Лоренцо Великолепный - Наталья Павлищева

Пьеро, сын Козимо, потребовал возврата и получил бунт, который с трудом подавил.

Его сын Лоренцо Великолепный раздавал так же щедро, как и дед, только вот кубышка измельчала, все чаще, чтобы одарить других, приходилось влезать в долг самому.

Конечно, во Флоренции об этом не задумывались, и содержать весь город Медичи тоже не могли. Рано или поздно должно было рвануть. К несчастью для Пацци, они оказались виновными.

К несчастью для Медичи, разумный Великолепный не понимал ситуацию ни в городе, ни с собственными финансами.

Конечно, Лоренцо донесли, что мать и сестра освободили заключенных из Стинке.

Во время ужина он некоторое время молча жевал, ни на кого не глядя, но потом не выдержал:

– Кого вы выпустили?

Донна Лукреция ответила спокойно:

– Детей.

– Чьих детей?

– Просто детей, Лоренцо. Детей, которые не виноваты, что родились в той или иной семье, не виноваты, что их отец Гильельмо Пацци…

– Твои дети были в тюрьме?! – с ужасом поинтересовался Лоренцо у сестры.

За Бьянку ответила мать:

– Нет, это дети других Пацци или просто дети тех, кто Пацци сочувствовал. Но твои племянники могли бы там оказаться, не успей Бьянка привести их сюда. Разве можно мстить детям? Разве можно наказывать подростков за имя их отцов? Останови безумие, Лоренцо, иначе, когда Флоренция придет в себя, тебя перестанут звать Великолепным и прозовут Кровожадным.

Лоренцо сидел, сцепив зубы и изо всех сил стараясь сдержать гнев. Мать и это не смутило.

– Погиб мой сын, но я не хочу, чтобы в отместку гибли десятки других сыновей, особенно если это дети.

Великолепный вскочил, жестко бросил:

– Подростки бывают еще какими жестокими! – и вышел вон.

Вслед ему неслись слова матери:

– Только если мы сами их такими воспитаем.

Такого потопа даже старожилы не помнили… Впрочем, они на то и старожилы, чтобы «не помнить».

В Тоскане лило как из ведра, а на четвертый день и вовсе начался потоп. Дождь затопил поля, превратил в болота луга, развез дороги так, что верхом проехать трудно, а на повозке совсем невозможно.

Арно разлилась, затопив улицы, что ближе к берегу. Те, кто побогаче, уехали прочь из города в свои имения на холмах, а куда деваться беднякам, особенно с левого берега и окраин? Они толпились на площадях – женщины с малыми детьми на руках, с трудом приковылявшие старики, хмурые мужчины, у которых непогода отняла жилье и возможность накормить их семьи.

Медичи приказал раздавать хлеб, но это не выход. Еще несколько дней такого ливня, и кормить придется всю Тоскану, а не только бедняков Флоренции.

По городу пополз ужасный слух, что это все из-за казненного Якопо Пацци.

– Да, вот однажды в Перудже было так: похоронили ростовщика по-человечески, так потом лило, пока не сообразили выкопать и выбросить.

– И не в Перудже, а в Лукке.

– В Имоле такое было. Пока не выбросили преступника за городские стены, лило как из ведра.

Вскоре стало казаться, что почти в каждом из итальянских городов пришлось выкапывать труп преступника или ростовщика из могилы и зарывать за городскими стенами.

Охранник, перепуганный видом возбужденной толпы, возражать не стал, попросту опасаясь за собственную жизнь. Труп Якопо Пацци вытащили из семейного склепа (как не сообразили разорить и это место?) и зарыли за городской стеной. Что случилось на небесах, неизвестно, но утром дождь прекратился!

Но и на том страсти вокруг трупа Якопо Пацци не улеглись.

Даже после того как дом Пацци был разгромлен, герб с него сбит, а ворота снесены, привратник остался сторожить. Не потому, что хотел что-то спасти, просто идти ему некуда, ни дома, ни родных, ни хозяев. Соседский привратник тайно ночью помог ему поставить ворота на место, чтобы не заходил кто ни попадя, там бедолага и коротал свои дни и ночи.

Той ночью он лежал без сна, размышляя, куда теперь деваться. Оставалось одно: идти к дальним родственникам в Прато и умолять приютить. Привратник был стар и никому не нужен. Когда погромщики ушли из дворца, он тоже припрятал кое-что, не золото или драгоценности, а хороший плащ, уздечку, два кинжала… Пригодится.

А может, попроситься в монастырь? Монахам можно отдать содержимое тайника. Того, кто этот тайник наполнял втайне от хозяина дома, в живых нет, поплатился за свою жадность. Да, пожалуй, монахи примут, только вот возьмут ли вместе с ценностями и его самого, не погонят ли, обвинив в краже? Хотя сейчас все грабят…

Решить не успел, на улице раздался шум – кричали и улюлюкали подростки. Эти опасней всего, они почувствовали волю и творили, что хотели. Подростков боялись даже больше, чем разъяренных взрослых, которые уже выплеснули гнев и начали успокаиваться.

Ватага с гоготом и криками тащила что-то по улице явно к воротам дома Пацци. Бывшего дома и бывших Пацци. Привратник тихонько подошел, попробовал заглянуть в щелку, чтобы понять, чего же хотят, и в ужасе отшатнулся.

Труп Якопо Пацци не давал им покоя, вырыли из земли за городской стеной, привязали веревку к ногам и притащили к воротам, вопя:

– Хозяин вернулся! Хозяин вернулся!

Но и этого оказалось мало, труп начали раскачивать, ударяя головой о ворота:

– Открывай! Я пришел!

Когда надоело и это, Пацци потащили к Арно и оставили гнить над водой, привязав за ноги к мосту.

Пророческий сон Леонардо сбылся – Якопо Пацци поболтался в петле, а потом пошел на корм рыбам.

Очень многие участники заговора, которые о самом заговоре и не подозревали, а лишь отрабатывали обещанные деньги или просто носили фамилию Пацци, поплатились головами, отрубленные головы надевали на пики и выставляли на мостах. Так что останки Якопо Пацци не были в одиночестве.

На рассвете к Порто Пинти подошел бедно одетый старик, его сандалии были грубы, как и одежда, и палка-клюка. Стражи ворот выпустили его, едва заметив. Мало ли бедняков приходит во Флоренцию за помощью к Медичи? Этому видно не повезло, не похоже, чтобы озолотился.

– Надо было подсказать старику, что сейчас разжиться можно в доме Пацци, там есть чем поживиться, не все еще растащили.

Стражникам было невдомек, что привратник мог бы взять из дома многое, но предпочел уйти с тем, с чем когда-то пришел. Слишком уж незавидная судьба у хозяина дома, чтоб от нее брать хоть малую толику.

Понтифик всего, что творилось во Флоренции, не знал и знать не хотел. Его интересовало одно: судьба кардинала Риарио. Папа Сикст понимал, что если во Флоренцию поедет Джироламо Риарио, то выручать придется двоих, если, конечно, будет кого выручать. Доверить племяннику армию, чтобы началась война, он тоже пока не мог.