Авантюрист - Сергей Шведов

— Вы ведь, кажется, знакомы с Марией? — с откровенным подозрением глянул на меня Юрлов.

— Учились вместе в школе. Очень удачный выбор, Павел Эдуардович.

С Машкой Носовой меня связывали не только детские воспоминания о шпаргалках и списанных контрольных, но я не собирался об этом рассказывать Юрлову. Я был бы последней свиньй, если бы вдруг стал расстраивать четвертый по счету брак своей бывшей одноклассницы.

— Видите ли, Феликс, для меня этот брак первый. Шаг ответственный, и мне бы не хотелось, чтобы о моей супруге ходили порочащие слухи.

Прямо скажем, Павел Эдуардович меня сильно удивил эти своим заявлением. Недаром же говорится, что чужая душа потемки. Оказывается, прожженного афериста, на котором пробы негде ставить, беспокоит репутация будущей жены. Но в этом случае ему лучше жениться на девственнице, кривой, старой и горбатой. Все остальные варианты сулили ему массу неприятностей.

— Вы напрасно беспокоитесь, Павел Эдуардович. У Марии Носовой репутация строгой молодой женщины, и она слишком умна, чтобы пускаться в авантюры на стороне.

— Да, но это ее четвертый брак, — поморщился Юрлов.

— Первые два были ошибками молодости, — заступился я за Машку. — А третий оборвала смерть избранника. Конечно, человек вы еще относительно молодой и вполне могли бы жениться на девице, но, между нами, с ними такая морока. К тому же современная молодежь не имеет ни малейшего понятия о приличиях и не способна пристойно вести себя в браке. Как хотите, Павел Эдуардович, но лучшей претендентки на роль жены вам не найти.

— Меня смущают слухи о ее связи с Вадимом Костенко. Вы ведь знаете, он сидит по очень неприличному делу. Убийство! Это же ужас! К тому же он племянник ее третьего мужа. Все это не очень пристойно.

В какой-то момент мне даже показалось, что Юрлов морочит мне голову, поскольку в наше буйное и разгульное время слушать подобные мещанские рассуждения о семье и браке было просто смешно. Но мне пришлось отбросить подобное предположение, поскольку сомнение в глазах Павла Эдуардовича было абсолютно искренним. Он действительно мучился и действительно страдал, думая и о браке, и о предстоящих непростых отношениях с женой. В конце концов, человек первый раз ступил на брачную тропу, да еще в том возрасте, когда его сверстники норовят с нее соскользнуть.

— Вы меня удивили, Павел Эдуардович. Все же знают, что Вадик Костенко не в ту сторону ориентирован. А что касается скорбных обстоятельств, в которые он угодил, то недаром же говорится: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Но Марию-то, согласитесь, данная ситуация характеризует с самой лучшей стороны. Не отвернулась от попавшего в беду родственника, а всячески способствовала облегчению его судьбы. В нынешнее смутное и чреватое неприятностями время такая женщина просто находка.

Павел Эдуардович мой намек понял и слегка поскучнел лицом. Я терпеть не могу Вадика Костенко и не убил его только потому, что мне противно было марать руки об этого мозгляка, но по сравнению с Юрловым это просто заблудшая овца. А Павел Эдуардович был шакалом, хитрым, коварным и злобным. Не скрою: я не очень бы огорчился, если бы Мария Носова стала вдовой во второй раз.

— Вы, конечно, слышали, Павел Эдуардович, о трагическом происшествии в ресторане «Старый замок»?

— Да, да. Что-то было по телевизору, кажется, драка со стрельбой. Но без жертв, если мне память не изменяет.

— Увы, жертвы есть. Двое раненых в ресторане сегодня скончались в больнице. Точнее, им помогли умереть.

— Какой ужас! — покачал головой Юрлов, но в этот раз его голосу не хватило искренности.

Похоже, он это понял, а потому поспешил добавить скорби своему малоприспособленному для выражения горести лицу. Ибо Павел Эдуардович был курнос и толстощек, и когда такие люди начинают скорбеть напоказ, то получается довольно противная клоунская маска, отталкивающе действующая на собеседника.

— Вы уж меня извините, Павел Эдуардович, но поскольку мы с вами старые деловые партнеры, то я буду откровенен. У меня есть некоторые основания полагать, что это именно вы послали гражданина Алекперова в ресторан, а потом хладнокровно его устранили.

— Вы с ума сошли, Феликс! — Юрлов всплеснул пухлыми ручонками. — Вы же знаете, как я ненавижу кровь! Да и с какой, простите, стати? Я знать не знаю, кто такой Алекперов.

— Я сильно подозреваю, что Алекперов послан кавказскими знакомыми Банщика, чтобы узнать, кто и каким образом прибрал к рукам столь прибыльное дело.

— Клянусь, Феликс, никто ко мне не обращался по этому делу. Вы что же, были в том ресторане?

— Представьте себе, и ушел оттуда живым только чудом.

— Бред, полный бред. Да и с какой стати я бы стал вас устранять как раз в тот момент, когда вы мне нужны? У вас все нити в руках. Неужели вы думаете, что я ни с того ни с сего стану гробить такое перспективное дело?! Я же отлично понимаю, что наши компаньоны никогда не простят мне смерть такого ценного человека, как вы, Феликс. Нет, это просто невозможно.

— Речь идет не только обо мне. Вам ведь мешает и некий Шестопалов. Очень может быть, что вы поручили Алекперову убить именно его.

— Бред, Феликс, полный бред. Во-первых, я даже не знал, что вы вернулись в город, во-вторых, я понятия не имею, кто такой Шестопалов.

— В последнее я охотно верю, Павел Эдуардович, поскольку и сам теряюсь в догадках по поводу того, что за силы стоят за этим человеком. Но тем больше соблазн прощупать ему физиономию и спровоцировать людей, за ним стоящих. Но вы же не станете отрицать своего знакомства с Виктором Чуевым?

— При чем тут Виктор? — подхватился с места Юрлов. — Вы меня вконец запутали, Феликс. Разумеется, Чуева я знаю и питаю к нему самые теплые дружеские чувства.

— Настолько теплые, что подослали к нему сегодня поутру наемного убийцу? Хватит хитрить, Павел Эдуардович, мы не дети. Для меня никогда не было секретом, что именно вы присвоили двести миллионов, полученные Романом Чуевым от Зеленчука. Разумеется, вы действовали не в одиночку. Хотя и играли в этом деле первую скрипку. Я понимаю, что у каждого человека, причастного к бизнесу, есть свой скелет в шкафу, и отнюдь не склонен предъявлять вам завышенных претензий по части морального облика. Кроме всего прочего, мне бы не хотелось, чтобы моя давняя знакомая стала вдовой раньше, чем женой.

— Это угроза?! — взвизгнул, брызгая слюной, Юрлов. — Это шантаж! Я знать ничего не знаю о делишках Романа Чуева. Уж скорее это я мог бы предъявить вам претензии по поводу его смерти.

— Ну вот видите, Павел Эдуардович, кое-что вы, оказывается, знаете, — мягко улыбнулся я ему. — Это действительно шантаж, и это действительно угроза. Мне кажется, что я вправе претендовать на наследство Романа Владимировича ну хотя бы исходя из тех заслуг, которые вы мне приписали.

— Фу-ты, — неожиданно успокоился Юрлов и опустился в кресло, вытирая мимоходом лысину носовым платком. — Как вы меня, однако, напугали. Нервы в последнее время ни к черту. Этот грядущий брак меня доконает. Волнуюсь, как мальчишка. Я, может, первый раз в жизни влюблен. Хотите коньяка?