Источник счастья. Небо над бездной - Полина Дашкова

— Стало быть, вы меня не осуждаете? А то я переживаю, вдругвы думаете обо мне дурно?

Михаил Владимирович только улыбнулся в ответ.

— Вот, чтобы вы поняли, как я к вам отношусь, я сам сегодняже непременно позвоню на Лубянку и потребую держать Уфлиса взаперти, подстражей, — пообещал Тюльпанов.

Однако звонить не пришлось. Бокий лично явился в больницу ипервым делом сообщил:

— Уфлис признался, что сам выстрелил в Аделаиду Карасеву, изревности. Лена Седых уже передала мне пулю, мы проведем экспертизу, но в общем,и так все ясно. Где Редькин?

— У меня. Спит.

— Дзержинский срочно требует его. Я пошлю за ним людей.

— Глеб Иванович, Валю не надо сейчас трогать, пустьвыспится. Ему досталось этой ночью.

— Да? А что произошло?

Михаил Владимирович подробно рассказал, что произошло. Бокийслушал молча, с непроницаемым лицом. Потом спросил:

— Вы абсолютно уверены, что голос продолжал звучать, когдасердце уже не билось?

— Абсолютно уверен.

— У вас есть какие-либо приемлемые объяснения?

— То, что приемлемо для меня, вы назовете абсурдом, — МихаилВладимирович пожал плечами, — сразу скажу, что групповая галлюцинацияисключается. Жаль, вы лично не присутствовали.

— Надеюсь, мне еще представится случай, — Бокий неприятноусмехнулся, одними губами, глаза при этом остались жесткими, смотрели напрофессора в упор, не моргая. — Ну, а что все-таки с Редькиным?

— Он ослаб, едва не потерял сознание. Он выглядел ичувствовал себя значительно хуже, чем после работы с Линицким. Кровяноедавление упало. Его нельзя сейчас трогать, он должен восстановить силы. Хотите,я сам поговорю с Дзержинским?

— Ладно, — Бокий махнул рукой, — пусть отоспится. Все равноот него в таком состоянии толку не будет. Феликса я беру на себя. А на васдоносец, Михаил Владимирович. Извольте ознакомиться.

Бокий вытащил из портфеля тонкую картонную папку, раскрыл,протянул профессору.

Это была копия машинописного текста, отпечатанного черезсинюю копирку. Полторы страницы. Ни подписи. Ни числа.

«Считаю долгом чести сообщить, что профессор Свешников,возомнивший себя гением медицины, биологии, гистологии и многих других наук исумевший убедить в своей гениальности и незаменимости уважаемых членов сов.правительства, в действительности является самозванцем, мошенником и глубокозаконспирированным врагом сов. власти.

Пользуясь незаслуженным доверием к нему нашего великоговождя тов. Ленина, Свешников силой психического внушения лишает возможностидругих врачей следить за состоянием здоровья Владимира Ильича. Между тем каксам разобраться в истинных причинах недомоганий Владимира Ильича, поставитьопределенный диагноз и назначить правильное лечение не может, что характеризуетего как врача с наихудшей стороны и полностью разоблачает миф об его„гениальности“.

Таким образом, бесценная жизнь великого Ленина подвергаетсяопасности в руках самоуверенного бездарного шарлатана.

Далее, Свешников уверяет, что в данный момент не имеетсвоего пресловутого препарата, продлевающего жизнь и возвращающего молодость, ибудто бы для получения оного ему необходимо снарядить дорогостоящую экспедициюв Вуду-Шамбальские степи. Между тем доподлинно известно, что недавноСвешниковым было проведено очередное успешное испытание препарата на обезьяне,мармозетке золотистый игрун розалия. В результате опыта оная мармозетка,вопреки своему преклонному возрасту и тяжелому ранению головы, находится вдобром здравии, в настоящее время проживает в квартире Свешникова как домашнееживотное, молодое и весьма резвое, под кличкой Марго.

Из вышеуказанного с очевидностью следует, что Свешниковнамеренно вводит в заблуждение представителей сов. власти и лично великоговождя тов. Ленина, с целью сокрытия своего препарата, тем самым создавая себевозможность конечной передачи препарата нашим врагам.

Посредством парапсихической волновой энергии удалосьпроникнуть в подсознание Свешникова и расшифровать его истинные намерения. Онизаключаются в налаживании прежних дореволюционных связей в Зап. Европе и побегеза границу вместе со своим семейством, включая экспериментальную мармозетку.Имея при себе препарат, а также будучи знаком со многими государственнымисекретами, Свешников надеется безбедно жить за границей, под крылом своихбуржуазных хозяев.

В частности, известны давние дружеские отношения Свешниковас берлинским невропатологом доктором фон Крафтом. В студенческие годы Свешникови Крафт вместе слушали курсы лекций во Фрайбургском университете, затемнаходились в переписке, встречались неоднократно. В частности, в Вене, вянваре-феврале 1913 года».

На этом текст заканчивался. Михаил Владимирович аккуратносложил листки в папку, протянул Бокию.

— Оставьте себе на память, — сказал Бокий, — это копия.

— Нет уж, Глеб Иванович, возьмите. Мне держать у себя этотлитературный шедевр вовсе не хочется.

— Хорошо, возьму, — Бокий неотрывно смотрел на профессора. —Как-нибудь можете прокомментировать прочитанное?

— Уже прокомментировал. Шедевр! Скажите, почему нашуважаемый оракул товарищ Гречко не сочиняет романов? У него потрясающий слог.

— Он сочиняет. Он издал два романа.

— Очень интересно. И в каком жанре?

— Научная фантастика, — Бокий мрачно усмехнулся. — Ну, атеперь, Михаил Владимирович, давайте серьезно. Что касается Марго, это ведь правда?Вы ввели ей препарат?

— Ввел.

— Стало быть, препарат у вас есть?

— Да, но совсем мало. Оставшихся цист может хватить натри-четыре вливания небольшим животным или на одно вливание человеку. Я усталобъяснять, почему не стану вливать препарат людям. Мне приходилось видеть, какискушение получить дозу лишает людей рассудка. Потому я предпочитаю лгать, чтопрепарата у меня нет вовсе.

— Рад, что вы со мной так откровенны. Я не сомневался, чтовы сразу догадаетесь, кто автор доноса. Что касается препарата, тут мне вашапозиция совершенно понятна, и в общем я ее принимаю.

— Благодарю вас, — профессор поклонился.

— Но обещайте, что сохраните последнюю дозу. Независимо оттого, удастся или нет в ближайшее время снарядить экспедицию. У вас должна бытьдоза препарата. Для человека. Вы знаете для кого. На крайний случай, когда неостанется выбора, — он произнес это быстро, очень тихо и отвел взгляд.