Спи, милый принц - Дэвид Дикинсон

Панноне направился к двери, чтобы послать записку синьору Липпи.

— Я через миг вернусь. Донесения будут поступать по-прежнему. У нас есть три дня до его отъезда из Венеции — если, конечно, он не решит, что «Пеллегрини» слишком ужасен, и не уедет раньше. Итак, за эти три дня нам надлежит составить план.

Пауэрскорт беспокойно расхаживал по кабинету взад-вперед. Снаружи поблескивала под зимним солнцем Венеция, приезжие выстраивались в очередь у Дворца дожей или рассаживались по баркасам, чтобы отплыть по синим водам к далеким островам Бурано и Точелло. У меня есть лишь один шанс, думал Пауэрскорт. Лишь один. Если он не сработает, надежда раскрыть тайну почти умрет. Он способен высказать очень правдоподобную догадку о том, кто убил принца Эдди, однако она так догадкой и останется.

— Лорд Пауэрскорт! По-моему, нам сегодня очень везет! Смотрите, еще одно донесение от самого синьора Липпи! Во «Флорианс» вокруг вашего лорда Грешема подняли великую суету. Они послали к нему старшего официанта, который лучше всех говорит по-английски, и тот под конец ленча побеседовал с молодым человеком. Этот их старший официант некоторое время работал в Нью-Йорке. Так что говорит он по-американски. Но неважно. Наш старший официант, здесь, в «Даниэли», он успел поработать и в Лондоне, и в Париже. Это, я думаю, намного лучше.

Как бы там ни было, этот старший официант, он спросил лорда, не желает ли тот заказать на вечер столик, чтобы отобедать. И лорд пожелал! Он вернется туда в семь тридцать! Это всего в двухстах ярдах отсюда!

Пауэрскорт не разделял энтузиазма маленького человечка. Нежелание предпринимать что бы то ни было накатывало на него, подобно сонной болезни.

— Вы понимаете, мой лорд? Я уже довольно давно думаю — отдельный номер, вот что нам нужно. Обед на двоих, свечи, хорошие вина, изысканные блюда, горит камин, и все счастливы. Я думаю, в такой обстановке у людей развязывается язык. Надеюсь, мне удастся устроить это у нас, в «Даниэли». Здесь немало изысканных отдельных кабинетов для джентльменов, появляющихся с дамами, которые не приходятся им супругами, — Панноне пожал плечами, словно снимая с себя какую бы то ни было ответственность. — Впрочем, такие кабинеты имеются и на верхних этажах «Флорианс». Итак, вы, словно бы случайно, сталкиваетесь с лордом Грешемом на пьяцца. Небольшая беседа. Не пообедать ли нам вместе? Да, но я заказал во «Флорианс» столик на одного. Закажем на двоих. Что может быть проще? Нет?

Пауэрскорт задумался. Нет, не хотел он связывать себя какими ни на есть обязательствами. Не сейчас. Не в это время. А может быть, и ни в какое иное.

— Или же, мой лорд, мы можем оставить за вами отдельный кабинет здесь. И вы пригласите его отобедать с вами. Разве это не хороший план?

Пауэрскорт по-прежнему выглядел как человек, ничего решительно предпринимать не желающий. Он беспомощно улыбнулся Панноне. Маленький итальянец улыбнулся в ответ.

— Вам требуется время, чтобы обдумать все, мой лорд. Я покину вас ненадолго. Устрою все во «Флорианс». Устрою все здесь. Да и в отеле у меня имеется несколько мелких дел. Но я вернусь, мой лорд. Поразмыслите надо всем как следует.

Дело не в том, что я боюсь, сказал себе Пауэрскорт. Однако он так долго обдумывал все это, а теперь оно навалилось на него с великой поспешностью. Взяв его врасплох. Ошеломив.

И все-таки Пауэрскорт решился. Два воспоминания подвигнули его на это. Обещание, данное им мертвому Ланкастеру, — обещание быть навек верным его памяти. И прозвучавший в его ушах голос Джонни Фицджеральда: «Никогда не сдаваться, Фрэнсис, никогда не сдаваться. Ты сам так всегда говорил. Даже у подножия той чертовски высокой горы в Индии».

Всю вторую половину дня Панноне приносил Пауэрскорту новые донесения о перемещениях лорда Эдуарда Грешема по городу.

Тот побывал в соборе Святого Марка, разглядывал там потолки. Побывал во Фрари[75]— смотрел Тицианово «Успенье Богородицы». Обошел береговой участок между Дорсодуро и островом Джудекка. Теперь направляется к мосту Риальто.

— Отлично. Отлично, — сказал в половине пятого Панноне. — Думаю, это означает, что он возвращается в отель. Возможно, немного отдохнет там перед обедом. Итак, лорд Пауэрскорт. Вы уверены, что хотите исполнить наш план? Да?

— Совершенно уверен, — ответил Пауэрскорт. — Лучшей возможности нам не представится.

— Мне кажется, вы приобретаете сходство с игроками нашего казино. Ставите все на красное.

Золотое солнце садилось над Большим каналом, омывая красками купол Салюте. За куполом сверкала в закатном свете вся остальная Венеция. Для Пауэрскорта она вновь стала городом черно-белым — гравюрой, ожидающей возможности обратиться в писанное маслом полотно.

— Давайте посмотрим, лорд Пауэрскорт, чем мы можем помочь вам. Этим вечером мы на недолгое время расставим кое-кого из наших официантов по улицам. Пусть подежурят под открытым небом. Боюсь, обслуживание в некоторых ресторанах отчасти замедлится. Сюда, сюда, — он увлек Пауэрскорта к висевшей на стене карте Венеции. — Вот здесь у нас пьяцца Святого Марка — огромное пустое пространство внизу карты. На южном краю площади, в середине его, мы видим «Флорианс». За углом от него, вот здесь, у воды, стоит «Даниэли». Выше — к северу, за площадью, находится «Пеллегрини». Мы надеемся, что лорд Грешем придет отсюда. Ну-с, лорд Пауэрскорт, всякий, кто знает Венецию и направляется от «Пеллегрини» к «Флорианс», пойдет мимо Риальто и затем здесь, по Мерсери, — палец Панноне прошелся по воображаемому маршруту Грешема, — и выйдет сюда, к верхнему северному концу площади. Однако людям свойственно то и дело сбиваться с пути. Поэтому он может пойти по Калле Спечиери и выйти на площадь в точке еще более высокой. А может пройти по Калле деи Фаббри и оказаться вот здесь, — Панноне вновь ткнул в карту пальцем, — почти напротив «Флорианс». — Он может даже забрать еще дальше на запад и выйти на площадь в противоположном от Мерсери углу.

Однако взгляните, лорд Пауэрскорт. Каким бы путем он ни шел, он выйдет на противоположную от «Флорианс» сторону площади. И потому ему придется пересечь пьяцца. Так что мы расставляем наших официантов у каждого из северных выходов на площадь. И они подают сигнал еще одному официанту, который займет позицию вот здесь, перед кампанилой. На нем будет шляпа гондольера, так что вы легко его узнаете, да? Этот человек, который в шляпе гондольера, посылает сигнал вам. Вы, мой лорд, стоите сбоку от Святого Марка, у двери Дворца дожей. Вам видна вся площадь. Маловероятно, что человек, подходящий с севера, через один из прикрытых официантами проходов, заметит вас. Вы получаете знак, выходите на пьяцца и встречаетесь с лордом Грешемом. Мы все будем молиться за вас, да? И предполагаем молиться всю ночь.

Маленький человечек рассмеялся.

Пауэрскорт разглядывал свой скромный гардероб. Надо было выбрать что-то подходящее еще в Лондоне, что-то умеренное, успокоительное. Только не этот темный костюм, в нем он будет походить на полицейского. И не этот серый — тот же полицейский, только не на службе. Остается коричневый. У него хотя бы вид не слишком угрожающий. И синяя сорочка. Синюю сорочку может носить кто угодно. Так, а его-то он с собой взял? Взял. Галстук старого итонца, разменная монета, все еще сохраняющая ценность, даже в Италии. Особенно на площади Святого Марка, где можно рассчитывать на встречу с бывшим однокашником. Быть может, директор школы обрадовался бы, узнав, что прежние его ученики то и дело сталкиваются один с другим по всему этому городу.