то, видимо, держал гусиное перо, нацеленное на девственно-чистую поверхность свитка. Но, увы, эта рука вместе с предплечьем почти до локтя была утрачена. У основания колонны вырубили небольшую квадратную табличку, на нее, если скульптуре когда-либо было суждено найти свое подлинное предназначение, следовало нанести имя и даты жизни усопшего творца. Но табличка оставалась гладкой и ровной. Очевидно, на момент создания сего шедевра в княжестве Масса-Каррара ощущалась острая нехватка поэтов.