Авантюрист - Сергей Шведов

— А Строганов?

— Будем надеяться, что этого сукина сына застрелили.

— Увы, — разочаровал я блондина. — А может, и к счастью. Ни среди раненых, ни среди задержанных графа нет.

— Какая жалость, — искренне выдохнул Язон и потянулся к фужеру.

— Не увлекайся, — остерег его Шестопалов.

— Я должен напиться, — возмутился блондин. — Иначе не усну сегодня ночью. Что я вам, боец невидимого фронта?! Толкают мирного обывателя в мясорубку, да еще и требуют от него запредельного героизма. Я продрог, как собака, бегая по подворотням. Я устал, я боюсь.

Мне показалось странным, что, бегая под дождем, Язон сохранил практически сухим дорогой двубортный костюм. А ведь он не успел прихватить плащ в гардеробе. Когда мы с Шестопаловым покидали ресторан, небо рыдало всерьез, и падающей с неба воды вполне хватило бы, чтобы промочить человека до нитки. Нас спас салон моего автомобиля, а Язон мог разве что переждать ливень в ближайшем подъезде. Но я сильно сомневаюсь, что в том состоянии, в котором блондин покинул место битвы, он стал бы прятаться от дождя. По-моему, Язон должен был улепетывать на всех парах, а если и озаботиться убежищем, то где-то в районе пятого километра от проклятого ресторана. Шестопалов этого противоречия в рассказе Язона не заметил, а я не стал заострять на нем внимание.

— Веневитинов тебя узнал?

— Наверняка. Мы ведь не один раз встречались. Подолгу сидели за карточным столом. Он очень интересный собеседник. Мистик.

— А почему мистик? — удивился я.

— Хрен его знает. Каблуков так его называл.

Меня разговор о Веневитинове не заинтересовал, и я распрощался с охотниками за деньгами и кладами. Время уже приближалось к одиннадцати, и самое время было возвращаться к родным пенатам.

Утром я по привычке наведался в офис к Чернову. Резидент Шварц, сменивший смокинг на деловой костюм, огорошил меня с порога недоброй вестью:

— Мне только что звонил Олег Рыков: ночью в больнице были убиты Леонид Булдаков и Ахмет Алекперов, выстрелами в голову.

Я был не только потрясен, но и сбит с толку. Какого черта, я ведь обещал Шестопалову хорошего адвоката. В конце концов, положение Булдакова не было безнадежным, самое большое, в чем его могли обвинить, так это в незаконном ношении оружия и участии в ресторанной драке. Ибо в отличие от следователей, не получивших еще результатов экспертизы, точно знал, что Алекперова ранил не Булдаков, а Крюков, стрелявший от стойки бара. И выстрелил он, надо признать, очень вовремя, иначе жгучий брюнет отправил бы на тот свет не только Вадима, но и меня.

— Они что, лежали в одной палате?

— По соседству. Обслуживающий персонал ничего не заметил. Видимо, стреляли из пистолета с глушителем. Рыков рвет и мечет. Надо признать, что у него есть серьезные основания для недовольства тобой, Игорь. Хорошо еще, что он не выпустил Сорокина, а то пришлось бы объясняться с начальством.

Похоже, Вадим Шестопалов оказался еще большим дураком, чем я его считал. Теперь ресторанный дебош превращается в нечто совершенно противоположное, и кем бы там ни был этот арестованный Сорокин, шансов выйти сухим из воды у него теперь практически нет, его будут проверять упорно и долго.

— Ты не кипятись, Игорь. Твой Шестопалов, вполне вероятно, здесь совершенно ни при чем. Очень может быть, что устраняли именно Алекперова, а Булдакова убили просто из предосторожности.

— А кто он такой, этот Алекперов? Человек Веневитинова?

— Про Веневитинова Язон, скорее всего, Шестопалову соврал.

— А как же сухой костюм и волосы?

— Его подобрал Строганов и не нашел ничего лучше, как привезти ко мне. Далеко не случайно, конечно. Теперь Язон знает, что Феликс находится с тобой и со мной в дружеских отношениях.

— Вот сволочь, — не смог я сдержать эмоций.

— Строганов ведет свою игру и старается себя обезопасить. Не думаю, что Язон проболтается, это не в его интересах. Иное дело, когда его прижмут всерьез, тогда он выложит, конечно, все, что знает.

Чернов рассуждал о вещах возмутительных совершенно спокойно, впрочем, сидя в абсолютной безопасности в родном офисе и попивая горячий кофе, можно позволить себе отвлеченные рассуждения и предположения. Но человеку, который ходит буквально по лезвию бритвы, не только не до предположений, но даже и не до столь милой сердцу каждого частного детектива дедукции.

— Ты, безусловно, прав на свой счет, Игорь, но сильно ошибаешься по поводу моего положения. Я сижу не на горе Олимп, а на пороховой бочке. Ибо, скорее всего, Алекперов и его люди прибыли сюда по нашу с Феликсом душу.

— Я тебя предупреждал, Витя, чтобы ты не связывался с Авантюристом.

— Зряшный разговор, Игорь. Я сам выбрал и профессию, и образ жизни, чреватый большими и мелкими неприятностями. Так что винить здесь некого. А ты еще можешь выйти из игры. Самое время вам с Галькой отправиться в свадебное путешествие.

— Спасибо за совет, но я обещал Чуеву помочь выпутаться из опасной ситуации и не хочу бросать его в сложной момент. В деле Банщика я вам со Строгановым не помощник, выпутывайтесь сами, а вот что касается Шестопалова, то за ним я присмотрю. У меня к тебе просьба, Виктор: мне почему-то кажется, что у покойного Романа Чуева был подельник, доверенное лицо или кто-то в этом роде. Не исключено, что именно этот человек прибрал к рукам выплаченные Зеленчуком деньги, проверь по своему досье, кто бы это предположительно мог быть.

Пока Чернов занимался компьютером, просматривая все, что ему было известно об аферах видного члена областной администрации, я решил поговорить на эту тему с Виктором Чуевым. Какой бы рассеянный образ жизни ни вел телемен, он должен был хоть что-то знать о делах своего отца. И уж наверняка был знаком с окружением Романа Владимировича.

С утра городу повезло с погодой. В небесной канцелярии решили, видимо, сделать перерыв в поливальной кампании и дали добро на солнечные лучи, которые с охотой начали собирать влагу с асфальта, грозя в ближайшее время вернуть ему первозданно-сероватый вид. Вероятно, по случаю хорошей погоды машин на улице прибавилось, и ревущее автомобильное стадо, еще довольно чумазое по случаю недавних дождей, грозило захлестнуть собой все улицы и переулки, мешая занятым людям проворачивать неотложные дела.

Чуев, на мое счастье, уже проснулся, во всяком случае, на зов моего мобильника он откликнулся незамедлительно, а сам отклик прозвучал почти как вопль о спасении:

— Игорь, умоляю. У меня машина сломалась, а я опаздываю на передачу. Здесь буквально три квартала.

С моей стороны было бы невежливо отказать попавшему в беду хорошему знакомому. Тем более что в уплату за оказанную услугу можно будет выпытать у Чуева столь нужную мне информацию. Человек, находящийся в цейтноте, часто бывает откровеннее своего располагающего вагоном времени собрата. Чуев буквально птицей вылетел из подъезда и бросился к моему «форду». Вид у него был заполошный. Широкий плащ развевался, точно крылья большой синей птицы, волосы были всклочены, как у огородного пугала. По-моему, Чуев проснулся пять минут назад.