Драконья Игра - Наталья Корнева

Признаться честно, бой был не из простых.

С одной стороны, призвав разрушительную мощь «Властелина», правитель Ледума мог убить любого из своих визави, мог убить, пожалуй, даже обоих сразу, ведь ни один камень не способен противостоять великому алмазу. Проблема заключалась в том, что ни одного из них он убивать не хотел. Лукреций был полезен исключительно живым, а Карла нельзя было трогать ни при каких условиях.

С другой стороны, «Властелин», самый драгоценный подарок Альварха, был наделён огромной силой, контролировать которую было нелегко и требовало больших затрат ментальной энергии. Лорд прибегал к использованию знаменитого минерала только в крайних случаях, обыкновенно обходясь верными алмазами в перстнях.

Сейчас же дело принимало крутой оборот: долгая пассивная оборона и выжидание чужих ошибок могли привести к просчету и пленению самого правителя, что было много хуже смерти. Лорд Ледума не может потерпеть поражение в магическом поединке! Никто не смеет превзойти его. Это позор.

Так рисковать нельзя.

Заклинатель замедлил дыхание и прикрыл глаза, входя в более высокую степень концентрации. Сложив пальцы в особую управляющую печать, лорд пробудил «Властелин», одновременно выхватывая из-за пояса оружие, которое помогало ему управляться с могущественным алмазом.

В следующий миг раздался свист и громкий щелчок — правитель Ледума резко взмахнул кнутом. Это порывистое движение — вместо привычных обтекаемых пассов руками — породило вспышку энергии настолько мощную, что окружающее пространство потонуло в ярко-белом сиянии. Вспышка болезненно ударила по глазам — оба противника были на время ослеплены.

Однако, когда белая лавина сошла, все трое остались на своих местах, и только у оборотня изо рта сочилась тонкая струйка крови.

— Ты пожалеешь, — в бешенстве шипит лорд Эдвард, словно дикий зверь, загнанный в угол, обманом запертый в клетке. — Пожалеешь!

Карл слишком хорошо знает беловолосого, знает его привычки и повадки. Кроме того, нелюдь подло пользуется своими преимуществами: он смотрит с изнанки, с оборотной стороны мира, он ясно видит все его швы. Видит — и без жалости бьет в эти слабые места, словно в сочленения тяжелых доспехов, которые невозможно проломить иначе — честным прямым ударом.

Самому же Карлу удалось создать красивую, гармоничную форму, которую почти невозможно атаковать. Ее можно только вырвать с корнем, опрокинуть, смести грубой силой «Властелина» — если призвать подлинную мощь камня и истратить на это ментальный лимит.

Малой кровью обойтись не получится.

— И это твой благородный поединок, сэр Лукреций Севир? — разъяренно бросил беловолосый, приняв наконец решение, которое, однако, весьма мало его удовлетворяло. — Таковы пресловутые представления о чести в Аманите?..

— Клянусь вам, милорд, я обескуражен не меньше вашего, — советник выглядел сконфуженным. — Как и вы, я понятия не имел о планах сэра Карла и устроенной им ловушке.

Старший брат Октавиана Севира не лукавил. Он действительно предпочел бы смерть, не умалявшую его достоинства, но сложившиеся обстоятельства не позволяли отказываться от помощи и прервать бой. На карту было поставлено слишком многое.

В голове советника уже вызрел план, который мог, при должной удаче, привести к падению Ледума и триумфу Аманиты. Лукреций ни секунду не сомневался: даже вдвоем они не справятся с легендарным белым демоном, если тот решится всё же использовать силу «Властелина», а потому раздумывал только над тем, чтобы жертвы не оказались напрасными.

И, кажется, он нашел способ обернуть дело в пользу Аманиты.

— Тебя это не извиняет, — отчеканил лорд Эдвард, и уголки рта его дрогнули. Не отрывая глаз от лица Лукреция, маг будто вбирал его в себя, как губка. — Сегодня кому-то из нас придётся умереть.

Советник вздрогнул и почувствовал, как пропускает атаку.

Атаку, которую не сумел разглядеть. Так змея совершает бросок, пока жертва парализована взглядом.

Приняв удар, Лукреций ошарашенно дернулся. Сквозь сердцевину позвоночного столба словно бы пустили ток и дали сильнейший электрический разряд. Только чтобы устоять на месте, заклинатель приложил колоссальные усилия, от напряжения закусив губу. Кровь предательски потекла по подбородку.

Советник был опытным боевым магом и провел немало успешных противостояний. Не раз его атаковали — в учебных боях и в реальных, самыми различными способами. Но чтобы так, применив некое расщепление стремительных потоков времени, — никогда прежде.

Лукреций Севир даже не успел понять, что случилось. Тело его словно прошло сквозь мельчайшую сетку, раздробившую связи между клетками и сами клетки на бесконечное количество частей. Разрезы были сделаны так аккуратно и молниеносно, что не оставили никаких внешних повреждений. Так клинок мастера рассекает свечу на несколько кусков, а та продолжает выглядеть целой — и ровно гореть.

До тех пор, пока её не подтолкнут легонько в бок.

Не отрываясь, Лукреций смотрит в глаза лорду Эдварду и понимает: что-то пошло не так.

Эти глаза улыбаются — вот о чем говорил Карл. Проклятые глаза улыбаются, а советник всё не может разгадать причину их безмолвной улыбки… как вдруг заклинателя осенило: лорд смотрит извне. Лорд смотрит извне, а он, Лукреций Севир, почему-то находится внутри наглухо запертого треугольника силы!

Он находится внутри, на прежнем месте лорда. Просто стоит, безвольно опустив руки, ощущая, как гаснут последние обрывки сигналов, достигающие искалеченного мозга, — прежде чем в него ворвется боль, которая выше, намного выше всяких пределов восприятия.

И да, черт, он уже мертв.

— Здесь… пыльно… — задыхаясь, едва сумел выдохнуть Лукреций, и в глазах его потемнело.

Комната стремительно заваливалась куда-то набок и рассыпалась, словно фигура из песка. В один миг лицо советника посинело, как бывает от удушья, изо рта потоком хлынула грязная кровь. Не только изо рта: глаза, нос, уши — всё кровоточило, изобильно и страшно.

А в следующую секунду тело человека распалось и растеклось по полу, превратившись в сплошную единообразную массу.

Полдень вязко растекался над городом.

Небосвод столицы, похожий на яркий кианитовый купол, был неизменно безоблачен и высок. Солнце светило почти яростно, отбрасывая на стены из белого камня острые графитовые тени. В воздухе — ни дуновения ветерка, дрожит знойная дымка.

Аманита пульсирует как мираж, в такт биению сердца.

Лорд Октавиан Севир неподвижно стоял в сиянии, заливающем балкон малого зала для аудиенций. Приближался установленный час еженедельной супружеской встречи, на которой полагалось справиться о самочувствии находящейся в положении Альбии Лукреции Севиры и задать пару-тройку других формальных вопросов.