Луна в мышеловке - Грушенька Светлова

по плечам и рукам, затем поднялись от бедер вверх, повторяя очертания тонкой талии и плоского животика. Нещадно смяли на своем пути тонкое кружево и сеточку лент и лямочек. Добравшись до часто вздымающейся груди, его руки замерли, томя в ожидании, и вдруг резко рванули вниз лиф, обнажая соски.

Ее голову вновь грубо закинули назад, держа за волосы, а на распахнувшихся губах почувствовала его поцелуй – голодный, жесткий, жадный. Его язык глубоко толкнулся в рот, щетина нещадно обожгла кожу, впиваясь и притираясь. Застонала в голос, когда он прикусил ей губу и чувствительно потянул за сосок. Почти осела на пол от слабости в коленях, когда поцелуй стал мягким, посасывающим, скользящим, а пальцы принялись осторожно теребить соски и поглаживать пышные полукружия.

В следующий миг мир пошатнулся и опять ушел из-под ног. Ничуть не заботясь о ее удобстве, Виктор подхватил ее под попу и закинул себе на плечо, будто дикарь захваченную в рабство пленницу.

Пара стремительных шагов – и ее перехватили и усадили, жарко сжимая в объятьях. Почувствовала, что находится у Виктора на руках, а еще его губы у самого уха – нежные, чувственные, горячие. Они ласково прошлись по мочке, затем скользнули по щеке и подбородку, потом коснулись ее губ, раздразнивая и распаляя. Невольно потянулась навстречу, но вдруг получила жесткий шлепок по бедру и рывок за копну волос. Стальная ладонь крепко сжала горло. Обманчиво нежные мужские губы вновь оказались у уха и ошпарили дыханием.

– Вот что ты предпочитаешь, маленькая эгоистка… – прорычал язвительно. – Нравится, когда тебя нежно целуют и ласкают, да? – вновь потянул за волосы, заставляя сильнее закинуть назад голову, и на несколько секунд вобрал в себя ртом ее губы и язык, посасывая и вылизывая. Чувственные пальцы нежно потерли соски, чуть сжали и покрутили, вызывая стон блаженства. – Что должна отвечать хорошая девочка, когда ей делают приятно? – зашипел в губы, грозно хмурясь. Новый звонкий шлепок по бедру вырвал из сладкой неги блаженства, отрезвляя и выбивая из колеи.

– Я н-не знаю! Иди к черту?! – воскликнула возмущенно, тут же получив новый звонкий шлепок.

– Знаешь, Маргалит. Скажи это! – еще более крепкий шлепок обжог кожу, потом еще один и еще. – Давай, моя девочка… Расскажи мне, чего ты хочешь и что ты любишь…

– Я х-хочу, чтобы вы меня отпустили, – пролепетала упрямо, пытаясь выкрутиться, хотя ремни держали крепко – ни малейшего шанса на освобождение или хотя бы ослабление.

– Вот как… – Мужчина откинул девушку назад, склоняясь к ее груди. Языком по очереди прошелся по соскам, наблюдая, как ореолы покрываются крупными пупырышками, а вершинки сжимаются. Прикусил одну, пососал, отпустил. Затем проделал то же самое со второй. Девушка у него на руках выгнулась, извиваясь и задыхаясь. – Мне прекратить?

– Нет… Да… Прошу… – взмолилась, чуть не плача, не в состоянии преодолеть собственные гордость и стыд.

Кожей почувствовала его насмешку – такую же бессовестную, как все его прикосновения.

– Что ж… – протянул в предвкушении, поигрывая с ее сосками кончиками пальцев. – Ты упрямая девочка, я знаю… И нравится тебе далеко не только ласка, правда? Еще тебе нравится, когда тебя укрощают… Вот так…

Вновь развернул ее – легко и ловко, словно куклу. Теперь она не сидела у него на руках, а лежала на животе поперек его колен – связанная по рукам и ногам, беспомощно извивающаяся и задыхающаяся от зашкаливающего адреналина. Даже возмущаться уже не пыталась. Только часто и звучно дышала, осторожно выкручивая и нервно сжимая и разжимая пальцы крепко сцепленных за спиной рук.

Задрал короткую юбочку бессовестного полупрозрачного платьица, сдернул вниз трусики, погладил торчащую кверху беззащитную белую попку.

– Как думаешь, Маргалит, ты уже потекла? – Резко шлепнул ее по упругим полукружиям, заставив девушку вздрогнуть. – Может, проверим? – Опять погладил нежно, прошелся ладонью и по ягодицам, и по бедрам. Просунул левую руку под ее грудь и потер соски, затем захватил их пальцами, мучая и терзая сладкой пыткой. Правая рука скользнула сзади в узкие складочки между сжатых бедер и ягодиц, средний и указательный палец добрались до пухлых нижних губок, потерли, тут же покрылись скользкой влагой, погладили еще, размазывая и воспламеняя.

– Уб-бери руки… – пролепетала тихонько из последних сил, покрываясь испариной от нахлынувших ощущений. – Ах… – не смогла сдержать страстный стон от движений его пальцев на клиторе.

– Что, прости? – усмехнулся недобро, выгнув бровь, и тут же крепко огрел ее по попке, прекращая бесстыдную ласку и тут же сглаживая боль легким прикосновением теплой ладони. – Так тебе нравится больше?

– Виктор, прошу… – вдруг заскулила жалобно, но он уже не слушал и не собирался слушать. Ее эмоции, ее реакции, ее голос говорили сами за себя. Она вся таяла в его руках, она хотела еще, она намеренно провоцировала, да и он уже не смог бы остановиться при всем желании. Слишком долго ждал, слишком долго пытался себя контролировать, слишком заигрался в того, кем никогда не был – в заботливого, понимающего и терпеливого.

Просунул пальцы в обжигающе горячую тугую щелку, заскользил в тесном влажном пространстве, чуть растягивая, поглаживая, нащупывая колечко ее девственной плевы.

– Что должна сказать хорошая девочка, когда ей делают приятно? – прорычал опьяневшим от желания голосом.

– Виктор… я убью тебя… – выдохнула слабо, бесстыдно поднимая попку навстречу его руке. Услышав свое имя, с придыханием вырвавшееся из ее губ и эту «милую» угрозу, мужчина улыбнулся.

– Это неправильный ответ, куколка. – Пальцы тут же покинули нетерпеливо пульсирующую киску, вызвав у его прелестной пленницы волнующий стон разочарования.

Протянул руку за заранее приготовленным на постели кожаным паддлом. Примериваясь, погладил им идеальные круглые ягодицы, уже покрытые розовыми отпечатками от его ладоней, и огрел. Маргалит дернулась, изогнулась, издала возглас удивления, неожиданности, но уж точно не боли. Часто задышала, напрягаясь всем телом, когда на попку обрушились новые шлепки, а мужские пальцы смяли ее груди, защипывая соски, потягивая, поглаживая, обволакивая ласками. Жалобно застонала на этих контрастах, пока он порол наотмашь, наращивая силу и не щадя идеальную шелковую кожу.

Отложив паддл и вновь скользнув пальцами в горячую щелку, остался доволен. По руке потекло, вся внутренняя поверхность плотно сжатых бедер была в ее скользкой патоке, а девочка откликнулась на очередную ласку нетерпеливым движением навстречу и стоном. Ввел большой палец в ее пылающую киску, указательным и средним потер отчетливо пульсирующий клитор. Тело непокорной ведьмы на этот раз задрожало у него на коленях, не в силах сдерживать пробегающий по нему разряд удовольствия. Сделал несколько глубоких толчков, лаская внутри и снаружи, но