Энциклопедия логических ошибок: Заблуждения, манипуляции, когнитивные искажения и другие враги здравого смысла - Иммануил Толстоевский

28 февраля были в школе, попросите нотариально заверить, что не участвовали в битве при Ухуде, – оппонент все равно не будет доволен. Вам припомнят миллион других событий – и под вопросом почему-то будет именно ваша позиция. Прямо-таки брак «несущественных возражений» и tu quoque.

Невозможно быть на 100 % последовательным по какому бы то ни было вопросу. Ну вот как политику не пропустить ни одного события и озвучить единственно верную позицию по каждому? Программа дня:

● Высказаться о павших героях? Есть.

● Дежурные проклятия терроризму? Есть.

● Прочувствованные слова о насилии над детьми? Есть.

● Все пенальти разобрали? Конечно… Есть.

● Офсайды? Ой, запамятовал. Вечером наверстаю, хорошо?

● Геноциды, инквизиция, империализм? Есть, есть, есть.

Нужен человек на полную ставку, чтобы вел учет всего этого и по первому же запросу выдавал нужный ответ.

Почему эта уловка так важна? Почему в Советском Союзе она была излюбленным пропагандистским приемом? (В ответ на любую критику с Запада звучало: «А у вас негров линчуют!»{98})

То, что делает whataboutism серьезной и опасной проблемой, зовется ложным равенством (false equivalency). В отличие от предыдущего параграфа, здесь мы смещаем как цель критики, так и ее предмет. Скрытый посыл: «То, в чем я обвиняю вас, по меньшей мере так же плохо, как то, в чем вы обвиняете меня».

На деле моральная эквивалентность между двумя примерами встречается редко. Скажем, критикуя преследование инакомыслящих в Советском Союзе, вы подразумевали, что это плохо, что это все еще продолжается и что государство не пресекает эту практику (собственно, это и есть государственная политика).

А как насчет линчевания, к которому привлекает внимание советский чиновник? Эта практика шла на спад или давно прекратилась; более того, законы страны и общественное мнение ее осуждали.

Эти два обвинения ни на каких моральных весах друг друга не уравновесят, но благодаря агдевыбылизму крепнет обратное впечатление. Хуже того, оно не развеивается и после спора. Иными словами, начинаясь как простое стремление увильнуть от бремени доказательства или попытка «утопить тему», агдевыбылизм подтачивает ценностные устои общества. А когда в финале на сцену выходит ошибка нирваны, наша защита и вовсе превращается в следующее:

Чтобы меня в чем-то упрекать, ты сам должен быть безупречен.

Никто не безупречен.

Следовательно, ты не имеешь права меня упрекать, вот и шел бы ты!

•••

Конечно, не всегда и не везде кивать на других – неправильно. В Библии Иисус спасает женщину, которую хотят побить камнями за прелюбодеяние. Он обращается к толпе: «Тот из вас, кто без греха, пусть первым бросит в нее камень».

С точки зрения логики это означает: «Парень, ты вчера украл хлеб и, следовательно, не вправе судить эту женщину за грех прелюбодеяния. Ты вообще не вправе никого судить». Таким образом, логика требует похоронить правовую систему как таковую: раз никто не без греха, значит… Но смысл этой фразы в контексте – призвать людей относиться друг к другу с состраданием и научить их входить в чужое положение.

•••

Почему эта тактика столь действенна? Пусть указание на лицемерие оппонента и не опровергает исходную критику, зато нокаутирует, как удар в челюсть, – если, конечно, к месту и вовремя. Потому что наш вид запрограммирован ненавидеть лицемерие.

Мы и врагов ненавидим гораздо меньше, чем предателей. Мы можем поддержать тех, кто неправ, и даже тех, кто явно лжет, – но у нас аллергия на тех, кто ложно обвиняет во лжи.

Эта аллергия до определенной степени полезна таким социальным существам, как мы. Гоббс, рассуждая о возмездии, пишет: если социальное правило уже достаточно попрано другими, для вас нравственно оправданным будет тоже его попрать – чтобы не выглядеть по-дурацки и не очутиться в невыгодном положении.

•••

В конце концов, любое правило – общественный договор: если слишком многие его нарушают, естественно, что и вы не останетесь ему верны. В этом случае любое «А сам-то!» – нормально. Выработка нового договора в результате этих склок лучше, чем молчаливое примирение с тем, что старый договор не работает, и подрыв всеобщей веры в справедливость. Поэтому агдевыбылизм – уловка, эксплуатирующая базовое чувство, необходимое для общественной жизни.

VIII. Демагогия / неопределенные ошибки

Любители четких разграничений – статистики на верную и ошибочную, доводов на веские и слабые, дискуссий на искренние и лукавые – могут дальше не читать. Ибо там, за гранью, царят неопределенность и хаос.

Споры, способные повлиять на нашу жизнь, не ведутся между философами, оперирующими четкими дефинициями. Социализм, инфляция, веганство… Все эти темы – не предмет стерильных дебатов, они не излагаются в форме четких силлогизмов. Даже если собрать людей, запертых в своих эхо-камерах, разместить их в одном огромном зале и, будто в какой-нибудь тоталитарной антиутопии, напичкать их одними и теми же знаниями, мы все равно не преодолеем феномен фрагментированной реальности. Все эти люди в любом случае продолжат смотреть на одни и те же новости сквозь призму совершенно разных ценностных установок. Кто-то по-прежнему будет считать аборт «убийством», а кто-то – ценой свободы. Как и само понятие «убийство»: то, что один видит как самооборону, другому покажется резней.

ПАРАДОКС СПОРА ТОЛСТОЕВСКИ

Не существует такого способа рассуждений, который позволил бы поставить точку в дискуссии по любому вопросу, достойному обсуждения. Если бы такой способ был, кто-нибудь давным-давно убедил бы всех с его помощью, и мы бы не считали саму эту тему «достойной обсуждения».

Почти все неопределенные ошибки рождаются не при взаимодействии природы и индивида, а между людьми внутри общества. Кратчайший путь к разногласиям между двумя людьми – исказить сам язык. В следующих нескольких параграфах мы рассмотрим и ошибки коммуникации, допускаемые невольно, и осознанные риторические уловки. Эти уловки и ошибки роднит одно – они оставляют говорящему (или пишущему) огромное пространство для маневра. Чтобы пояснить, воспользуюсь понятием из мира финансов.

Хеджирование (hedging) – это своего рода «страховка» от риска убытков. К примеру, купив акции, мы, по сути, ставим на то, что их стоимость вырастет. Но для подстраховки за скромную плату приобретаем так называемый пут-опцион – право продать акции по заранее обговоренной цене, если они вдруг обвалятся. Покупка акций разных компаний из разных секторов – гарантия второго уровня. Во время эпидемии акции компаний, связанных с туризмом, упадут, а вот важность телекоммуникационных технологий вырастет – вместе с ценой на акции. Гарантия третьего уровня – не только биржевые инвестиции, ведь есть же и другие активы: облигации, недвижимость и т. д. При общей рецессии, возможно, рухнут все акции, но вырастет в цене золото.

Итак, логика всегда неизменна: пожертвовать небольшой долей потенциального дохода, распределить риски, застраховаться от краха… А как это применяется в общении?

«Нет никаких гульябани[246], они не существуют! Но… может, и существуют»[247].

•••

Вы же помните: чтобы спорить в идеальных условиях, позиции сторон должны быть и оставаться ясными. Я не говорю – «оставаться прежними» (или «стать одинаковыми»), я говорю «оставаться ясными». Сначала – «что именно я думаю», затем – «почему я так думаю». Иначе каждый будет вести в своей голове собственный спор и каждый выйдет из него победителем – в своих иллюзиях.

Демагоги мутят эту ясность особым образом: под личиной одного утверждения прячут тезисы, соответствующие разным вероятностям. Возможно, сами по себе они не покажутся убедительными, но не забывайте: вы читаете меня, уютно устроившись в кресле и попивая кофеек (почему-то я представляю каждого из вас именно так). А теперь вообразите, как действовали бы на вас эти тезисы в пылу спора, в насквозь поляризованной атмосфере…

«Дайте мне шесть строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду в них то, за что его можно повесить» (кардинал Ришелье).

68. «А что я должен был ему пожать?» Уловка смыслового акцента[248]

Смещать смысл высказывания путем акцентирования на определенной его части.

Начнем с краткого экскурса в лингвистику. Некоторые языки, такие как китайский, – тональные: значение одного и того же слова меняется в зависимости от тона, которым оно произносится. К примеру, тот, кто уже немного освоил