Губернатор - Адам Пшехшта

– А эти красные глаза?

– Я пытался разработать микстуру, позволяющую лучше видеть в темноте. К сожалению, что-то пошло не так. – Алхимик пожал плечами. – Ну, к делу…

Рудницкий наполнил водой небольшую фарфоровую мисочку и добавил в нее несколько капель полученного препарата.

– На здоровье! – буркнул он, подсовывая мисочку крысе.

Альберт с отвращением посмотрел на нее, потом обнюхал и осторожно приблизил мордочку к жидкости.

– Он не в восторге, – весело заявил Вилланова.

– Он ветеран. Бывало, испытуемые вещества приводили к впечатляющим результатам. Одно вызвало у него диарею, другое оказалось сильнодействующим наркотиком.

– Однако он все равно пробует. Так, словно знает, чего вы от него требуете.

– Он знает, – сухо ответил Рудницкий. – Крысы чрезвычайно разумны. Он знает, что, пока не попробует, будет на диете.

Тем временем Альберт сделал парочку неуверенных подскоков, словно хотел пробить дыру в клетке, после чего обмяк и упал.

– Он умер! – закричал Вилланова.

– Ничего подобного, он дышит.

– Потерял сознание?

– Похоже на то, – признал алхимик.

– И что теперь?

– Попытаемся изучить свойства твоего препарата.

– И каким образом?

– Сначала органолептический метод, – радостно сказал Рудницкий.

Алхимик налил немного жидкости в плоскую мисочку, понюхал.

– Странный запах, – сказал он задумчиво. – Чувствуется крепкий алкоголь, деготь, дягиль, чай.

– Это не опасно?

– Если быть осторожным, то нет. Благодаря Альберту мы знаем, что эта субстанция убивает не сразу. Погаси лампу, – неожиданно попросил он.

Вилланова выключил свет, и лаборатория погрузилась в темноту.

– Я так и думал, – сказал Рудницкий. – Ты видишь?

– Конечно, – пробормотал молодой человек.

Шерсть крысы светилась голубоватым.

– Что это значит? – спросил парень.

– А как ты думаешь? – ответил вопросом на вопрос алхимик, включая свет.

– Я не знаю. Препарат проникает в шерсть?

– Это точно, но вот почему?

– Особенно интенсивно действует на эту часть тела?

– Скорее всего, осталось выяснить, как и почему.

Рудницкий подошел к клетке и осторожно выстриг у крысы шерсть размером с монету, после чего пипеткой капнул вещество на лысую часть кожи.

– Наблюдай за ним, – сказал он Хорхе. – В случае каких-либо изменений немедленно сообщи! Слово «немедленно» воспринимай дословно: в любое время дня и ночи. Особенно если состояние Альберта ухудшится.

– Это же только лабораторная крыса, – с удивлением произнес Вилланова.

– Моя лабораторная крыса, – заявил алхимик. – Я не сентиментальный, мне нужно как-то тестировать лекарства, но я не позволю питомцу страдать. Это понятно?

– Абсолютно, – кивнул молодой человек. – Я могу спросить, почему вы ввели препарат на кожу? Разве одновременное использование не исказит результаты теста?

– Это необходимо будет учитывать, – согласился Рудницкий. – Однако и время в таких случаях имеет значение, и нельзя предполагать, что мы знаем, как лучше всего использовать данный препарат. Помнишь первые эксперименты с эфиром?

Вилланова с трудом сдержал улыбку: один из пионеров анестезиологии пытался давать препарат своим пациентам ректально.

– Ну хорошо, хватит на сегодня, – решил Рудницкий. – Я приду проверю Альберта завтра.

– Я так понимаю, что вы назвали крысу в честь Альберта Великого?

– Конечно, – подтвердил алхимик, разыскивая шляпу.

– Извините, но есть еще одно дело.

Что-то в голосе молодого человека взволновало Рудницкого, и он резко остановился.

– Да?

– Вы слышали про Польские отряды самообороны? Они вербуют всех желающих. Немецкие власти позволили сформировать три батальона, но, возможно, на этом они не остановятся. Поймите меня правильно, алхимия – это моя страсть, но в этой ситуации я считаю своим долгом записаться в армию. Фон Безелер пообещал, что поляков не будут отправлять на фронт, они будут только охранять анклав. Что вы об этом думаете?

Рудницкий со вздохом уселся на неудобный лабораторный стул и указал парню на такой же.

– А как относится к этому твоя семья?

По лицу молодого человека пробежала тень, было заметно, что у него нет желания отвечать. Наконец он пожал плечами.

– Плохо, – признался он. – Мои родственники не понимают, в чем дело, а отец считает, что в Варшаве достаточно поляков, чтобы защитить город. Вы тоже считаете, что наполовину испанцу, как я, не следует идти в армию? – вызывающе спросил он.

Рудницкий снова вздохнул, на этот раз мысленно. Было заметно, что Вилланова сам не знает, чего хочет. Ничего удивительного в таком возрасте! А может, он просто ищет свое место в жизни? Потому что он мог бросить работу в аптеке в любое время, никому ничего не объясняя.

– Извините, – пробормотал Вилланова, нарушая затянувшееся молчание. – Я не должен был вас обременять, у вас и своих проблем хватает. А моя ситуация довольно специфическая.

– Совсем нет, – с раздражением сказал алхимик. – Моя мать была шведкой.

– Правда?

– Правда. Отец принимал участие в Восстании 1863 года, а среди предков моей матери были берсерки из Блекинга. По крайней мере, она так говорила, – добавил он с улыбкой. – Лишь через много лет я узнал, что значит слово «берсерк».

– Тогда вы меня понимаете!

– Твои чувства – да, а желание вступить в армию – нет, – сказал Рудницкий.

– Почему? – Вилланова нахмурил брови.

– У тебя есть военный талант?

– В смысле?

– Ты умеешь стрелять, занимался фехтованием?

– Нет, но я пройду обучение. Здесь ничего трудного, у меня хорошее зрение и физическая форма.

– Хорошо, выйдем во двор, – предложил алхимик.

– Зачем?

– Увидишь, – сказал Рудницкий.

Возле новой колотушки (Оконёва потребовала заменить ту, что сломал Самарин) стоял вкопанный в землю столб с продырявленной, как сито, мишенью. Алхимик полез в карман и вытащил пилочку для ногтей и блокнот.

– Расстояние небольшое, поэтому будем стрелять в маленькую цель, – сказал он.

Рудницкий подошел к мишени и прибил пилочкой вырванный из блокнота листок.

– Ну не такое и небольшое, – оценил Вилланова. – Добрых пятнадцать метров.